– Я должна дать окончательный ответ?
– Я серьезно.
– Гесс.
– Точно? Это очень важно!
– Гесс или Гест. Или Гист. Зависит от транслитерации. А в чем дело?
– Бабушкой Джеремии Митчелла со стороны матери была Марта Роуз Гист.
– Горшечница?
– Да.
– Чтоб мне провалиться!
– Вы понимаете, что это значит? – Я не стала дожидаться ответа. – В жилах Митчелла текла кровь чероки!
– Это библиотека!
Жаркий полушепот Айрис обжег мою щеку.
Я подняла палец.
– Немедленно прекратите разговор! – прошипела она так громко, как было возможно без использования голосовых связок.
– В резервации выходит газета?
– «Чероки Одно Перо». И по-моему, в музее есть фотоархив племени.
– Лечу!
Я отключилась и вырубила мобильник.
– Вынуждена попросить немедленно покинуть библиотеку! – Айрис стояла, уперев руки в бока, – недремлющий страж владений печатного слова.
– Нужно сдать кассеты?
– Нет необходимости.
Найти то, что мне было нужно, удалось только в три приема. Съездив в редакцию газеты «Чероки Одно Перо» в Центре совета племени, я узнала, что эта газета начала выходить только в 1966 году. Хотя у нее была предшественница, «Феникс Чероки», у нынешнего состава редакции не осталось ни старых фотографий, ни номеров прошлых лет.
В Исторической ассоциации чероки фотографии были, но большинство забрали в рекламных целях на театральное представление под открытым небом «К этим горам».
И только в Музее индейцев чероки, прямо на другой стороне улицы, удалось напасть на золотую жилу. Когда я повторила просьбу там, меня проводили в кабинет на втором этаже, выдали хлопчатобумажные перчатки и позволили сколько угодно рыться в архивном собрании фотографий и газет.
Не прошло и часа, а я уже получила подтверждение своей правоты.
Марта Роуз Стэндингдир родилась в 1889 году в резервации Квалла. В 1908 году она вышла замуж за Джона Патрика Гиста и через год произвела на свет дочь, Уиллоу Линетт.
В семнадцать лет Уиллоу обвенчалась с Джонасом Митчеллом в храме Африканской методистской епископальной сионской церкви города Гринвилл, Южная Каролина. На свадебном портрете – хрупкая девушка в шляпке-клош с вуалью и платье с высокой талией, с букетом маргариток в руках. Рядом стоит мужчина, чья кожа заметно темнее, чем у невесты.
Я долго разглядывала фотографию. Джонас Митчелл был угловат и невзрачен, но обладал своего рода притягательностью. В наше время он мог бы позировать для рекламных плакатов «Бенеттон»[75].
В 1929 году Уиллоу Митчелл родила Джеремию, а следующей зимой умерла от туберкулеза. После этой даты я не нашла никаких упоминаний о Джонасе или его сыне.
Я выпрямилась на стуле, обдумывая то, что узнала.
Джеремия Митчелл был по меньшей мере наполовину североамериканским индейцем. На момент пропажи ему было семьдесят два года. Ступня наверняка принадлежит ему.
Тотчас включились мои дедуктивные центры: налицо явное несовпадение дат.
Митчелл пропал в феврале. Судя по профилю ЛЖК, после смерти прошло от шести до семи недель, а это значит, что сама смерть случилась в конце августа или начале сентября.
Может быть, Митчелл не умер в ту ночь, когда ушел из «Большой кружки»? Может быть, он отправился куда-то, а потом вернулся и преставился от переохлаждения шесть месяцев спустя.
Отправился?
Путешествовать.
Семидесятидвухлетний алкоголик без машины, без гроша в кармане?
И такое бывает.
Ну да, ну да. И умер от переохлаждения в конце лета.
Я сидела, озадаченная и подавленная хороводом фактов, которые упорно не хотели складываться в цельную картину.
Надеясь, что просмотр фотографий не прибавит головной боли, я переключилась на фотоархив.
И снова наткнулась на мелкие детали.
Я просмотрела уже пять или шесть десятков папок, когда интерес пробудила черно-белая фотография восемь на двенадцать. Украшенный цветами гроб. Толпа скорбящих – одни в мешковатых, с неестественно широкими плечами костюмах, другие в традиционных одеяниях чероки. Я заглянула на оборотную сторону фотографии. На пожелтевшем ярлыке изрядно выцветшими чернилами было выведено: «Похороны Чарли Уэйна Трампера, 17 мая 1959 года». Тот самый пропавший старик, которого загрызли медведи.
Взгляд мой скользнул по лицам присутствующих… и остановился на одном из двоих молодых мужчин, которые стояли поодаль от толпы. От изумления я беззвучно ахнула.
Человек на фотографии был на сорок лет моложе, но это лицо невозможно не узнать. В 1959-м ему, наверное, не исполнилось еще и тридцати, и он только прибыл из Англии. Профессор археологии Университета Дьюка. Научная суперзвезда, которой суждено закатиться.
С какой стати Саймон Мидкиф был на похоронах Чарли Уэйна Трампера?
Взгляд мой переместился вправо… и на сей раз я ахнула уже громче. Саймон Мидкиф стоял рядом с человеком, который позднее займет пост вице-губернатора штата.
Паркер Дейвенпорт.
Или нет? Я впилась взглядом в лицо на фотографии. Да. Нет. Этот мужчина был намного моложе, стройнее.
Я заколебалась, огляделась по сторонам. Никто не заглядывал в эту папку уже лет пятьдесят. Это вовсе не воровство. Верну снимок через пару дней, целый и невредимый.
Я сунула фотографию в сумочку, вернула папку в ящик, где ей полагалось лежать, и опрометью выскочила из кабинета.
Оказавшись на улице, позвонила в справочную Рэли, спросила номер Департамента культурных ресурсов и дождалась соединения. Услышав в трубке голос, попросила позвать Кэрол Берк. И десяти секунд не прошло, как она оказалась у телефона.
– Кэрол Берк слушает.
– Кэрол, это Темпе Бреннан.
– Вовремя ты позвонила. Я уже собиралась закрывать лавочку до завтра. Планируешь раскопать еще одно кладбище?
Департамент культурных ресурсов Северной Каролины среди многочисленных своих обязанностей ведает и сохранением культурного наследия. Всякий раз, когда предполагается крупное строительство, которое предусматривает вложение федеральных денежных средств или средств штата, разрешения, лицензии, – Кэрол и ее коллеги заказывают исследования и раскопки, дабы определить, подвергнутся ли при этом опасности исторические либо доисторические места. Проекты автострад, аэропортов, канализационных коллекторов – без их разрешения все это ни на шаг не сдвинется с места.
Мы с Кэрол свели знакомство в те дни, когда меня больше всего занимала археология. Дважды строительные подрядчики Шарлотта нанимали меня, чтобы помочь в переносе на новое место исторически значимых кладбищ. Оба раза проект курировала Кэрол.
– Не в этот раз. Нужна информация.
– Все, что смогу.
– Меня интересуют раскопки, которые ведет для вас Саймон Мидкиф.
– Именно сейчас?
– Да.
– В настоящий момент Саймон не ведет для нас никаких раскопок. По крайней мере, таких, о которых мне было бы известно.
– Разве он не работает сейчас в округе Суэйн?
– Я так не думаю. Погоди, не отключайся…
Когда Кэрол вернулась к телефону, я уже дошла до машины Райана и открыла дверцу.
– Ничего подобного. Саймон уже два с лишним года не работает на нас и вряд ли будет работать в ближайшее время, поскольку он до сих пор не сдал отчет по предыдущему контракту.
– Спасибо.
– Если бы на все вопросы, с которыми ко мне обращаются, было так легко ответить.
Я едва успела распрощаться с ней, как телефон снова зазвонил. Журналист из «Шарлотт обсервер». Напоминание об опостылевшей популярности. Я отключилась без комментариев.
Тысяча кровеносных сосудов пульсировала в моей несчастной голове. Полная бессмыслица. Почему Мидкиф мне солгал? Почему он и Дейвенпорт присутствовали на похоронах Трампера? Получается, они были знакомы уже тогда?
Нужен аспирин. И обед. А еще – беспристрастный слушатель.
Бойд.
Сунув в рот две таблетки аспирина «Байер», я забрала пса, и мы выехали в путь. Бойд сидел на пассажирском сиденье, высунув голову в окно, и жадно принюхивался, вертясь во все стороны, чтобы не упустить ни единого доступного запаха. Наблюдая за ним у окошка раздачи «Бургер кинг», где можно было закупиться, не выходя из машины, я припомнила мертвую белку, потом пятно под стеной дома в лесу. На что, собственно, натаскивал собаку прежний хозяин?
И вдруг меня осенило. Вот оно – подходящее место для того, чтобы устроить пикник и кое-что проверить.
Кладбище Брайсон-Сити расположено на Школьном холме. С одной его стороны открывается вид на бульвар Ветеранов, с другой протянулась горная долина. Поездка туда заняла несколько минут. Бойд не понимал, с какой стати пиршество откладывается, а потому все время тыкался носом в пакет с едой и даже облизывал его. В итоге к тому времени, когда я въехала на кладбище, картонный поднос настолько размяк, что мне пришлось нести его в обеих руках.
Бойд тащил меня от камня к камню, кое-где метил территорию, а потом разбрасывал задними лапами клочки дерна. Наконец он остановился у столбика из розового гранита, повернулся ко мне и тявкнул.
Сильвия Хотчкинс
Пришла в этот мир 12 января 1945 года.
Покинула его 20 апреля 1968 года.
Ты ушла слишком рано, в расцвете юности.
Шестьдесят восьмой год был нелегким для всех нас, Сильвия.
Уверенная, что она была бы рада хорошей компании, я устроилась у корней могучего дуба, осенявшего могилу девушки, и приказала Бойду сесть рядом. Он повиновался, не сводя глаз с подноса у меня в руках.
Когда я достала бургер, пес вскочил.
– Сидеть!
Он сел. Я содрала обертку и вручила бургер Бойду. Лохматый поднялся, разделил добычу на составные части, затем поочередно съел мясо, булочку и гарнир из салатных листьев и помидоров. Покончив с едой, пес тут же уставился на мой «Воппер»[76]. Морда его была перемазана кетчупом.