– И где же твои свихнувшиеся сподвижники?
– Если б не это злосчастное крушение, ты бы никогда нас не обнаружила. Непрошеное вмешательство открыло тебе то, что ты не вправе была узнать. Кукулькану выпал случай достойно отомстить.
Его сладкозвучный голос зазвенел от бешенства.
– Вашему «Клубу адского пламени» конец.
– Ему никогда не придет конец. С тех пор как существует мир, масса посредственностей стремится подавить тех, кто обладает интеллектуальным превосходством. И неизменно терпит поражение. Внешние условия могут загнать нас в подполье, но едва обстоятельства изменятся – мы восстаем во всем блеске.
Что за самовлюбленный бред?
– Пришла моя пора вступить в ряды посвященных, – продолжал он.
То, что я молчу, нисколько его не смущало. Или же было ему безразлично.
– Я подыскал жертву. Совершил жертвоприношение. Исполнил ритуал, который ты осквернила.
– Это был Джеремия Митчелл или Джордж Эдер?
– Не важно. Их имена не имеют значения. Я был избран. Я был готов. Я следовал по пути.
«Говори с ним, затягивай разговор, – нашептывал мне здравый смысл. – Кто-нибудь знает, что ты здесь. Кто-нибудь уже действует».
– Кукулькан – созидатель, а ты уничтожаешь живое.
– Смертные – ничто. Мудрость – вечна.
– Чья мудрость?
– Мудрость веков, явленная тем, кто достоин ее принять.
– И вы сберегаете ее с помощью ритуальных убийств?
– Тело – лишь материальная оболочка, не имеющая вечной ценности. В конце жизненного пути мы отбрасываем ее. Мудрость, мощь, квинтэссенция души – вот силы, которые пребудут вечно.
Я молчала, не мешая ему разглагольствовать.
– Надлежит питать и лелеять мудрейших и наилучших из рода человеческого. Те, кто покидает сей мир, должны отдавать свою силу остающимся, приумножать мудрость и могущество избранных.
– Каким образом?
– Через кровь и плоть, сердце и кости.
Боже милостивый, значит, это правда.
– И вы считаете, что можно прибавить себе ума, пожирая человечину?
– Физическая сила увядает вместе с плотью, но разум, дух, интеллект могут быть переданы другим посредством наших тел.
Я стиснула скальпель в руке с такой силой, что заныли костяшки пальцев.
– Геродот повествовал об исседонах, народе Центральной Азии, у которого существовал обычай поедания сородичей, и о том, что исседоны возвысились и правили многими землями. Страбон обнаружил тот же обычай среди ирландских кланов. Многие воинственные племена обретали силу, поедая плоть врагов. Съешь слабого и стань сильным – явление столь же древнее, как сам человек.
Мне вспомнились кости из пещеры неандертальцев, останки жертв в ритуальном помещении под Меса-Верде… скелеты, с которыми я работала в морге.
– Почему вы выбирали именно стариков?
– Чем старше человек, тем больший запас мудрости он хранит.
– А может быть, дело в том, что старики – более легкая добыча?
– Драгоценная моя мисс Бреннан! Что бы вы предпочли – чтобы ваша плоть поспособствовала возвышению избранных или чтобы ее съели черви?
Гнев разрастался во мне, заглушая страх.
– Да ты просто самовлюбленный помешавшийся мерзавец!
– «Фи-фай-фо-фам, дух британца чую там. Мертвый он или живой, попадет на завтрак мой»[110].
Вдалеке застонал и скрипуче захихикал бутафорский скелет.
До ведь это же сумасшедший! Кто он такой? Откуда мне знаком его голос?
Я осторожно двинулась вдоль скалы, сжимая в правой руке скальпель, левой ощупывая камень. И едва успела сделать шесть шагов, как из темноты ударил в лицо мощный луч, ослепив меня, точно застигнутого на заднем дворе опоссума. Я вскинула руку, заслоняясь от нестерпимо яркого света.
– Куда-то собрались, мисс Бреннан?
Отсвет фонарика падал на нижнюю часть его лица, на оскаленные в кровожадной ярости зубы.
Прочь от него!
Я развернулась, бросилась бежать, споткнулась и упала. Попыталась подняться на ноги, но тень, выпрыгнув из темноты, одним прыжком настигла меня. Сильные пальцы вцепились в лодыжку. Вновь земля ушла из-под ног, колени с хрустом проехались по приречной гальке. Скальпель отлетел в темноту.
– Ах ты, подлая корова!
Благозвучный гладкий голос теперь шипел от бешенства, как жир на раскаленной сковородке.
Я брыкнулась, но не сумела вырваться. Пальцы сдавили сквозь джинсы мою ногу, точно железные тиски.
Никогда еще в жизни мне не было так страшно. Я уперлась локтями в землю, пытаясь подтянуться вперед, лягаясь свободной ногой. Внезапно он обрушился на меня всем своим весом, придавил коленом спину, и одной рукой вжал мое лицо в землю. Комочки грязи и мелкий лесной мусор мгновенно забились в рот и ноздри.
Я неистово забилась, лягаясь и загребая ногтями землю в попытке вывернуться из-под тяжести врага. Он выронил фонарик, и тот валялся на земле, высвечивая нас: двухголовая, бьющаяся в корчах тварь. Пока я в силах двигаться, ему не удастся захлестнуть мое горло проволокой и задушить, как Примроуз.
Рука наткнулась на что-то твердое и острое, и пальцы сомкнулись на находке. Я извернулась и вслепую нанесла удар.
Глухой стук камня о кость и лязг металла.
– Сука!
Он со всей силы ударил меня кулаком в правое ухо. Из глаз посыпались искры.
Он выпустил меня, принялся шарить в поисках упавшего пистолета. Я наугад двинула локтем за спину и угодила ему в челюсть. Раздался характерный хруст зубов.
Он завопил, точно раненый зверь.
Собрав все силы, я рванулась – и колено, пригвоздившее меня к земле, соскользнуло со спины. Кое-как поднявшись на четвереньки, я поползла к фонарику. Враг, опомнясь от нападения, устремился к той же цели. Я успела первой.
Размахнувшись как можно сильнее, обрушила фонарик на его висок. Глухо застонав, мужчина покачнулся и упал навзничь. Выключив фонарик, я опрометью бросилась к деревьям, добежала и, скорчившись, затаилась за стволом сосны.
Я не шевелилась. Не дышала. Я пыталась рассуждать здраво.
Не беги в лес. Не поворачивайся к нему спиной. Быть может, когда он начнет двигаться, ты сумеешь проскользнуть мимо него, добежать до гостиницы, позвать на помощь.
Мертвая тишина, которую нарушало лишь тяжелое дыхание врага. Миновали секунды, а может быть, и часы. После удара в голове мутилось, и я была не в состоянии отслеживать время или направление.
Где он?
Откуда-то снизу, с земли донесся голос:
– Я нашел пушку, мисс Бреннан.
Тишину разорвал одиночный выстрел.
– Впрочем, мы оба знаем, что теперь, когда я разделался с твоей шавкой, пушка нам не понадобится.
Звук голоса доходил ко мне смутно, как сквозь толщу воды.
– Ты за это заплатишь. Ох как заплатишь.
Я услышала, как он поднимается на ноги.
– Приготовил тебе недурное украшеньице на шейку.
Я глубоко вдохнула, пытаясь превозмочь дурноту. Враг приближался, держа наготове удавку.
Краем глаза я уловила какую-то вспышку. Обернулась. К нам, подпрыгивая, стремительно двигались три луча света. Или это только чудится?
– Ни с места! – повелительно крикнул скрипучий женский голос.
– Бросай оружие! – Этот голос принадлежал мужчине.
– Стоять! – Тоже мужской голос, но уже другой.
В темноте передо мной блеснуло дуло пистолета. Грянули один за другим два выстрела.
С той стороны, откуда донеслись голоса, открыли ответный огонь. Шальная пуля звонко лязгнула о скалу.
Глухой удар, резкий выхлоп. Шорох тела, сползающего по скальной стене.
Топот бегущих ног.
Руки ощупывают мое горло, запястье.
– …Пульс четкий.
Лица плывут надо мной, словно марево над прокаленной солнцем дорогой. Райан. Кроу. Помощник шерифа, чье имя я так и не узнала.
– …«Скорую». Все в порядке. Мы ее не задели.
Треск радиопомех.
Я попыталась сесть.
– Ложись. – Руки бережно, но настойчиво легли мне на плечи.
– Я должна его увидеть.
Один из кругов света переместился к скале, у которой сидел мой враг – неподвижно, вытянув вперед ноги, привалился спиной к камню. Свет неторопливо заскользил по его стопам, ногам, туловищу и наконец остановился на лице. Вот тогда я его узнала.
Ральф Стовер, не слишком счастливый хозяин гостиницы «Ривербэнк инн», тот самый, который не пустил меня в номер Примроуз. Выпятив подбородок, он невидящим взглядом вперился в ночь, и на камне под его головой расползалась пятном тягучая струйка мозга.
33
Я покинула Шарлотт ранним утром в пятницу и в густом тумане поехала на запад. Туманная завеса понемногу редела, когда я перевалила Восточный континентальный водораздел, и совершенно развеялась на подступах к Эшвиллу.
Свернув с шоссе 74 в Брайсон-Сити, я проехала по бульвару Ветеранов, миновала поворот к «Фраймонт инн», повернула вправо на Мэйн-стрит и припарковалась напротив старого здания суда, где теперь располагался клуб для старшего поколения. С минуту сидела в машине, глядя, как солнце играет на золотистом куполе здания, и думала о тех представителях старшего поколения, чьи останки обнаружила в доме Артура.
Я представляла себе высокого костлявого мужчину, слепого и почти глухого; хрупкую старушку со скошенным лицом. Представляла, как много лет назад они ходили по этим же улицам. Хотелось обнять их и сказать, что теперь все будет хорошо, что справедливость наконец-то восстановлена.
И еще я думала о тех, кто погиб при крушении самолета рейса 228 «Эйр транссаут». О стольких жизнях, которые оборвались, едва начавшись. О тех, у кого не будет ни выпускных балов, ни вечеринок в честь дня рождения, ни увлекательных поездок. О людях, которые были стерты с лица земли в этом роковом путешествии.
Я решила пройтись до пожарной станции пешком. Проведя в Брайсон-Сити добрый месяц, я уже хорошо знала город. Теперь я уезжаю, работа окончена, но кое-что еще нужно выяснить до конца.
Когда я появилась, Макмагон укладывал в картонные коробки вещи из своего закутка.