— Но почему… как вы узнали, чтобы найти меня здесь?
Когда Сано сказал ему, лицо Накаи покраснело:
— Да, я знаю, что должен быть на своем посту, но сейчас там во мне особой нужды нет. Кроме того, составление графиков дежурств и проверка солдат довольно нудное занятие в сравнении с войной.
Сано знал, что многие солдаты после войны никак не могли приспособиться к обычной мирной жизни, они были беспокойными, слишком много выпивали и часто дрались между собой. Но ему не нравилось отношение Накаи к службе. Хирата и сыщики покосился на Накаи: самурай должен был исполнять приказы, а не жаловаться.
— В конце концов, за то, что я сделал для правителя Мацудайра, я заслуживаю большего.
Накаи, очевидно, думал, что заслуги давали ему право на большее вознаграждение, хотя его господин ничем ему не обязан, ведь самурай обязан просто исполнять свой долг. Он же, казалось, не замечал неодобрение слушавших его самураев.
— Многие солдаты, которые убили гораздо меньше врагов, чем я, были повышены, но не я.
Говорил он с горечью.
— Я знаю, в моей семье имеются дальние родственники, что воевали на стороне Янагисавы. Но ведь я тут ни при чем.
Сано подумал, что возможно, в этом плане он не ошибался, для политических назначений это имело значение и Накаи обошли милостями, отдав предпочтение менее заслуженным солдатам, потому что чиновники боялись показать себя в неприглядном свете, перед правителем Мацудайра.
— Я был верным слугой господина Мацудайра. Все, что я хочу от него, чтобы это признали. Я не требую увеличения платы.
Накаи кипел благородным негодованием.
— Все, что я прошу, это иметь возможность служить господину Мацудайра в должности, на которой я смогу делать для него больше, чем сейчас.
Тут Сано перебил тираду обиженного военного:
— Теперь у вас есть шанс, господин Мацудайра приказал мне расследовать смерть господина Эджима. Надеюсь, что вы мне поможете.
— Конечно, — в замешательстве сказал Накаи, очевидно, не ожидая осуществить свое желание таким образом. — Что я могу сделать для вас?
Под балконом, перед публикой, что располагалась внизу, борцы парадное представление и вышли из центрального круга. Глашатай выкрикнул имена борцов, которым предстояло сразиться в первой схватке. Застучали барабаны. Два массивных борца, в набедренных повязках, присели у противоположных концов ринга. Толпа замерла в ожидание.
— Я допрашиваю всех, кто встречался с Эджима незадолго до его смерти, — начал Сано. — Данные показывают, что у вас была с ним личная встреча.
Накаи нахмурился, как будто не понял о чем идет разговор.
— Да, я просил господина Эджима, чтобы он помог мне получить повышение по службе. Он был близок к господину Мацудайра и я подумал, что он может замолвить за меня словечко.
— Как прошла встреча?
Гнев сверкнул в глазах Накаи.
— Эджима сказал, что не может мне помочь. Мол, этим он может создать проблемы самому себе. Эджима сказал, что не знает меня достаточно хорошо, чтобы рекомендовать меня к господину Мацудайре. Он сказал, что если я хочу повышения, мне надо еще много чему поучиться. Потом он прогнал меня.
Сано встречал много людей, которые, как и Накаи, хорошо выполняли свою работу, но не получали повышения, потому что они были из-за своей неотесанности в политике. Они не понимали тонких методов обзаведения друзьями и обхаживания начальников. Им нужно было знать, что никто не получает милостей от незнакомых людей.
— Эджима был такой же, как и другие люди, которых я просил помочь, — с горечью сказал Накаи.
— Все они относились ко мне, как будто я был собакой, которая бы хотела помочиться на их месте!
Тут в разговор вмешался Хирата:
Министр финансов Мориваки одним из них?
— … Да, я говорил с ним.
— В бане?
Нахмурившись, Накаи кивнул:
— Он меня не принимал. Я должен был проследить за ним всюду, пока я не застал его врасплох.
— Как это случилось? — Спросил Хирата.
— Он сказал, что не может помочь мне, что мой непосредственный начальник должен решать, нужно ли меня выдвигать на повышение. Он сказал, чтобы я уходил, — нервно сказал Накаи. При этом он сильно стукнул по перилам балкона.
— Эти старые снобы! Все они получили новые, высокие должности после победы правителя Мацудайра над господином Янагисава. Никого из них не было там, где сражались такие люди, как я.
Он ударил себя в грудь.
— Когда я воевал, они прятались у себя дома. И теперь они не желают даже бросить мне кость со своего стола!
Сано был вынужден согласиться, что Накаи был прав. Сотни солдат погибли, а люди, которые не обагрили кровью свои мечи, пожинали плоды их победы. Сано подумал, что кроме Эджимы и Мориваки, соответствует этому описанию и он сам.
— Вы также просили вам помочь руководителя церемониала Оно и комиссара дорог Сасамуру?
Накаи фыркнул:
— Этих я тоже просил.
— Когда же это было?
— Я точно не помню. Незадолго до того, как они умерли.
Сано также знал, что Накаи должен был понимать, что был один человек, получивший наибольшую пользу от усилий капитана, и этот человек обладал достаточными полномочиями для того, чтобы достойно наградить этого воина.
— А вы просили о продвижении по службе правителя Мацудайра?
Накаи покачал головой, кипя от обиды.
— Если бы я мог! Я записывался к нему на прием. Я рисковал своей жизнью, чтобы он был у власти, а он даже не ответил мне!
Сано и Хирата обменялись взглядами, они отметили, что недовольство капитана Накаи включало господина Мацудайра, а также всех жертв, с которыми он имел контакт перед их смертью. У него было множество причин для нападения на новый режим господин Мацудайра.
Сано спросил:
— Что вы сделали, когда Оно, Сасамура, Мориваки и Эджима отказали вам?
Накаи поморщился.
— А что я мог сделать? Я ушел, поджав хвост.
— Ты не отомстил им? — спросил Хирата.
Подозрение вкралось в глаза Накаи:
— О чем ты говоришь?
На ринге схватились борцы. От ударов их плоть тряслась. Публика бурно приветствовала их. Борцы, сцепившись, били друг друга, толкались, при этом каждый из них пытался выбросить противника из кольца.
— Вы один из лучших бойцов в Японии, — сказал Хирата. — Знаете ли вы, дим-мак?
— Нет. Никто этого не знает. Это всего лишь легенда. Что…?
Написанное на лице Накаи недоумение сменилось удивленным пониманием.
— Вы думаете, что эти люди погибли в результате смертельного касания. И вы спрашиваете меня, сделал ли это я.
— А это ты? — Сано.
Накаи со смехом, который не скрывал охватившего его ужаса, произнес: — Я не притрагивался к ним.
— Одно касание пальцем это все что требовалось, — сказал Хирата, ударяя пальцем по виску.
— И четыре человека, которые не только отказались дать вам то, что вы хотите, но оскорбили вашу гордость, уже больше никогда не поднимутся.
В негодовании Накаи уставился на Хирату.
— Я солдат, а не убийца. Я убивал своих противников только на поле боя.
Злость от догадки заполнила его глаза.
— О, я вижу, что происходит. Вам нужно найти, кто виновен в этих смертях. И, вы подумали: «А что насчет этого бедного попрошайки Накаи?» Ему так хотелось принести себя в жертву господину Мацудайра. Давайте сделаем его козлом отпущения, и избавиться от него.
Почти кричал Накаи злобным голосом.
— Ну, а я с этим не согласен.
Он расправил плечи и резко вытащил свой меч из ножен.
Сано, Хирата, и сыщики инстинктивно прыгнули в стороны и достали свое оружие. Зрители вокруг них завизжали и бросились прочь, не желая угодить в драку. Но Накаи повернул меч на себя, схватил обеими руками рукоятку, а кончик лезвия прижались к его животу.
— Я совершу сепуку прежде, чем я позволю вам позорить мое имя.
Его глаза говорили о серьезности его намерений.
Сано выдохнул с облегчением, что ему не нужно сражаться с Накаи. Смерть главного подозреваемого никак могла не помочь расследованию и он не мог не жалеть этого человека.
— Убери свой меч, капитан.
Накаи посмотрел, но подчинился прямой команде начальника и убрал лезвие. Сано не мог сказать, был ли он рад или жалел, что самоубийство удалось предотвратить. Может быть, Накаи и сам не знал. На ринге, борцы расцепились, а потом схватились еще раз. Один из них потерял равновесие. Другой схватил его за набедренную повязку и тяжело бросил за кольцо ринга, где тот ударился о тюки с песком перед публикой, которая была в восторге. Зрители на балконах швыряли монеты и дорогие одежды победителю, который расхаживал, подняв кулаки.
— Я не ищу козла отпущения, — сказал Сано Накаи. — Если вы невиновны, как утверждаете, то вам нечего меня бояться. Но лучше оставайтесь в живых и не покидайте город, пока я не закончу свое расследование.
Он кивнул своим товарищам, показывая, что с Накаи на данный момент разговор закончен. Они пошли по балкону и спустились по лестнице. Когда они собрались внизу, Сано посмотрел на Накаи. Капитан стоял на балконе, глядя на них сверху вниз, выражение его лица говорило об огорчении и злобе.
— Как вы думаете, он блефует? — спросил Хирата.
— Если это так, то он хороший актер, — сказал Сано.
Сыщик Араи поинтересовался:
— Как вы думаете, он виновен?
— Он по-прежнему наш главный подозреваемый.
Сано повернулся к Татибане.
— Проследишь за ним. Не позволяй ему увидеть тебя, но не выпускай его из виду. Я хочу знать, где он бывает, всех, с кем он встречается, и все, что он делает.
— Что, если он пытается прикоснуться к кому-то? — спросил молодой сыщик.
— Останови его, если сможешь. Если он убийца, мы не сможем предотвратить еще одно убийство, но, по крайней мере, мы можем поймать его на месте преступления.
— Да, почтенный канцлер.
Молодой сыщик отошел и быстро затерялся в толпе.
— А сейчас мы возвращаемся в мою резиденцию, — сказал Сано Хирате и другим сыщикам.