Данила смущенно улыбнулся:
— Мне нравится имя Настя, но решать Селене.
— А Селена сказала, что решать тебе.
— Тогда Настя. Анастасия Даниловна! Звучит?
— Звучит. Красивое имя. Я гадала… у вашей дочки будет замечательная жизнь, только… — Элеонора достала из сумочки сигареты, закурила.
— Что — только? — насторожился Данила.
— Первые полгода надо малышку поберечь.
— Как именно поберечь?
— Нельзя оставлять ее одну, никогда, даже на пару минут.
— Почему?
— Не знаю, но поверь мне, Данила, так будет лучше. Ваша с Селеной дочка не должна была родиться живой, а она родилась. — Элеонора задумчиво выпустила колечко дыма. — Первые шесть месяцев своей жизни она будет очень уязвима.
— Вы уверены? — спросил Данила потрясенно.
— Я никогда не ошибаюсь в таких вещах. Я могу видеть или не видеть, но если я вижу… — Элеонора развела руками.
— А вы что-нибудь слышали про Ритуал Замены? — неожиданно спросил он.
— Ритуал Замены? — женщина ненадолго задумалась. — Я знаю, что в древних оккультных науках есть такие ритуалы, но они очень опасны для всех без исключения участников и редко дают стопроцентный результат. А почему ты спрашиваешь?
— Можно я вам кое-что прочту? — сказал Данила, включая компьютер.
Элеонора молча кивнула, подошла к компьютерному столу, нашарила рукой кресло, села.
— …Это сделали с Селеной? — спросила она, когда Данила закончил читать.
— Да.
Элеонора тяжело вздохнула.
— Тогда все понятно.
— Что вам понятно?
— На момент совершения ритуала Селена уже была беременна. Но это очень сильный ритуал, и часть заклятья легла на вашего ребенка.
— Вы во все это верите?! Во всю эту чертовщину и ахинею?! — изумленно спросил Данила.
— Во всяком случае, это многое объясняет.
— Да? Тогда, возможно, вам будет небезынтересно узнать, что тот, кто провел этот чертов ритуал, умер сегодня ночью.
Элеонора удивленно вскинула бровь, с сомнением покачала головой, а потом, после долгого молчания, сказала:
— Еще одно доказательство того, что ритуал очень опасен.
— Так, может, теперь нашей девочке ничего не угрожает?
— Может быть, но я бы все равно перестраховалась. Береженого и бог бережет.
— А вы не хотите узнать, кто этот человек? — спросил Данила.
— Очень хочу, — Элеонора отложила погасшую сигарету. — Ты мне все обязательно расскажешь — потом. А пока собирайся, нам нужно ехать.
— Куда?
— К твоим девочкам. Ты в состоянии вести машину? Я отпустила водителя.
— Подождете пару минут? Я приму душ и переоденусь.
— Поторопись, а я пока сварю нам с тобой кофе.
— Там э… — замялся Данила.
— Не беспокойся, Оборотень, — усмехнулась Элеонора, — я не потревожу твоего друга.
Селене наконец-то разрешили увидеть дочку. Она в равной мере желала и боялась этой их самой первой встречи. Пусть она уже давно все для себя решила, пусть твердо знает, что любит своего ребенка, но ведь это же самая первая встреча!
Ее девочка спала в прозрачном пластиковом коробе, аппарате для выхаживания недоношенных детей, она была такой маленькой. Крошечные ручки, крошечные ножки, крошечное личико. Говорят, новорожденные похожи на стариков. Неправда! Она такая красивая, ее девочка. Она вырастет настоящей красавицей, как ее папа.
Сомнений больше не осталось, они развеялись как предрассветный туман, стоило только Селене увидеть своего ребенка. Данила тоже это поймет, когда его наконец пустят к ним.
Она осторожно коснулась розовой щечки. Малышка открыла глаза, широко зевнула. Селена разревелась. Бедная ее мама, какого счастья она себя лишила…
— Она такая маленькая. — Данила растерянно посмотрел на сидящую на больничной койке Селену. — Знаешь, медсестра сказала, что она очень на меня похожа.
— Так и есть, — Селена счастливо улыбнулась, — наша девочка очень на тебя похожа.
— А как ты? — Данила погладил ее по узкой ладошке. Его Лунная девочка была очень бледной, почти прозрачной. Врач говорил что-то про низкий гемоглобин из-за большой кровопотери. И глаза ее до сих пор бесцветно-серые. Может быть, тоже из-за кровопотери?..
— Мне уже намного лучше, не волнуйся и… прости меня, пожалуйста.
— За что?
— За ту ночь…
— Та ночь уже в прошлом, — сказал он после недолгого раздумья.
— Я пыталась позвонить, но телефон отключился. И электричество, и зеркала…
— Я видел. Проблемы с энергообеспечением. — Данила даже попытался улыбнуться. — А сейчас как? — Он ждал и боялся ответа. Боялся, что с рождением дочери проблемы не закончились, что впереди у них еще не одно энергопотрясение…
— Я не знаю. — Селена пожала плечами. — Я чувствую слабость, а больше ничего.
— И горького шоколада больше не хочется?
— Кормящим женщинам нельзя есть шоколад, Оборотень.
— Да, кормящим женщинам нельзя есть шоколад, — повторил он, а потом сказал: — Ты меня тоже прости.
— За что?
— За то, что оставил тебя тогда одну.
— Ты не оставил…
— Оставил! Я же видел, что с тобой творится, и все равно уехал.
— Ты не виноват. Никто не виноват. Просто у нас тогда были трудные времена, но теперь все наладится.
— Наладится, — убежденно подтвердил Данила. — Селена, я должен тебе что-то рассказать.
Она мгновенно напряглась, ладошка в Даниловых руках сделалась влажной.
— Ты только не волнуйся, нет повода для волнения… больше нет.
— Ты его нашел? — спросила она шепотом.
Данила кивнул:
— Нашел, и теперь я знаю, почему он это сделал.
— Почему?
— Только обещай мне, что не будешь волноваться.
— Оборотень!
— Обещай!
— Хорошо, обещаю, что не буду волноваться.
Он уже и сам был не рад, что затеял этот разговор. Конечно, Селена будет волноваться, а ей нельзя… Но, с другой стороны, страх перед неизвестностью может быть еще хуже…
Рассказ получился короткий. Никаких шокирующих подробностей, только голые факты. Селена слушала молча, а ее серая радужка, кажется, наливалась цветом. Он был прав — она сильная, его Лунная девочка.
— …Я хотел поговорить с ним, но опоздал. Селена, он умер. Все, теперь тебя больше никто не будет преследовать. Тебе и нашей дочке больше ничто не угрожает.
— Когда он умер?
— Позапрошлой ночью.
— Тогда, когда родилась Настя?
— Да, но я думаю, что это простое совпадение.
— Наверное…
— Есть еще кое-что… — Данила замолчал, подбирая правильные слова. — Элеонора считает, что первые полгода жизни наша девочка будет уязвима.
— Для чего уязвима? — спросила Селена, и радужка ее снова сделалась серой.
— Не знаю. Иногда мне кажется, что твоя тетя придает слишком большое значение всякой мистической ерунде.
— А ты в это не веришь?
Данила взъерошил волосы, сказал очень серьезно:
— Не знаю, во что я верю, а во что нет. В последнее время в нашей жизни происходили странные вещи. Твои проблемы с энергообеспечением… Они прошли?
Прежде чем ответить, Селена долго прислушивалась к чему-то внутри себя.
— Я не чувствую ничего особенного, — сказала она наконец.
— Это хорошо, я почти уверен, что все уже в прошлом. Селена, понимаю, что это нелегко, но давай попробуем все забыть.
— Давай. — Она согласилась слишком быстро, подозрительно быстро. — А что делать с предупреждением Элеоноры?
— Ты считаешь, это все серьезно? — В груди вдруг сделалось холодно и пусто.
— Элеонора никогда не шутит такими вещами.
— Она не сказала ничего конкретного, просто велела не оставлять Настену одну. Так мы и не будем оставлять ее одну!
— А сейчас она не с нами…
— Сейчас за ней постоянно наблюдают врачи и медсестры. Не волнуйся, это же больница. Что ей тут может угрожать? И вообще, не стоит воспринимать слова твоей тети так буквально, может, речь идет о банальных детских инфекциях, а мы уже паникуем. Давай лучше поговорим о приятном.
— Давай. — Селена улыбнулась чуть веселее, но Данила видел — до конца она так и не успокоилась. Эх, дурак он! Не нужно было говорить о предупреждении Элеоноры. Теперь еще полгода покоя не жди.
— Вообще-то я не ожидал, что стану отцом так рано. — Он постарался выбросить из головы дурные мысли. — Селена, я не готов.
— К чему? — спросила она. Ее голос шелестел опавшей листвой, а в глазах плескалось отчаяние. Ох, как-то неправильно он начал разговор…
— Ну, в принципе не готов. Мне нужен список всего, что я должен буду купить к вашему возвращению домой. Коляски, кроватки, памперсы, пеленки, распашонки, погремушки… — А она что подумала? Как она вообще могла такое подумать?!
Селена снова улыбнулась, на сей раз радостно и безмятежно, погладила Данилу по волосам:
— Покупками займется Элеонора. От тебя требуется только техническая поддержка.
— Техническая поддержка — это всегда пожалуйста!
Карамельно-плюшевый мир — это чудесно и замечательно, только вот не разбирается он пока в этом дивном девичьем мире. Хорошо, что у них с Селеной есть Элеонора!
— Девочки, карета подана! Ну что вы там возитесь? — послышался из-за полуприкрытой двери голос Данилы.
— Мы уже почти готовы, одну минуточку! — Селена застегнула на дочке комбинезончик, погладила по редким волосенкам, сказала с нежностью: — У тебя, Настена, сегодня особенный день.
Вообще-то, они хотели окрестить дочку весной, когда потеплеет, но обычно лояльная ко всем их решениям Элеонора проявила неожиданную настойчивость:
— Крестить нужно как можно раньше. Настеньке и так уже три месяца. Незачем тянуть до весны. В Липовке есть чудесная церквушка, и отец Иннокентий — прекрасный человек.
— А почему именно в Липовке? — спросила Селена.
— А почему бы и нет? Крещение — это таинство, а в столичных храмах все уже давно поставлено на поток, а в Липовке тишина, благодать. И, кстати, это наша с тобой малая родина, мой отец и твой дед оттуда родом. Там наши корни. И у Настеньки должны быть корни. Я уже и с батюшкой разговаривала, он нас ждет. Так что решайте вопрос с крестными и — вперед.