— Провалиться мне на этом месте! — выругалась Кроу и расстегнула кобуру.
Она крикнула, как я это делала в прошлый мой приход, не получив ответа, крикнула еще раз.
Оглядываясь и прислушиваясь, мы подошли к дому и поднялись по ступенькам. Ставни были по-прежнему закрыты, окна все еще зашторены. Меня посетило то же чувство тревоги, что было и в первый раз.
Кроу подошла к двери и жестом подозвала меня. Когда мы с Бойдом встали у нее за спиной она постучала. Никакого ответа. Постучала еще раз и назвала себя — в ответ тишина.
Она огляделась.
— Никаких проводов. Ни телефона, ни электричества.
— Может у них мобильник и генератор.
— Может быть, а может специально обрезали.
— Посмотрим двор?
— Без ордера не будем.
— Но, шериф…
— Без ордера никуда не пойдем. — Она не мигая посмотрела на меня, — Лучше пойдем я куплю тебе лимонада.
В этот момент закапал дождь. Я слушала как капли мягко стучат по крыше и в душе росло отчаяние. Она права. Это была только догадка. Но каждая клетка во мне говорила что где-то совсем рядом находится нечто важное, и нечто страшное.
— А может Бойд побегает вокруг? Вдруг что-нибудь найдет?
— За стеной — пожалуйста, не возражаю. Я проверю подъездные пути. Если люди здесь появляются, они должны приезжать на чем-то.
В течение пятнадцати минут мы с Бойдом прочесывали окрестности к западу от дома, там где я уже ходила в первый раз. Пес ничего не нашел. Хотя я начинал подозревать, что та белка была счастливой случайностью, я решила сделать последний заход, обойдя по краю леса до второй пристройки. Это была еще неизвестная местность.
Мы были в двадцати футах от стены, когда Бойд насторожился. Его тело напрягалось, и шерсть на загривке встала дыбом. Он поворачивал морду в разные стороны, понюхал воздух, и зарычал. Такое рычание я слышала только однажды — глубокое, дикое и жуткое.
Он дернул поводок, заходясь в бешеном лае, словно одержимый.
Я еле устояла на ногах, едва сдерживая его.
— Хватит, Бойд!
Упершись двумя ногами в землю я покрепче ухватила поводок. Пес продолжал тянуть, напрягаясь всем телом, его передние лапы скребли землю.
— Что случилось, мальчик мой?
Но мы оба знали что случилось.
Сердце бешено стучало. Я поколебалась, а затем раскрыла ладонь и позволила поводку упасть.
Бойд полетел к стене и взорвался в безумном лае, приблизительно в шести футах к югу от дальнего угла. Я смогла разглядеть что в том месте цементная кладка обрушилась и дюжина камней выпала, образуя пустоту в основании стены. Я подбежала к Бойду, обняла его, успокаивая, и осмотрела дыру. Почва была сырой и безцветной. Перевернув один выпавший камень, я обнаружила с десяток крошечных коричневых комочков.
Я тут же поняла что нашел Бойд.
Глава 13
В понедельник я не пошла в суд округа Суэйн. Вместо этого я рванула через горы на запад штата Теннесси и, к полудню уже была в тридцати милях к северо-западу от Ноксвилля, подъезжая к лаборатории в Оук-Ридж. День был мокрым и пасмурным, и дворники гоняли по влажному ветровому стеклу конденсат.
В боковое окно я увидела старушку и малыша, кормящих лебедей в маленьком пруду. Когда мне было десять, у меня возникла проблема с одним гадким утенком, которая была решена силовыми методами. Я подумала, зачем они ходят на такие прогулки?
Показав удостоверение охраннику, я проехала через огромную стоянку к зданию администрации. Меня уже ждал их представитель. Подписав нужные бумаги, мы вместе вернулись к машине. Еще 100 ярдов и мой новый пропуск с удостоверением от ORNL[23] были проверены на третьем контрольно-пропускном пункте, прежде чем мне позволили пройти через ограждение из проволочной сетки на территорию.
— Серьезная охрана. Можно подумать это Министерство Энергетики, — удивилась я.
— Так и есть. Мы здесь работаем над энергосбережением, разрабатываем роботов и компьютеры, проводим биомедицинские разработки и занимаемся охраной окружающей среды, развитием медицинских радиоизотопов и тому подобным. Мы охраняем интеллектуальную собственность Минэнергетики и специальное оборудование. Еще на территории находится изотопный реактор.
Все это рассказывал мне Ласло Спаркс — тридцатилетний мужчина с намечающимся животиком. У него были короткие кривые ноги и круглое, рябое лицо.
Оук-Ридж был детищем Второй мировой войны, построенным всего за три месяца в 1943 году. В Европе и Азии умирали тысячи людей, а Энрико Ферми с коллегами добивались ядерной реакции в спортзале Университета Чикаго. Задача для Оук-Ридж была проста: создать атомную бомбу.
Мы с Ласло проехали по лабиринту узких дорожек — направо, налево, налево, направо. Если не обращать внимания на огромные пустые пространства, то этот комплекс был бы похож на жилой район в Бронксе.
Ласло указал на одно кирпичное здание, идентичное соседним домам.
— Остановитесь здесь, — сказал он.
Я подъехала к зданию и остановилась.
— Я очень благодарна вам за то что вы быстро откликнулись на мою просьбу, — поблагодарила я его.
— Вы мне тоже помогли когда мне нужна была помощь.
Несколько лет назад Ласло понадобилась кость для его антропологических исследований, и я достала для него несколько образцов. Мы поддерживали связь и пока он работал над докторской и пока был научным сотрудником в Оук-Ридже.
Ласло подождал пока я вытащила из багажника переносной холодильник, и повел меня в здание и дальше, вверх по лестнице в свою лабораторию. Комната была небольшой и без окон, каждый миллиметр был заполнен поцарапанными железными столами, компьютерами, принтерами, холодильниками, и миллионом других машин, которые мигали и жужжали. Стеклянные пузырьки, банки, инструменты из нержавеющей стали, и коробки с латексными перчатками рядами стояли на рабочих поверхностях, а картонные коробки и пластмассовые ведра были сложены на полу.
Ласло освободил место на столе, и протянул руку к холодильнику. Когда я передала его, он снял пластиковую крышку, полиэтилен и заглянул внутрь.
— Ну, рассказывайте, — сказал он, принюхиваясь к содержимому контейнера.
Пока я рассказывала ему историю нашего с Кроу похода, Ласло перелил жижу из холодильника в стеклянный контейнер. Потом начал заполнять бланк.
— Откуда взята проба?
— С места, что указала собака — основание стены, под вывалившимися из нее камнями.
Полагаю, там почва наиболее защищена от лишних примесей.
— Правильно полагаете. Обычно труп закрывает под собой почву, но камни воздействуют так же.
— Дождь может повредить?
— В защищенной среде тяжелые, слизеобразные выделения, произведенные в следствие анаэробного брожения, связывают почву, делая ее практически недоступной для влаги. Казалось, что он зачитывает одну из своих статей из "Журнала Судебной медицины".
— Вы посмотрите, пожалуйста. Это не по моей части, — попросила я его.
— Вы обнаружили место разложения?
— Вообще-то моя собака, — ответила я и показала на пластмассовый пузырек. — И там я нашла эти куколки.
Ласло взял пузырек, отвернул крышку, и вытряхнул себе на ладонь личинки. Они были похожи на маленькие мячики.
— Значит произошла миграция личинки.
— Если там имело место разложение. Я всю ночь не спала из-за открытия Бойда. Я хоть и верю носу своей собаки и своим инстинктам тоже, но мне нужны доказательства.
— Куколки личинки определенно предлагают присутствие трупа. — Он пересыпал личинки.
— Я думаю, что ваша собака была права.
— Вы можете определить чьи это были останки?
— Количество летучих жирных кислот скажет нам, было ли тело весом более чем сто фунтов. Очень немного млекопитающих могут иметь такой вес.
— А если охота? Медведь или олень могут быть достаточно большими.
— Вы нашли какой-нибудь волос, шерсть?
Я отрицательно покачала головой.
— Разлагающиеся животные оставляют после себя тонны шерсти. И кости, конечно. Когда организм умирает, падальщики, насекомые, и микробы принимаются за дело, некоторые сжирают все снаружи, другие изнутри, пока от тела не останутся только кости.
Это и называется разложение. Руби сказала бы: «Прах к праху», хотя процесс этот намного сложнее. Мышцы, составляют от 40 до 50 процентов веса человеческого тела, и состоят из белка, который в свою очередь состоит из аминокислот. В момент смерти, ферментация жиров и белков при воздействии бактерий образует летучие жирные кислоты — ЛЖК. Во внутренностях свое дело делают другие микробы. Когда гниение набирает обороты, то жидкость выводится из тела вместе с жирными кислотами. Патанатомы называют такие выделения «супом».
Ласло специализировался на анализе микробов и органических компонентов почвы из-под трупа. Годы работы в этом направлении доказали связь между процессом распада и производством ЛЖК.
Я наблюдала как он фильтровал принесенную мной грязь через сито из нержавеющей тали.
— А что конкретно вы ищете в грязи?
— Я для анализа использую не саму почву, а почвенные жидкости.
Я не совсем поняла, о чем он.
— Жидкий компонент между частицами почвы. Но сначала я должен все очистить.
Он взвесил комок грязи.
— Когда жидкость из тела вытекает, органические вещества соединяются с почвой. И я не могу использовать химические экстрагенты для разделения, потому что они частично растворяют ЛЖК.
— И меняют показатели.
— Точно.
Он уложил образец в тубу для центрифуги и добавил воды.
— Я использую деионизированную воду в соотношении два к одному.
Он поболтал тубу в течение минуты и поместил ее в центрифугу.
— Температура внутри пять градусов. Я включаю центрифугу на сорок минут, затем процеживаю образец, удаляя остатки микроорганизмов. После этого все просто. Проверить уровень рН, окислить муравьиной кислотой, и сделать газовую хроматографию.
— А можно ускорить процесс?