— Разрази меня гром! Паркер Дэвенпорт, наш милейший вице-губернатор. Выглядит как 15-летний пацан.
Она перевернула фото.
— И что это значит?
— Не знаю.
Я ей показала отчет Ласло и подождала пока она прочитает его.
— Так он был прав!
— Или это я была права.
— Да?
— Как вам такое — Иеремия Митчелл умер после ухода из «Майти Хай Тэп» в прошлом феврале. Его тело хранилось где-то в морозильнике, а потом его перетащили и закопали.
— Зачем? — она попыталась скрыть свой скепсис.
Для ответа я вытащила заметки, которые делала в библиотеке, набрала побольше воздуха, и зачитала:
— Генри Арлен Престон умер в 1943. Три дня спустя пропал фермер Такер Адамс. Ему было 72. Тело не найдено.
— И что это зна…
Я подняла руку, останавливая ее.
— В 1949, в Такеседжи утонул профессор биологии Шелдон Броди. День спустя пропала Эдна Фарелл. Ей было около 80. Тело не найдено.
Кроу взяла ручку и начала ее крутить в руке.
— В 1959 на шоссе 19 в аварии погиб Ален Бёркби. Два дня спустя после этой аварии пропал без вести Чарли Вейн Трампер. Ему было 74. Тело найдено, но изуродовано и без головы. Опознание косвенное.
Тут я взглянула на нее.
— Это все? — спросила она.
— Когда пропал Иеремия Митчелл?
Кроу бросила ручку, открыла ящик стола и заглянула в папку.
— 15 февраля.
— 12 февраля в Шарлотте умер Мартин Патрик Вехоф.
— В феврале много людей ушли в мир иной. Тяжелый месяц.
— Имя этого Вехофа есть в списке служащих H&F.
— Это та самая инвестиционная компания, что владеет непонятным домом у Раннинг-Гоут-Бранч?
Я кивнула.
— Бёркби там тоже есть.
Она откинулась на спинку кресла и потерла глаз.
Я вытащила из сумки находку Ласло и положила перед ней на стол.
— Ласло Спаркс нашел это в образцах почвы с участка в лесу у Раннинг-Гоут-Бранч.
Она посмотрела на флакон, но руками его не трогала.
— Это фрагмент зуба. Я везу его в Шарлотту на анализ ДНК, чтобы сравнить со ступней.
Зазвонил телефон, но она не взяла трубку.
— Вам надо получить образец Митчелла.
Она поколебалась, и ответила:
— Ну, я могу взглянуть на него.
— Шериф.
На меня смотрели глаза цвета киви.
— Это может быть не просто дело одного Иеремии Митчелла.
Три часа спустя мы с Бойдом уже ехали по Литл-Рок-роуд направляясь на север по шоссе 85. Вдали уже показались очертания Шарлотты, похожие на сагуаро[39] в пустыне Сонора.
Я указала Бойду на город: гигантский фаллос холдинг-центра "Банк Америки"; шпиль Городской ратуши, с зеленой крышей и торчащей из нее антенной; похожий на музыкальный автомат небоскреб "Первого Финансового Союза".
— Посмотри, мой друг! Все это — секс, наркотики и рок-н-ролл!
Бойд отреагировал пошевелив ушами, но ничего не сказал.
Если окрестности Шарлотты еще можно назвать уютным местечком, то центральная часть города это — сплошь и рядом стекло и бетон, плюс растущая преступность.
Полицейское управление Шарлотта-Мекленбург находилось в здании Центра охраны правопорядка — огромном бетонном сооружении на пересечении улиц Четвертой и Макдауэлл. В Управлении работают 1.900 сотрудников, а также 400 человек вспомогательного персонала. Здесь есть своя криминалистическая лаборатория, которая уступает лишь лаборатории в Государственном Бюро Расследований. Неплохо для города с населением в 600.000.
Насладившись поездкой по шоссе, я проехала через центр и нашла стоянку у местного Управления ЧС.
Из дверей выходили люди в темно-синей форме, и Бойд гавкнул на одного близко подошедшего к машине.
— Видишь нашивку на рукаве? Это «гнездо шершней».[40]
Бойд что-то промычал, но нос от окна не отвернул.
— Во время Революционной войны генерал Корнуэлл встретил такое ожесточенное сопротивление, что место так и прозвали «гнездо шершней».
В ответ молчание.
— Бойд, мне нужно войти в здание. А вот тебе нельзя.
Не желая соглашаться с таким поворотом дел, Бойд привстал. Я пообещала вернуться меньше чем через час, отдала ему свою последнюю плитку гранолы, закрыла окна и ушла.
Рона Гиллмана я нашла на 4 этаже в угловом офисе.
Это был высокий, седовласый мужчина со спортивной фигурой, похоже или теннисом или баскетболом увлекается. У него был единственный недостаток — большая расщелина в зубах верхней челюсти.
Он молча выслушал мою теорию о Митчелле и, предположительно, его ступне. Когда я закончила он протянул руку.
— Давайте глянем.
Он снял очки в роговой оправе, и стал, перекатывая в ладони флакончик, внимательно рассматривать фрагмент. Потом позвонил кому-то в отдел ДНК.
— Быстрее сделают анализ если запрос будет от меня, — пояснил он, кладя трубку.
— Это хорошо.
— Образец кости я уже осмотрел и все уже зафиксировано в базе данных по жертвам катастрофы. Когда получим результаты по этому, — он указал на флакон, — мы сравним их.
— Нет слов выразить вам мою благодарность!
Он откинулся в кресле и закинул руки за голову.
— Вы действительно для кого-то стали занозой в одном месте, доктор Брэннан.
— Думаю, да.
— Есть предположения кому вы помешали?
— Паркеру Дэвенпорту.
— Вице-губернатору?
— Именно.
— Что же вы ему сделали?
Я пожала плечами.
— Трудно помогать если вы не все говорите.
Я уставилась на него, в душе сомневаясь — стоит ли все рассказывать. Я поделилась своей теорией с Люси Кроу, но то был округ Суэйн, а это мой дом. Рон Гиллман руководит второй самой большой криминалистической лабораторией во всем штате. Хотя все финансируется локально, но деньги пришли к нему через федеральные гранты, которые назначают в Роли.
Как и к медикам, и в университет.
Да к черту все!
И я рассказала ему сжатую версию, того что рассказывала Кроу.
— Так вы думаете что Вехоф из вашего списка это сенатор Пэт Вехоф из Шарлотты?
Я согласно кивнула.
— И этот Вехоф каким-то образом связан с Дэвенпортом?
Снова кивок.
— Вехоф и Дэвенпорт… Вице-губернатор и сенатор штата. Это сила.
— Генри Престон был судьей.
— Какая связь?
Я не успела ответить, так как в дверях показался мужчина в белом халате, с именем «Крюгер» на нагрудном кармане. Гиллман представил Крюгера как начальника отдела ДНК. Он, и еще один аналитик, работали со всеми образцами в отделе. Я встала и мы пожали друг другу руки.
Гиллман передал Крюгеру флакон и пояснил что от него требуется.
— Если что-то тут есть, то мы это найдем! — заверил он меня.
— Сколько нужно времени?
— Надо очистить, все подробно изучить и задокументировать каждый этап. Думаю, смогу дать ответ через 4–5 дней.
— Отлично.
Мы с Крюгером подписали бумаги о передаче образца и он ушел, забрав флакон с зубом.
Я подождала пока Гиллман поговорит по телефону, и задала вопрос:
— Вам знаком Пэт Вехоф?
— Нет.
— А Паркер Дэвенпорт?
— Встречался с ним.
— И?
— Он популярен. Люди голосовали за него.
— И?
— Препротивный тип.
Я показала ему фото с похорон Трампера.
— Вот он. Но это было очень давно.
— Да уж.
Он вернул мне фото и спросил:
— Ну и как вы все это объясняете?
— Никак.
— Какое-то объяснение у вас должно найтись.
— Это точно.
— Как могу помочь?
— По правде говоря, вы могли бы сделать для меня кое-что.
Я нашла Бойда, спящего в обертках от гранолы. При первом же звуке от ключа в дверце, он проснулся, вскочил и залаял. Поняв что это не вражеская атака на машину, он уложил по лапе на каждое из передних сидений и энергично начал вилять хвостом и всем задом в придачу. Я проскользнула за руль, и он тут же занялся удалением моего макияжа своим шершавым языком.
Сорок минут спустя я подъехала к дому по адресу, который Гиллман нашел для меня. Хотя здание находилось всего в десяти минутах от центра города, и в пяти минутах от моей квартиры на Шарон-Холл, поездка заняла много времени, из-за вечной неразберихи на Квинс-роуд.
Названия улиц в Шарлотте указывают на шизоидный характер города. С одной стороны процесс именования прост: есть персона и по ней называют улицы. В городе есть Квинс-роуд, Квинс-роуд Вест, Квинс-роуд Ист. Шарон-роуд, Шарон-лэйн, Шарон-вью, Шарон-авеню. Я находилась на пересечении Ри-роуд и Ри-роуд, Парк-роуд и Парк-роуд. Еще есть названия и с библейским смыслом: Провиденс-роуд, Кармил-роуд, Сардис-роуд.
С другой стороны, ни одна улица не тянется больше чем на несколько миль. Они меняют свои названия с фантазией. Тивола становится Фэрвью, потом превращается в Сардис. В одной точке Провиденс-роуд перерастает в перекресток, где справа — улица Провиденс-роуд, прямо — Квинс-роуд, которая вдруг становится Морхед, слева — Квинс-роуд, которая сразу становится Селвин. Билли Грэм Парквэй превращается в Вудлон, затем в Раннимид, а Вендовер переходит в Иствэй.
Разные улицы под одним названием — Квинс, это как злая насмешка. Я всегда приезжим говорю: если вы вдруг оказались в месте со словом Квинс в названии — уезжайте оттуда! Это правило всегда меня выручало.
Марион Вехоф жила в огромном доме в стиле Тюдоров на Квинс-роуд Ист. Стены покрыты бежевой штукатуркой, деревянная отделка, а каждое окно первого этажа забрано ажурной решеткой. Аккуратно подстриженная зеленая ограда по периметру участка, и много клумб покрытых яркими цветами. Прямо перед домом росли две огромные магнолии.
На дорожке, разделяющей газон, стояла и поливала анютины глазки дама в жемчугах, в туфлях-лодочках и бирюзовом брючном костюме. У нее была бледная кожа и волосы цвета имбирного эля.
Предупредив Бойда, чтобы он вел себя хорошо, я вышла из машины и замкнула двери. Я крикнула женщине, но она не обратила на меня никакого внимания.