Дейвенпорт нажал «Стоп» и перемотал пленку. Когда он вернулся на свое место, я поглядела на Ларка и Эрла Блисса. Теперь оба испытующе разглядывали меня, и лица их были непроницаемы.
– Подведем итоги, – сказал Дейвенпорт. – После ряда в высшей степени невразумительных событий образец, о котором мы ведем речь, тот самый образец, который вы якобы отобрали у койотов, исчезает из морга.
– Какое отношение это имеет ко мне?
Дейвенпорт взял в руки еще один документ.
– В воскресенье, ранним утром, лаборантка учетного отдела Примроуз Хоббс забрала из рефрижератора, где хранились проходящие идентификацию образцы, фрагмент человеческой ткани, который в морге числился под номером триста восемьдесят семь. После женщина прошла в приемную секцию и забрала контейнер, относящийся к этому образцу. Позднее тем же утром видели, как миссис Хоббс передавала вам на стоянке морга какой-то пакет. Этот момент был запечатлен на пленке, и мы ее только что просмотрели.
Дейвенпорт впился в меня взглядом.
– Останки и пакет исчезли, доктор Бреннан, и мы считаем, что они у вас.
– Искренне советую вам поговорить с миссис Хоббс, – ледяным тоном процедила я.
– Таково, безусловно, было наше первое побуждение. К несчастью, миссис Хоббс на этой неделе не выходила на работу.
– Где она?
– Неизвестно.
– Она выехала из гостиницы?
– Доктор Бреннан, понимаю, что вы – профессиональный судебный антрополог международного масштаба. Мне известно, что в прошлом вы консультировали доктора Тирелла, а также следователей и коронеров в разных странах. Мне сказали, что ваша профессиональная квалификация безупречна. Тем более непонятным выглядит ваше поведение в данном деле.
Дейвенпорт оглянулся на своих спутников, словно призывая их к поддержке.
– Не знаем, почему этот случай вызвал у вас такой болезненный интерес, но совершенно очевидно, что ваша заинтересованность уже перешла все профессиональные и этические границы.
– Я не сделала ничего плохого.
Впервые за все время подал голос Эрл:
– Темпе, у тебя могут быть самые благородные намерения, но неправомочное перемещение останков – в высшей степени недальновидный поступок.
Он опустил глаза и стряхнул с брюк несуществующую пылинку.
– И к тому же нарушение закона, – ядовито вставил Дейвенпорт.
– Эрл, ты знаешь меня много лет, – обратилась я к главе ОЗЧС. – Знаешь, что я никогда бы так не поступила.
Прежде чем он успел мне ответить, Дейвенпорт отложил документ, который держал в руке, взял коричневый конверт и вытряхнул из него две фотографии. Мельком глянув на ту, что побольше, он положил ее на стол и одним пальцем подтолкнул ко мне.
На долю секунды я решила, что это шутка.
– Это ведь вы, доктор Бреннан?
На фотографии мы с Райаном ели хот-доги напротив вокзала железной дороги Грейт-Смоки-Маунтинс.
– И детектив Эндрю Райан из Квебека. – Он произнес это название как «Квиббека».
– И что, мистер Дейвенпорт? – Лицо мое пылало, но голос остался холодно-бесстрастен.
– Собственно, в каких вы отношениях с этим человеком?
– Мы с детективом Райаном много лет работали вместе.
– Однако я прав, считая, что ваши отношения выходят за профессиональные рамки?
– Я не намерена отвечать на вопросы, касающиеся личной жизни.
– Понимаю.
Дейвенпорт подтолкнул ко мне вторую фотографию.
Я была так ошеломлена, что не могла произнести ни слова.
– Судя по реакции, человек, запечатленный вместе с детективом Райаном, вам знаком?
– Жан Бертран был его напарником.
Мое тело сотрясали волны шока.
– Вам известно, что Бертран – фигурант расследования в крушения самолета «Эйр транссаут»?
– Куда вы клоните?
– Доктор Бреннан, да неужели я должен вам это разжевывать? Ваш…
Он притворно замялся, якобы подбирая подходящее слово.
– …связан с главным подозреваемым. Да и вы действовали…
Снова пауза и поиски слова.
– …неблагоразумно.
– Я не сделала ничего плохого, – упрямо повторила я.
Дейвенпорт наклонил голову к плечу и скривил рот – ни усмешка, ни гримаса, ни то ни се. И вздохнул, давая понять, как тягостно для всех произошедшее.
– Возможно, как предположил мистер Блисс, вашим единственным проступком было неверное суждение. И однако, в трагедиях такого рода, учитывая пристальное внимание прессы и число убитых горем семей, крайне важно, чтобы люди, причастные к расследованию, избегали даже малейшего намека на отклонение от правил.
Я промолчала. Дейвенпорт принялся собирать бумаги.
– Доклады о подозрительном поведении уже поданы в Федеральную систему медицинского обеспечения при стихийных бедствиях, Американский совет по судебной антропологии и комитет по этике Американской академии судебных наук. Информирован будет и ректор вашего университета.
Меня пронзил леденящий страх.
– Меня подозревают в преступлении?
– Мы должны рассмотреть все возможности, внимательно и беспристрастно.
Во мне словно лопнула туго натянутая струна. Я вскочила, стискивая кулаки.
– В этой беседе, мистер Дейвенпорт, нет ни капли беспристрастности, и вы не намерены поступать по справедливости – ни со мной, ни с детективом Райаном! Что-то здесь нечисто, дьявольски нечисто, и меня пытаются сделать козлом отпущения!
На глаза навернулись жгучие слезы.
«Это все от слепящего света, – сказала я себе. – Посмей только заплакать!»
– Кто превратил встречу в развлечение для публики?
На скулах Дейвенпорта проступили красные пятна, до странности неуместные на столь невыразительном лице.
– Понятия не имею, каким образом журналисты о ней прознали. Утечка информации произошла не из моего офиса.
– А пленка из камеры слежения? Кто выдал ордер на ее просмотр?
Дейвенпорт не ответил. В комнате воцарилась мертвая тишина.
Я разжала кулаки, сделала глубокий вдох. И вперила в Дейвенпорта убийственный взгляд.
– Я выполняю свой долг добросовестно, вице-губернатор Дейвенпорт. Соблюдаю профессиональную этику и равно забочусь о живых и мертвых. – Я старалась, чтобы голос звучал ровно. – Я не нарушала никаких правил. Это знает доктор Тирелл, это знает мистер Блисс.
Я перевела взгляд на Ларка, но он отвел глаза. Внимание Эрла по-прежнему было приковано к несуществующим пылинкам на брюках. Тогда я вновь повернулась к Дейвенпорту.
– Не знаю, что именно происходит и почему, но узнаю.
– Я. Это. Узнаю. – Я подняла палец, подчеркивая каждое слово.
А потом развернулась и вышла из номера, бесшумно прикрыв за собой дверь. Гвардеец провел меня по коридору к лифтам, а после через вестибюль гостиницы.
На стоянке произошло почти то же, что и при моем прибытии сюда. Правда, один фланг прикрывал мой провожатый, зато другому досталось с лихвой. Тарахтели камеры, назойливо тыкались в лицо микрофоны, слепили глаза фотовспышки. Со всех сторон выкрикивали вопросы. Наклонив голову и обхватив себя руками, я пробивалась вперед и сейчас ощущала себя в куда большей опасности, чем когда меня окружала стая койотов.
Возле машины Райана гвардеец растопырил руки, сдерживая напор толпы, пока я отпирала и открывала дверцу. Затем он окриками вынудил журналистов расступиться – и я, обретя свободу, вырвалась на шоссе.
Постепенно мое разгоряченное лицо охладилось, пульс перестал частить, но в голове все так же клубились тысячи вопросов. Давно ли за мной следят? Не это ли объяснение обыска в моем номере? Как далеко могут они зайти? Почему?
Вернутся ли они?
И самое главное: кто такие «они»?
Взгляд мой метнулся к зеркалу заднего вида.
Куда, во имя всего святого, подевалась эта ступня? Неужели ее и вправду кто-то украл? И если да, то зачем?
Откуда стало известно, что ступня пропала? Кому она понадобилась в понедельник? Зачем?
Где Примроуз Хоббс?
Офис вице-губернатора, как правило, не входит в число ведомств, получающих информацию о ходе расследования. Откуда вдруг у Дейвенпорта взялся такой интерес к крушению самолета?
Неужели меня и вправду могут обвинить в уголовном преступлении? Может, подыскать адвоката?
Поглощенная всеми этими вопросами, я вела машину, как робот: видела все вокруг, реагировала на окружающее, но умом ничего не осознавала. Не знаю, далеко ли я успела так заехать, когда рев автомобильного сигнала побудил меня вновь заглянуть в зеркало заднего вида.
Вплотную за мной ехал полицейский патрульный автомобиль, мигая фарами, словно стробоскоп.
18
Я сбросила скорость и съехала на обочину. Патрульная машина сделала то же самое.
Мимо мчались, рассекая воздух, автомобили – нормальные люди ехали по своим нормальным делам.
Я неотрывно смотрела в зеркало заднего вида, когда дверь патрульного транспорта распахнулась и наружу выбралась Люси Кроу. Первое, что я почувствовала, – облегчение. Потом она надела шляпу и аккуратно ее расправила, давая понять, что это отнюдь не светский визит. Подумалось, не стоит ли и мне выйти из машины, однако я осталась сидеть.
Кроу подошла к моей машине. От ее рослой фигуры, облаченной в мундир шерифа, веяло внушительностью, мощью. Я открыла дверцу.
– Утро доброе, – бросила она.
Фирменный кивок.
Я приветственно кивнула в ответ.
– У вас новая машина? – Кроу расставила ноги и уперлась ладонями в бедра.
– Нет, одолжила у знакомого. Моя устроила себе непредвиденный отпуск.
Шериф не просила показать лицензию и не задавала стандартных вопросов, а потому я решила, что это не обычная остановка автомобиля с целью проверки. Неужели меня сейчас арестуют?
– У меня есть новость, которая вас, скорее всего, не порадует.
Рация, пристегнутая к поясу Люси, громко зашипела, и шериф, не глядя, нажала на ней какую-то кнопку.
– Вчера вечером отыскался Дэниел Ванета.
Я не сразу нашла в себе силы задать вопрос…
– Живой?
– Еще какой живехонький. Около семи вечера постучался в жилище дочери, поужинал с родней и отправился к себе домой спать. Дочь позвонила мне сегодня утром. – Кроу говорила громко, чтобы заглушить рев проносящихся мимо машин.