— Судимости?
— Парочка приводов за вождение в нетрезвом виде еще в семидесятых, а в остальном он чист.
— Что это вам говорит?
— Возможно он насмотрелся сериала «Ньюхарт» и просто мечтал стать владельцем пригородного мотеля.
Следующий звонок был к моему приятелю в Оук-Ридж. Ласло Спаркс спросил буду ли я свободна утром, и мы договорились встретиться завтра в 9 утра. Хорошо! Может он что-то новенькое узнал из анализа почвы. И последний звонок был от моего декана. Начал он с извинений за поздний звонок.
— Мой трехлетний отпрыск попытался высушить в стиральной машинке котенка после того как тот свалился в унитаз. Жена только что его высунула оттуда. Все в истерике, дети ревут. Жена в слезах, пытается вернуть котенка к жизни.
— Какой ужас! Как он?
— Котик выжил, но выглядит не очень.
— Выкарабкается!
Затем наступила пауза. В трубку я слышала его дыхание.
— В общем, Темпи, такое трудно говорить, но я скажу. Сегодня я встречался с ректором. Он получил жалобу на тебя. О твоем поведении на расследовании аварии. Он решил отправить тебя в отпуск до окончания расследования.
Я молчала. Ничего чем я занималась в Брайсон-Сити не касалось моего университета, хоть я и получала у них зарплату.
— Оплачиваемый, естественно. Он сказал что не верит ни единому слову, но вынужден как-то отреагировать на жалобу.
— Почему? — спросила я, уже зная каков будет ответ.
— Он боится негативного общественного мнения. Он должен защищать университет. И кажется, в этом деле заинтересован вице-губернатор, а он умеет вставлять палки в колеса.
— И, как всем известно, университет финансируется за счет законодательного органа.
Моя рука буквально впилась в трубку.
— Я пытался с ним поспорить. Он непреклонен.
— Спасибо, Майк.
— Тебе всегда рады у нас на факультете. Ты можешь подать жалобу.
— Нет, спасибо. Я сначала с этим разберусь.
Закончив, я приступила к ежевечернему ритуалу: зубная паста, мыло, масло для кожи, крем для рук. Чистая и намазанная кремами, я выключила свет, залезла под одеяло и громко вскрикнула — постель была ледяная. Свернулась калачиком, и второй раз за два дня разревелась. Пора все бросить. Я не слабак, но пора реально оценить свои силы.
Я ничего не достигла: не нашла ничего убедительного для получения ордера, мало узнала в суде, запуталась в газетных статьях. Украла вещь из библиотеки, и близка к обвинению в проникновении и взломе. Не стоит так делать. Я могу извиниться перед вице-губернатором, уйти из DMORT и вернуться к своей обычной жизни.
Моя обычная жизнь. А какая она — моя обычная жизнь? Вскрытия, эксгумации, массовые катастрофы. Меня постоянно спрашивают — почему я выбрала такое неприятное занятие? Зачем я работаю с разлагающимися и изуродованными трупами?
Взглянув на свое прошлое и проведя самоанализ, я поняла почему я сделала такой выбор. Я хотела работать как с живыми, так и с мертвыми. Мертвые имели право на идентификацию. Чтобы их история была рассказана до конца и осталась в нашей памяти. Если они мертвы от рук другого человека, они имеют право чтобы эти руки понесли наказание.
Живые также заслуживают нашей поддержки, когда чья-то смерть влияет на их жизни: родители отчаянно нуждаются в новостях о пропавшем ребенке; семья надеется узнать что стало с Иводзимой или Чосин или Хью; позабытые жители в массовых могилах, где-нибудь в Курдистане или Гватемале. Матери, мужья, любимые, друзья, мерзнущие на смотровой Смоуки-Маунтин. Они имеют право знать, получить объяснение, а также право на то чтобы виновные были наказаны.
Для таких жертв, их родных, я вытаскиваю из костей посмертные истории. Мертвые остаются мертвыми, независимо от моих усилий, но в них должны быть ответы. Мы не можем жить в мире, который принимает уничтожение жизни без каких-либо объяснений и без последствий.
Естественно, что нарушение этики будет концом моей карьеры в области криминалистики. Если вице-губернатор будет продолжать в том же духе, я аккуратно буду выведена из своей профессии. Эксперт под следствием о неэтическом поведении, раздавленный при перекрестном допросе! Кто поверит хоть единому слову такого эксперта?
На место жалости к себе вдруг пришел гнев. Меня не уберут из криминалистики из-за необоснованных обвинений и инсинуаций! Я не позволю! Я докажу что я была права. Я должна это сделать ради себя, и даже больше, ради мертвой Примроуз и ее скорбящего сына. Но как? Что нужно делать?
Я крутилась и вертелась как тот паучок под дождем. Мой мир разрывают на части. Это сильнее чем я сама, и мне не хватает сил чтобы удержать мой мир на месте. Наконец я провалилась в сон, но он не был спокойным.
Во взволнованном состоянии мой мозг плетет из мыслей какие-то психоделические коллажи. Всю ночь меня преследовали какие-то бессвязные образы.
Я в морге, занимаюсь сортировкой частей тел. Мимо пробегает Райан. Я задаю ему вопрос о том что случилось с ногой. Он не останавливается. Я пытаюсь схватить его, но мои ноги не двигаются. Я кричу, все громче и громче, пытаясь сдвинуться с места, но он убегает все дальше и дальше. Бойд носится по кладбищу с мертвой белкой в зубах.
Свадебная фотография Виллоу Линет Гист и Ионы Митчелла. В своей руке индейская невеста держит, словно букет, ступню, которую я отобрала у койотов.
Судья Генри Арлен Престон сует в руки старику какую-то брошюру. Старик уходит, но судья догоняет его и настаивает чтобы тот взял книгу. Старик поворачивается и Престон роняет брошюру. Ее подхватывает Бойд и несется прочь по длинной грунтовой дороге.
Когда же я ловлю Бойда и забираю у него предмет, то это уже не книжка, а каменная плита с высеченным именем Такер Адамс, 1943 — год когда они оба умерли, один видный гражданин, а второй никому неизвестный.
В конторе гаража на стуле сидит Саймон Мидкиф. Возле него сидит человек с седыми длинными косами, в индейском головной уборе.
— Ты чего здесь? — спрашивает Мидкиф.
— Не могу уехать. Была авария, погибли люди, — отвечаю я.
— Бёркби мертв? — спрашивает индеец.
— Да.
— Они нашли Эдну?
— Нет.
— И меня не найдут.
Лицо седовласого индейца превратилось в лицо Руби Макриди, а затем в раздутое лицо Примроуз Хоббз.
Я закричала и подскочила. Глаза нашли часы — 5.30. Хотя в комнате было холодно, спина была мокрой от пота, волосы прилипли к голове. Я откинула одеяло и побежала на цыпочках, чтобы выпить воды. Глядя в зеркало, я прижала стакан ко лбу.
Вернулась в спальню и включила свет. В окне виделась предрассветная темнота. Мороз затянул своей паутинкой углы окна. Натянув свитер и носки, взяла свой блокнот, и уселась за стол. Разделив несколько листов на три части, я принялась записывать свои ночные видения.
Генри Арлен Престон. Койот со ступней. Седой старик с косами и в головном уборе индейцев чероки. Был ли это Чарли Вейн Трампер? Я написала его имя и поставила вопросительный знак. Эдна Фарелл. Такер Адамс. Бёркби. Иона и Виллоу Митчелл. Руби Макриди. Саймон Мидкиф.
Потом я добавила к каждому имени все что я о них знаю.
Генри Арлен Престон: умер в 1943 в возрасте 89 лет. Прокурор, судья, писатель. Птицы. Семейный человек.
Ступня: пожилой мужчина, коренной американец, рост около пяти футов шесть дюймов. Умер прошлой зимой. Найден возле участка Артура или "Инвест- груп". Пассажир рейса "Южных Авиалиний"?
Чарли Вейн Трампер: чероки, умер в 1959 в возрасте 74 лет, медведь задрал. На похоронах были Мидкиф и Дэвенпорт.
Эдна Фарелл: умерла в 1949. Последователь Святой церкви. Утонула. Останки не найдены.
Такер Адамс: родился в 1871, пропал, а затем умер в 1943.
Энтони Ален Бёркби: умер в 1959 в автомобильной аварии. В списке служащих «Инвест-груп» есть имя С. А. Бёркби.
Иона Митчелл: афро-американец. Женился на Виллоу Линет Гист. Отец Иеремии Митчелла.
Виллоу Линет Гист: дочь Марты Роуз Гист, индейской горшечницы. Мать Иеремии Митчелла. Умерла от туберкулеза в 1930.
Хотя в моих снах не было Иеремии Митчелла, я все же отделила и для него место: наполовину афро-американец, наполовину чероки. Родился в 1929. Одинок. Пропал в прошлом феврале.
Руби Макриди: жива-здорова. Муж, Энох, умер в 1986.
Саймон Мидкиф: Доктор в Оксфорде в 1955. Университет Дьюка — с 1955 по 1961 год. Университет Теннеси — с 1961 по 1968 год. Присутствовал на похоронах Трампера в 1959 году. Знал Дэвенпорта (или просто был в одном месте в то же время). Соврал о работе для Департамента культурного наследия.
Закончив писать я разложила листочки на столе и стала их изучать. Затем стала их сортировать по разным признакам. Начала с пола — женская кучка оказалась небольшой:
Эдна Фарелл, Виллоу Линет Гист и Руби Макриди. Я записала еще одно имя на отдельный листок: Марта Роуз Гист. Женщины, по-моему, тут ни при чем.
Затем рассортировала по расе. Чарли Вейн Трампер и представители семьи Гист-Митчелл отправились в кучку к ступне. Я провела линию от имени Иеремии к ступне.
Возраст: поразило количество пожилых людей. Хотя Генри Арлен Престон успел умереть в постели, наверное привилегия уважаемых судей, мало кому выпала такая же роскошь.
Такер Адамс, семьдесят два. Чарли Вейн Трампер, семьдесят четыре. Иеремия Митчелл, семьдесят два. Я сделала еще один листик для пропавшего рыбака — Джорджа Адора, шестьдесят семь. Все они были старые.
Тьма за окном начала рассеиваться. Я решила разложить их по дням рождения. Ничего.
Разложила по датам смерти.
Судья Генри Арлен Престон умер в 1943. Судя по надгробию, Такер Адамс тоже умер в 1943. Я вспомнила статью о Престоне и короткую заметку о пропаже Адамса меньше чем через неделю. Я отложила их вместе.
Э. А. Бёркби умер в 1959. Чарли Вейн Трампер. Когда же случилась та роковая для Бёркби авария? В мае. В этом же месяце пропал Чарли Вейн.
Ого!
Я их тоже отложила парой.
Эдна Фарелл умерла в 1949. Никто там не умер накануне?