Макмагон пожал плечами.
– Они могут отделить предаварийное горение от послеаварийного? – не отступала я.
– По мне, так все это бред.
Макмагон схватил кружку и выбрался из-за стола.
– Итак, Орешек может стать героем.
Мы с Райаном тоже встали.
– А Метро окажется на мели, – добавил Райан.
– Не правда ли, жизнь прекрасна?
Я до сих пор не рассказывала Райану о пакостных намеках Дейвенпорта касательно его самого и Бертрана. Сделала это сейчас, перед отелем «Адамс Марк». Полицейский слушал, сцепив руки на коленях, и глядел прямо перед собой.
– Вот же крысиный выползок! – Блики фар плясали по его лицу, искажая окаменевшие от ярости черты.
– Нынешняя новость сведет эти домыслы к нулю.
– Да уж…
– Уверена, что выпад Дейвенпорта на самом деле не был направлен на то, чтобы скомпрометировать тебя или Бертрана. Всего лишь дополнение к его основной цели.
– И что же у него за цель?
– Не отступлюсь, пока не выясню.
Райан поиграл желваками.
– Кем, интересно, он себя возомнил?
– Власть имущим.
Он помолчал, потирая ладонями джинсы, затем подался ко мне и взял за руку.
– Уверена, что не хочешь со мной поужинать?
– Мне нужно забрать кота.
Райан выпустил мою руку, рванул ручку дверцы и выбрался из машины.
– Утром позвоню, – бросила я вслед.
Он с грохотом захлопнул дверцу и был таков.
Вернувшись во Флигель, я обнаружила на автоответчике четыре сообщения.
Энн.
Рон Гиллмэн.
Два звонка неизвестно от кого. Положили трубку, так ничего и не сказав.
Отправила сообщение на пейджер Гиллмэна. Он перезвонил, когда я собиралась положить Верди еду.
– Крюгер говорит, что ДНК твоих образцов совпадает.
У меня екнуло в груди.
– Он уверен?
– Шанс ошибиться – один на семьдесят квадрильонов. В общем, тех громадных чисел, которыми любят бросаться эти ребята.
– Зуб и ступня принадлежат одному и тому же человеку? – уточнила я, по-прежнему не до конца веря в услышанное.
– Именно так. Можешь отправляться за ордером.
Я позвонила Люси Кроу. Шерифа не оказалось на месте, но помощник обещал ее разыскать.
В номере Райана трубку не брали.
Зато Энн отозвалась после первого же гудка:
– Ну как, узнали, кто взорвал самолет?
– Скорее, поняли, кто не мог его взорвать.
– Уже неплохо. Как насчет поужинать вместе?
– А где Тед?
– В Орландо, на совещании по организации сбыта.
Мой буфет был пуст, как земля в первый день творения. И я была так возбуждена, что сидеть дома казалось невыносимым.
– Через полчаса в «Таверне Фостера»?
– Заметано.
«Таверна Фостера» – уютный ресторанчик в подвале. Стены, покрытые панелями из темного дерева, до середины обиты стеганой черной кожей. В одном конце зала протянулась резная стойка, в другом расставлены изрядно потертые столы. Таверна до боли напоминает паб на Сельвин-авеню – маленькая, темная и безупречно ирландская.
Перед Энн стояли ирландское жаркое и шардоне. Если бы я не воздерживалась от выпивки, то предпочла бы резаное пиво, но Энн уже выбрала шардоне. Я заказала солонину с капустой и минеральную воду «Перье» с лаймом. Обычно беру минералку с лимоном, но сейчас хотелось выпить чего-то зеленого.
– И кого же вычеркнули из списка? – спросила Энн, кончиком пальца вылавливая из своего бокала соринку.
– Я не имею права об этом говорить, зато могу поделиться другим открытием.
– Рассчитала изменения температур во времени для Солнечной системы?
Энн стряхнула соринку с пальца. Волосы у нее были на вид как будто светлее, чем обычно.
– Это было на прошлой неделе. Ты осветлила волосы?
– По ошибке. Что за открытие?
Я рассказала о совпадении ДНК.
– Значит, твоя ступня принадлежит трупу, который разлагался по ту сторону стены.
– И это был вовсе не какой-то там олень.
– А кто же?
– Абсолютно уверена, что это был Джеремия Митчелл.
– Чернокожий чероки?
– Угу.
– И что теперь?
– Жду звонка от шерифа округа Суэйн. При совпадении ДНК получить ордер – раз плюнуть. Даже у судьи с замшелыми мозгами.
– Интересный образ.
– Спасибо.
За ужином было решено на День благодарения отправиться на курорт «Дикие дюны». Остальное время Энн описывала свое путешествие в Англию, а я слушала.
– Вы хоть видели что-нибудь, кроме памятников и соборов? – спросила я, когда она сделала паузу, чтобы перевести дыхание.
– Пещеры.
– Пещеры?
– Нечто потрясающее. Их вырыли где-то в восемнадцатом веке по велению того самого Фрэнсиса Дэшвуда. Он жаждал готической атмосферы, а потому вход в пещеры прикрывало трехстороннее каменное здание, стилизованное под неоготику. Церковные окна, двери, арки, посредине сам вход, отделанный камнем, а по обе стороны чугунная ограда. Еще там было устроено что-то вроде внутреннего двора. Сплошь готические изыски, к которым прилагаются сувенирный магазинчик, кафе, а еще столы и стулья из белого пластика для страдающих от жажды средневековых туристов.
Энн отпила глоток вина.
– Путь в пещеры ведет через длинный белый туннель с низким закругленным потолком.
– Почему белый?
– Бутафория. Пещеры были высечены в меловых пластах.
– И где находится это чудо?
– В Букингемшире, Вест-Уиком. Почти в часе езды на северо-запад от Лондона. Кто-то рассказал Теду про это местечко, и из-за него нам пришлось прервать поездку в Оксфорд. – Энн закатила глаза. – Темпе, эти пещеры – mondo bizarro, невероятный мир! Лабиринт коридоров с крохотными закутками, расселинами и боковыми ответвлениями. И все покрыто резьбой, от которой мороз по коже.
– Мороз по коже?
– По большей части изображения выглядят так, будто там порезвились дети, но зрелище очень уж гротескное.
– Например?
– Лицо с крестом, выдолбленным во лбу, или голова в ведьмовском колпаке, а вместо рта и глаз – овальные дыры.
Энн, как могла, изобразила зловещую гримасу.
– Коридоры разделяются и соединяются, непостижимо меняют направление. Там есть «пиршественный зал» и «река Стикс» с искусственными сталактитами, которую надо пересечь, чтобы войти в зал, называемый «внутренним храмом». Лично мне больше всего понравился извилистый коридор, ведущий в никуда. Там стоят обшарпанные манекены Дэшвуда и его приятелей.
– Зачем Дэшвуду понадобились эти пещеры?
– Может, денег у него было больше, чем мозгов. Кстати, там же расположена и его усыпальница. Смахивает на Колизей.
Энн залпом осушила бокал и поспешно проглотила вино, осененная новой идеей.
– Или, может быть, наш Фрэнки был Уолтом Диснеем восемнадцатого века. И мечтал заработать миллионы, показывая это место туристам.
– Разве там нет никаких объяснений?
– Есть, конечно. Снаружи, у входа, длинная кирпичная галерея с надписями на стенах, где рассказана вся история пещер. Я фотографировала, а потому ничего не читала. Тед читал.
Энн опять поднесла к губам бокал – и обнаружила, что вина там – ни капли.
– Чуть дальше по дороге стоит изысканный дом в английском стиле – Медменхэмское аббатство. Его в двенадцатом веке построили монахи-цистерцианцы. Дэшвуд купил этот дом, перестроил и использовал для отдыха на лоне природы. Готические стены, обветшавший портик, а над ним полукругом высечен девиз.
Энн не проговорила, а выдохнула эти слова, жестом очертив над головой полукруг. Моя подруга – агент по продаже недвижимости, и ее описания зачастую грешат сильным риелторским акцентом.
– Что гласит девиз?
– Понятия не имею.
Принесли кофе. Мы добавили сливок, размешали.
– После того нашего разговора у меня из головы не выходит Дэшвуд, о котором ты упоминала.
– Довольно распространенная фамилия.
– И часто ты ее встречала?
– Точно не припомню.
– Ты знакома с кем-нибудь по фамилии Дэшвуд?
– Нет.
– Значит, не такая уж и распространенная.
С этим трудно было спорить.
– Фрэнсис Дэшвуд жил две с половиной сотни лет назад.
Энн уже готова была пожать плечами, когда у меня зазвонил мобильник. Я поспешно нажала кнопку ответа, бросив извиняющийся взгляд на других посетителей. Думаю, разговоры по сотовому в ресторанах – проявление крайней невоспитанности, но сейчас мне очень не хотелось пропустить звонок Люси Кроу.
Звонила и впрямь она. Торопливо выйдя из зала, я изложила суть дела. Шериф слушала, не перебивая.
– Для ордера более чем достаточно.
– А если этот умник опять откажет?
– Отправлюсь к Бэттлу сейчас же. Если снова заартачится, что-нибудь придумаю.
Когда я вернулась к столу, Энн уже заказала еще один бокал шардонне и достала внушительную стопку фотографий. Следующие двадцать минут я любовалась видами Вестминстера, Букингемского дворца, Тауэра, Лондонского моста и всех музеев, какие только есть в Большом Лондоне.
Было уже почти одиннадцать вечера, когда я въехала на территорию Шэрон-Хилла. Обогнула Флигель – и свет фар выхватил из темноты большой коричневый конверт, лежавший на крыльце у парадного входа. Я припарковала машину за домом, заглушила мотор и на дюйм опустила окно.
Слышны были только стрекотание сверчков да шум машин, проносившихся по Куинс-роуд.
Я стремглав промчалась к двери черного хода и нырнула в дом. И снова прислушалась, остро сожалея, что рядом нет Бойда.
Ничего – лишь урчание холодильника и громкое тиканье бабушкиных каминных часов.
Я уже собиралась позвать Верди, но тут он сам появился на пороге кухни, с ленивой грацией поочередно вытягивая задние лапы.
– Здесь кто-то был?
Кот сел и уставился на меня круглыми желтыми глазами. Затем полизал переднюю лапу, провел ею по правому уху, повторил маневр.
– Да, ты явно не боишься взломщиков.
Я прошла в гостиную, приложила ухо к двери, затем отступила на шаг и повернула дверную ручку. Верди наблюдал из коридора. Ни души. Я схватила конверт, попятилась в дом и заперла дверь на ключ.