– Что вы здесь делаете? – раздалось у меня за спиной.
Я совсем забыл о женщине! Повернувшись, я замер. Она выглядывала из-за двери ванной, сердито вздернув подбородок. Зеленые кошачьи глаза буравили меня с откровенной враждебностью, но такой она была еще прекраснее.
– Извините, – промямлил я, пятясь к двери.
– Не двигайтесь! – приказала она. – Иначе я закричу.
Я остановился, лихорадочно соображая, как выпутаться из этой истории. Если она закричит, администрация вызовет полицию, и пиши пропало! Представляю себе лицо Омари, когда меня к нему доставят...
– Что вы здесь делаете?
– В окно гляжу, – ответил я.
– Лжете!
– Только без паники, – сказал я спокойно.
– Кто вы? – потребовала она.
– Из охраны отеля, – вырвалось у меня.
Она продолжала пристально изучать меня и, конечно же, вспомнила первую нашу встречу.
– Что вам здесь нужно?
– Обычная проверка. – Я постарался придать лицу выражение безграничной честности и порядочности. – Окна, двери и все остальное... Мы советуем запирать двери – особенно, когда вы принимаете ванну.
Она не верила мне и все стояла, как мраморное изваяние Венеры, давая мне возможность любоваться своими стройными ногами.
Пятясь к двери, я подхватил со стула ее купальный халат и швырнул ей. Она запахнулась в него, не спуская с меня глаз, и тут с целым ворохом покупок влетела ее мать. Пожилая дама осеклась на полуслове, точно ее отключили от сети. Ужас исказил ее лицо.
– Ивонн! – наконец вскрикнула она.
Я прошмыгнул в коридор и поспешил к себе в номер.
Фон Шелленберг только что вышел из ванной. Я решил не беспокоить его рассказом о странном визитере: незачем омрачать его настроение в последний вечер в Найроби.
6
На следующий день спозаранок я вновь спустился к портье. Обычно улыбчивый молодой человек был на этот раз угрюм, однако заметно подобрел, когда я угостил его сигаретой.
Я попросил разрешения воспользоваться телефоном.
– Алло? – простонал Сэм.
– Извини, что потревожил твой сон, – сказал я.
Он помолчал, потом спросил с тоской:
– Сам-то ты когда-нибудь спишь?
– Приходится вкалывать, чтобы с голоду не помереть, – ответил я. – Не советую тебе подаваться в частные сыщики. У тебя привычки государственного служащего, и через месяц ты протянешь ноги.
– Кстати, о голоде, – перебил Сэм. – Спасибо за вчерашний завтрак. Он обошелся мне в двадцать пять шиллингов.
Торопясь наверх, чтобы опередить фон Шелленберга, я совершенно забыл заплатить за Сэма.
– Извини, старина, такая спешка была...
– Они хотели вызвать полицию, – продолжал Сэм. – Я тоже очень торопился и оставил бумажник в другом пиджаке. – Он дал волю своему гневу.
– Ради бога, Сэм, прости меня. Я верну тебе все до цента.
– А кто заплатит за моральный ущерб?
– Все претензии – ко мне. Это просто недоразумение. Успокойся, дружище.
Сэм чертыхнулся.
– Успокойся, говоришь? Посмотрел бы я на тебя! У меня в кармане украденный стакан, а метрдотель угрожает позвонить в полицию. Я твердил им, что ты заплатишь, но среди постояльцев отеля ты не числишься. В довершение всего у меня не оказалось при себе служебного удостоверения. Пришлось оставить в залог часы.
– А что же со стаканом? – спросил я. – Пригодился он тебе?
Сэм вздохнул.
– Один-единственный размазанный отпечаток.
– И?..
– Он не из тех, что были в вашем люксе.
Надежды мои рухнули. До сих пор мне и в голову не приходило, что фон Шелленберг может, помимо меня, интересовать кого-то еще, а теперь впервые задумался над этим.
– Ты меня слушаешь? – спросил Сэм.
– Да-да.
– Что, огорчен?
– Угу.
– А не подумал ты о том, что в номер мог забраться обыкновенный воришка?
– Ничего не украдено, – сказал я неуверенно.
– Наверное, ничего стоящего просто не оказалось, – заметил Сэм.
– Мне не до шуток.
– Я тоже не имею обыкновения шутить в такое время. Может быть, его интересовали драгоценности. Правда, гостиничные воры заранее намечают жертву, а не лезут в номер наобум. Кроме того, они работают в перчатках, а ваш гость был без них. Это исключает большинство гипотез, и у меня возникает вопрос: во что это ты впутался?
– Обязательно скажу, как только выясню.
– Всякий раз слышу от тебя одно и то же, – проворчал Сэм.
– Можно попросить тебя еще об одной услуге?
Сэм помолчал, потом сказал негромко:
– Знаю, что тебе нужно. Хочешь, чтобы я сличил отпечатки из люкса с дактилоскопическим архивом? Угадал?
– Абсолютно верно.
Сэм хихикнул.
– Еще вчера я велел своим парням заняться этим. Мог и не просить – мы всегда так делаем. Однако нет никакой уверенности, что тот, кого ты ищешь, окажется в нашей картотеке.
– А вдруг повезет, ведь они могли нанять кого-то из местных.
– Кто мог нанять?
– Неважно, я размышляю вслух. Ты дашь мне знать, если что-нибудь отыщешь?
– Как приду на работу, сразу справлюсь и позвоню.
– Не надо, Сэм. Лучше я позвоню.
Я повесил трубку, чем пресек расспросы, и поднялся наверх.
В девять часов явился наш гид. Он велел называть его по имени – просто Джо – и объявил, что возглавит четвертый маршрут туристического сафари по заповеднику Цаво и не пожалеет сил, чтобы сделать наш отпуск незабываемым. Вскоре вся группа собралась в вестибюле, куда уже снесли багаж. Джо объявил программу первого дня и роздал брошюры с подробными деталями маршрута, рассчитанного на неделю.
Подойдя ко мне, он остановился в нерешительности. Вероятно, я выделялся на общем фоне, как обгоревший пень на зеленой лужайке.
– Как поживаешь, брат? – спросил он.
– Отлично, – ответил я, и мы обменялись крепким рукопожатием.
Джо никак не мог понять, откуда я взялся, – мое черное лицо заинтриговало его.
– Ты американец? – спросил он с робкой улыбкой.
– Нет.
Джо был высокий, тощий, в линялой джинсовой куртке. Взгляд его больших покрасневших глаз внушал доверие.
– Ты приятно выделяешься в туристской толпе, – сказал он. – В каком автобусе едешь?
– В третьем.
– Увидимся! – И он еще раз пожал мне руку.
Фон Шелленберг, слушавший с неприкрытой скукой короткую речь Джо, сел на диван и развернул утреннюю газету. Я старался затеряться в туристской массе и не привлекать к себе внимания, хотя это было и нелегко. Немец никогда не открывал рта без особой на то необходимости, и со времени завтрака мы не сказали друг другу ни слова.
Закурив, я погрузился в изучение списка участников четвертого маршрута. Фон Шелленберга посадили в третий автобус. Он купил два места, очевидно имея в виду меня. В нашем автобусе ехали также Жак, Анн-Мари и Ивонн Поссары – французское семейство, которое было уже мне знакомо. Преподобный Лео Папино также был мне известен. Предстояло только познакомиться с неким Вэнсом Фридменом.
Вестибюль наполнялся багажом и туристами, у конторки портье отъезжавшие платили по счетам. Носильщики сбились с ног.
Автобусы были поданы ровно в десять. Раскрашенные в черно-белую полосу, они напоминали стадо зебр. На дверцах были обозначены название маршрута и порядковый номер. Водители эффектно выстроили их у входа в отель и открыли багажные отделения.
Гид Джо подал сигнал, и его четыре помощника принялись усаживать туристов в автобусы. Одновременно шла погрузка багажа. Фон Шелленберг невозмутимо продолжал читать газету. Я ждал, когда он поднимется с дивана.
В вестибюле оставались лишь немногие, и я подозвал носильщика, чтобы он взял наши чемоданы.
– Пора, – сказал я немцу.
Тот огляделся и направился со своим портфелем к выходу. Я следовал за ним, как и положено телохранителю, справа, за спиной. Случись что, я мог левой рукой столкнуть его с линии огня, а правой выхватить пистолет.
Утро было теплым и солнечным, огромный голубой купол неба был чист, если не считать редких облачков, чьи завитки только оттеняли небесную синеву. В такой день ничего нет лучше, как отправиться за город.
Автобусы быстро заполнялись. Носильщик поставил наши вещи в багажное отделение третьего автобуса, и я дал ему на чай.
Ни на кого не глядя, фон Шелленберг забрался на заднее сиденье и развернул газету. А я ждал, пока водитель захлопнет крышку багажника.
– Доброе утро честной компании, – раздался вдруг громкий голос, и в автобус поднялся толстый американец в шортах цвета хаки, пестрой рубашке с короткими рукавами и с улыбкой от уха до уха. Французское семейство демонстративно проигнорировало его появление.
Но американца это ничуть не обескуражило.
– Общий привет! Когда же этот балаган отчалит? У меня уже зад затек от неподвижности.
Один лишь водитель улыбнулся шутке. Тогда янки обратился ко мне:
– Фридмен, Вэнс Фридмен. Из Питтсбурга, штат Пенсильвания.
Я кивнул, и он протянул мне мясистую пятерню. Американец выглядел этаким пузанчиком-балагуром, впервые за долгие годы выбравшимся в отпуск. Волосы, поредевшие на лбу, подернулись сединой. Круглое красное лицо свидетельствовало о чрезмерных возлияниях – сетка лопнувших сосудов покрывала нос, окружья глаз и оттопыренные уши.
– А вас как? – спросил он громко.
Я ответил, и он несколько раз повторил мое имя – для пробы.
– Как оно пишется?
Я заглянул в его карие глаза – он спрашивал вполне серьезно, и я назвал свое имя по буквам. Он повторял их вслух за мной, точно занося в картотеку.
– Рад познакомиться. – Он снова протянул мне пухлую ладонь. – Прекрасная погода, верно?
– Вроде так, – согласился я.
Но что-то меня все-таки настораживало. Ах да, список туристов! Я извинился и поспешил назад, в вестибюль отеля.
– Я еду в четвертый маршрут по Цаво, – сказал я клерку из турбюро. – Покажите, пожалуйста, список моих попутчиков.
Клерк достал папку. Я ткнул пальцем в имя Вэнс Фридмен.
– Почему оно не напечатано, как другие, а вписано от руки? – спросил я.