Глава 13
В храмах, возвещая полдень, зазвенели колокола, разнося звук по всему Эдо. В небо взмыли красочные воздушные змеи, что блестели на солнце. На улице дети играли в войну обломками копий, собранных в местах сражений между армией правительства и повстанцами. Внутри замка Эдо, Сано сидел в своем кабинете, опрашивая людей, которые имели контакт с покойным главой мэцукэ Эджимой за два дня до его смерти. Он уже переговорил с присутствовавшими на банкете гостями, а также подчиненными Эджимы в штаб-квартире мэцукэ. Теперь он отпустил последнего из тех, кто имел личные встречи с Эджимой, и повернулся к сыщикам Марумэ и Фукиде, который сидели на коленях рядом с его столом.
— Ну, безусловно, у нас много потенциальных подозреваемых, — подытожил Сано.
Фукида отметил:
— У нас есть подчиненные, которые были недовольны тем, что Эджима был назначен их начальником. У нас есть новый кандидат на пост главы мэцукэ, для которого смерть Эджимы открыла путь наверх. У нас есть также имена людей, которые были понижены в должности или казнены по надуманным обвинениям, которые он выдвинул против них. Их сыновья или слуги могли ему отомстить.
— У него было много врагов, — сказал Марумэ, — даже если они не признают, что владеют дим-мак. Любой из них имел возможность подкрасться к Эджима и коснулся его.
— Все, как это и следовало ожидать, утверждают, что они невиновны, — сказал Фукида. Многие намекают, что убийство мог совершить кто-то другой. Им тоже нельзя верить, потому, что ими руководит личная вражда.
Сано был обеспокоен, убийство усиливало политическое противостояние, это могло привести к новой войне, а он не нисколько приблизился к раскрытию дела:
— Наличие такого большого количества подозреваемых так же плохо, как и их отсутствие. И у нас не нет доказательств, ни указаний на капитана Накаи, нашего лучшего кандидата.
— Я удивляюсь, почему его так долго не могут найти, — сказал Фукида. — Он должен быть на дежурстве на своем посту в замке Эдо в караульном помещении.
— Будем отслеживать информаторов Эджимы? — спросил Марумэ.
Главным помощник Сано заглянул в дверь:
— Простите, почтенный канцлер, сесакан-сама здесь, он видеть вас.
Когда Хирата вошел в кабинет, Сано снова встревожился тем, насколько плохо он выглядел. Он видел завуалированное сочувствие на лицах Марумэ и Фукиды, когда Хирата неловко опустился на колени и поклонился. Но все, что они могли сделать, это игнорировать состояние Хираты.
— Что вы хотели мне сообщить? — Спросил Сано.
— Хорошие новости, — сказал усталый, но довольный Хирата.
— Я разбирался с обстоятельствами смерти руководитель придворного церемониала Оно, комиссара дорог Сасамура Томойя и министра финансов Мориваки. И я обнаружил подозреваемого. Он рассказал о своем визите в баню, в которой умер Мориваки.
Сано наклонился вперед, в приподнятом настроении:
— Теперь мы знаем, что, по крайней мере, один из тех людей был убит дим-мак.
— Это позволяет предположить, что другие также умерли также, — сказал Фукида.
— И имя капитана Накаи прозвучало снова. — Сано рассказал Хирате, что Накаи имел личную встречу с Эджимой.
— Теперь мы знаем, что он имел контакты с двумя жертвами.
— Капитан Накаи, возможно, также подходил и к другим жертвам, он мог их встретить на улице.
Хирата был доволен, что выявленный им след нашел подтверждение. Сано заметил, насколько Хирата нуждался в его похвале.
— Теперь найти капитана Накаи становится первостепенной задачей — сказал он.
— Еще я должен сказать, — сказал Хирата, — что начальник полиции Хосина замышляет какие-то козни против вас.
Сано нахмурился:
— Опять?
Хирата описал свою встречу с Хосиной в бане.
— Большое спасибо за предупреждение, — сказал Сано.
— Что нам делать с этим негодяем? — спросил Марумэ.
— Если бы я был таким же, как мой предшественник, я бы отрубил ему голову. Но я не такой, поэтому у нас не такой большой выбор. Будем ждать, когда он сделает свой ход. Нам сейчас важнее всего быстро раскрыть это дело. Если мы замешкаемся, у Хосины будет больше шансов мне насолить.
Молодой сыщик Татибана ворвался в кабинет:
— Простите, почтенный канцлер, я узнал, где находится капитан Накаи. Он не явился на службу сегодня, так что я пошел к нему домой. Его жена сказала, что он пошел на турнир сумо турнира. Идти ли мне за ним?
— Хорошая работа. Но я пойду сам.
Поднялся Сано, растягивая мышцы от долгого сидения.
— Это сбережет нам время.
Хирата, Марумэ и Фукида встали, чтобы сопровождать его. Сано заметил, насколько трудно это далось Хирате.
— Если у вас есть другие важные дела, мы вас не задерживаем, — сказал Сано, предоставив Хирате возможность избежать поездки.
— У меня нет ничего более важного, чем это дело, — сухо сказал Хирата. — И я хотел бы услышать, что скажет капитан Накаи.
Хотя Сано был рад его компании, но все равно почувствовал свою вину:
— Очень хорошо.
Турниры сумо проводились в храме Эко-ин района Хонго, который находился по другую сторону реки Сумиды. Сано, Хирата поехали с сыщиками Марумэ, Фукидой, Араи, Иноуэ и Татибаной вдоль каналов в районе Хонго. Они миновали овощные рынки, дома мелких чиновников-самураев, несколько складов Токугава и загородных усадеб князей-дайме, которые по несколько месяцев в году должны были жить в Эдо. От мастерских, в которых обжигали керамическую черепицу, поднимался дым. По улицам маршировала группа зазывал, бившая в огромный барабан, объявляя о турнире сумо. Толпа зевак потоком направлялась к воротам храма, который маячил впереди.
Храм Эко-ин был построен тридцать восемь лет назад, после Великого пожара в третьем году Мэйрэки (период Мэйрэки начался 2 марта 1657 года), в честь сотен тысяч людей, которые бы погибли в той катастрофе. Здесь была основана официальная городская ареной борьбы сумо. Эта борьба произошла от обряда плодородия религии Синто до популярных мест развлечений. Режим Токугава, утвердившийся почти сто лет назад, периодически издавал указы о запрете сумо, потому что это были насильственные, кровавые, часто фатальные соревнования. Но потом власти поняли, что сумо благоприятно влияло на положение в обществе. Эти соревнования давали ренинам место в обществе и официально разрешенные, жестко регулируемые турниры давали обществу возможность выпустить пар. Сано отметил, что толпа оказалось, больше, чем обычно, после войны.
Он и его люди, оставив своих лошадей у коновязи, и пошли на огромную арену. Над ее стенами возвышались два яруса балконов, покрытые бамбуковыми навесами. Нижние ярусы были уже полны людей, новички по лестницам поднимались на верхние уровни. В центре арены располагался ринг-дохе, обозначенный четырьмя столбами с натянутыми между ними шнурами. Тысячи зрителей сидели на земле, прижавшись к кольцу из тюков из рисовой соломы заполненных глиной, что ограждали ринг. Судьи-гедзи опустились на колени у его края. Торговцы предлагающие напитки пробирались сквозь толпу.
— Как же в этом столпотворении нам найти капитана Накаи? — спросил Хирата, когда Сано всматривался в шумную публику.
— Может, нам повезет, — сказал Сано.
Барабанный бой оживился. В кольцо вышли борцы, намазанные жиром мощные тела которых блестели на солнце. Они были в темных шелковых поясах-маваси, завязанных на спине, со свисающей бахромой, и парчовых передниках, на которых были изображены фамильные гербы правителей провинций Кисю, Идзумо, Сануки, Авы, Каримы, Сендайя и Намбу. Эти правители набирали борцов в свои частные школы. Сано заметил, что команд было больше, чем обычно: война создала большое количество ренинов, которые пополнили ряды борцов сумо.
Зрители разразились приветствиями, когда борцы посыпали себя солью, очищая себя для священного поединка. Они топали ногами и хлопали в ладоши, чтобы показать свою силу и отогнать злых духов. Судьи держали плакаты с указанием их имен. Глядя вверх, на балконы, Сано заметил странное явление. Верхний ярус был набит людьми, за исключением свободного места место прямо напротив кольца. В его середине сидел одинокий самурай.
— Там он, — показал Сано.
Сано и его люди, толкаясь, прошли сквозь толпу к лестнице. Когда они шли вдоль балкона, мимо публики, что на коленях сидела на полу, туда, где группа простолюдинов уселись в пустом пространстве около капитана Накаи.
— Валите отсюда, — сказал он. — От вас воняет.
Голос у него был воинственный, угрожающий. Простолюдины поспешно сбежали.
Сано видел Накаи только один раз — на церемонии после войны, когда победоносная армия маршировали перед правителем Мацудайрой, неся отрубленные головы убитых вражеских солдат, тогда капитан Накаи произвел незабываемое впечатление своим высоким ростом, отличным телосложением и благородными манерами, он выглядел как идеальный солдат.
Накаи было около тридцати лет, когда он гордо проходил мимо, Сано, глядя вполне допускал, что этот человек смог, в одиночку, убить сорок восемь солдат в бою. Сегодня же, когда капитан сидел, сложа руки и ссутулившись, одетый в коричневые шелковые халат и штаны, без доспехов, он не производил впечатления непобедимого воина. Увидев тени, заслонившие ему свет, лицо Накаи выразило недовольство.
— Капитан Накаи? — обратился к нему Сано. Накаи обернулся. Узнав Сано и Хирату, он согнал недовольство со своего лица:
— Почтенный канцлер, сесакан-сама.
Он отозвался и поклонился.
— Пожалуйста, садитесь.
Обнажив в улыбке широкие белые зубы, он предложил им место, которое он зарезервировал вокруг себя.
— Большое спасибо, — сказал Сано. Он, Хирата и их люди сели.
— Вы любите сумо? — спросил Накаи.
— Да, — ответил Сано, — но сейчас мы здесь не поэтому. Мы приехали, чтобы поговорить с тобой.
— Со мной? — в голосе Накаи звучало благоговение и удивление. Увидев его с вблизи, Сано заметил недостаток в его совершенном образе. Это были его глаза. Их выражению чего-то не хватало, может быть, не столько интеллекта, как самообладания.