Подруги, приехавшие с ней, все время советовали познакомиться с кем-нибудь, «чтобы отдых был более полноценным». Но Дина вела себя довольно скромно, к тому же лыжники в ярких костюмах по большей части с гордым и неприступным видом проходили мимо, закинув на плечо свои сногсшибательные импортные лыжи. А местных жителей, которые во множестве сидели в кафе и ресторанах и приставали ко всем без исключения проходящим мимо девушкам, она побаивалась.
Когда в кресло подъемника рядом с ней вскочил высокий белобрысый парень в оранжевом костюме и завел непринужденный разговор, у Дины сильно забилось сердце. О чем они говорили, она запомнила плохо. Единственное, что осталось в памяти, это что она ни с того ни с сего заявила, что неплохо держится на лыжах. Конечно, по прибытии на вершину Гера (а это был он) предложил ей прокатиться. Когда он, стоя на коленях, надевал на ее ноги свои ботинки и застегивал многочисленные замки, чтобы те стали ей впору, она чувствовала себя наверху блаженства. От ее нового знакомого исходила такая уверенность и спокойствие, что Дина, подойдя к краю склона и даже не успев оценить свои силы, бесстрашно ринулась вниз.
Окончилось все это конечно же плачевно. Дина врезалась в дерево, сломала ключицу, бедро и получила сотрясение мозга. В полубессознательном состоянии ее отправили ближайшим самолетом в Москву, где она сразу же оказалась в Склифе, в гипсе с головы до ног.
Однако Дине недолго пришлось горевать по поводу своей несчастной судьбы. Ровно через неделю в палате появился непостижимым образом разыскавший ее Гера с огромным букетом роз.
Дальше все развивалось как в сказке: Гера носил ей в больницу шоколад и апельсины, возил в коляске на прогулки, не оставлял ни на минуту, когда Дина начала вставать. Он оказался заботливым и нежным. Он был большим и сильным. Он работал над научной диссертацией. Поэтому неудивительно, что она по уши влюбилась в Геру.
Короче говоря, через месяц после выхода Дины из больницы они поженились.
Положительно, Дине повезло. У них не было проблем ни с деньгами, ни с жилплощадью. В Институте ядерных исследований, где работал Гера, платили хорошо, и она даже решила уйти из библиотеки, где работала после окончания историко-архивного института.
Все было хорошо. Дина с удовольствием занималась домашним хозяйством, создавала уют, встречала мужа вкусными обедами и ходила на цыпочках, когда он работал в своем кабинете. Она уже подумывала о ребенке и время от времени покупала простынки, чепчики и слюнявчики трогательных цветов и размеров.
Все закончилось неожиданно и очень быстро.
Осенью Геру неожиданно отправили в командировку.
«Я не могу тебе сказать, куда еду. Это государственная тайна», – произнес он и, подхватив свою дорожную сумку, ушел. Дина успела разглядеть в окно, что за ним приехал коричневый военный «уазик».
А дней через десять в газетах появились сообщения о крупной аварии где-то в Сибири. Вроде бы случилась катастрофа на прииске, принадлежащем компании «Росал». Потом позвонил Гера и сказал, чтобы она не волновалась, что его вызвали как специалиста, он ликвидирует последствия аварии – и приедет примерно через месяц.
Вернулся Гера только к концу зимы. Какой-то вымотанный, погрустневший и вялый. Он почти ничего не рассказывал, много спал и не ходил на работу – ему дали долгосрочный отпуск.
Сначала Дина не могла поверить, что у него лейкемия. Внешне Гера изменился мало, если не считать выпавших волос и постоянной бледности. Но Дина знала о его болезни больше, чем все остальные. Гера больше не мог исполнять своих супружеских обязанностей.
Врачи успокаивали их, говорили, что он легко отделался, что многие ликвидировавшие последствия аварии находятся совершенно в безнадежном состоянии… Но Дине не было легче от этих разговоров. Все надежды на счастливую семью рухнули.
Поначалу она пыталась занять себя работой, даже устроилась в библиотеку фирмы «Росал», где работал Гера. Строила серьезные планы взять ребенка из детдома. А вслед за тем сначала потихоньку, а потом все увереннее стала ходить на сторону.
Вначале она сошлась со своим старым однокурсником, полуспившимся поэтом. Затем был небольшой, но бурный роман с директором кладбища, который водил Дину по дорогим ресторанам и снимал специально для встреч с ней номера в гостиницах. Потом появился Григорий Родин.
Он часто заходил в библиотеку заглянуть в какой-нибудь справочник. Дина нередко ловила на себе его взгляды. А потом он совершенно внезапно подарил ей флакон французских духов. Это было так неожиданно и вместе с тем изящно, что она решилась…
Этого Гера выдержать уже не смог. Они развелись, разменяли квартиру, и Дина стала вести жизнь свободной одинокой женщины…
Дина метнулась в прихожую и распахнула дверь.
Но это был не Григорий. На пороге стоял высокий человек крупного телосложения в светлой рубашке и летних брюках.
– Ой, – воскликнула Дина и поплотнее запахнула халат.
– Не пугайтесь, – беспечно сказал я, – вы ведь Диана Викторовна?
– Да… – растерянно сказала Дина.
– Я хотел бы с вами поговорить. – Я улыбнулся. – Адвокат Гордеев, Юрий Петрович.
– Приятно… Очень… У меня в комнате беспорядок… – промямлила она, теребя пояс халата, – пройдите, пожалуйста, на кухню.
– Простите за ранний визит… – ответил я и проследовал в указанном направлении.
Дина шла за мной.
– Вы собирались завтракать? – спросил я, указав на остывающие на столе яичницу и кофе.
Она кивнула.
– Продолжайте. Не буду вам мешать.
– Может, тоже желаете?
– Нет, спасибо. Я завтракал.
– Тогда кофе.
– Вот от кофе не откажусь.
Дина была совсем не дурна собой. Только по сравнению с Ларисой сильно проигрывала. Однако о вкусах, как говорится, не спорят. Это же не мои любовницы, а Григория Родина…
– Итак, Диана Викторовна…
– Можно просто Дина.
– Спасибо… Вам, наверное, известно о недавнем убийстве Машкина?
– Да, конечно, – ответила Дина, чуть не подавившись куском яичницы. – Об этом только и говорят. И в фирме, и по телевизору…
– Мне бы хотелось вам задать несколько вопросов в связи с этим.
– Мне? – удивилась Дина. – А вы уверены, что пришли по адресу? Я с Машкиным практически не была связана. И потом, следователь уже был на фирме…
– Мои вопросы будут связаны не непосредственно с Машкиным. Дело в том, что я защищаю интересы его жены, Ларисы.
– Ее, кажется, собираются обвинить в убийстве…
– Да. И для того чтобы доказать ее алиби, я должен разыскать Григория Родина.
– Интересно, кто вам успел наболтать, что у нас с Григорием были отношения? – бесстрашно поинтересовалась Дина.
Впрочем, почему бы и нет? Женщина она свободная, делает что хочет. С какой стати ей скрывать свои романы. Тем более наверняка связь с Родиным ей льстит… Только вот интересно, знает ли она, что Родин был в Крыму не один, а с Ларисой Машкиной?
– Поверьте, сплетни в этой ситуации интересуют меня меньше всего. И все вопросы, которые я вам собираюсь задать, связаны исключительно с моим делом…
– Ну хорошо. Задавайте свои вопросы.
– Когда вы виделись с Родиным последний раз?
– В субботу, двенадцатого числа.
Я чуть не подпрыгнул на диванчике. В день приезда? Очень интересно…
– А вы ничего не путаете?
– Нет. Я очень хорошо запомнила. В этот день он вернулся из заграничной командировки.
Честно говоря, такого поворота я не ожидал. Значит, старая карга, привратница, могла и не перепутать…
– Вы помните, Диана Викторовна, во сколько он к вам пришел?
– Помню. Примерно в четыре.
К приезду Григория Дина с утра приготовила грибное рагу, сделала его любимый салат с маринованными патиссонами, фаршированные перцы и корейскую морковь. Зажарила купленную загодя курицу. Поставила в морозилку шампанское. Потом долго плескалась в ванне с ароматной солью, гладила свое самое нарядное платье, красила губы и реснички. И все-таки, когда раздался долгожданный звонок в дверь, она еще не успела причесаться и сделать маникюр.
Едва Родин успел переступить порог, Дина повисла у него на шее. От Григория, как, впрочем, и всегда, пахло хорошим табаком, дорогим одеколоном и еще чем-то непонятным, неуловимым, но очень шикарным!
– Какой у тебя замечательный одеколон!
– «Ямамото», – небрежно произнес Григорий.
– Что ты? – не поняла Дина.
– Я – ничего, – засмеялся Родин, – эх ты, тундра! «Ямамото» – это название одеколона.
– Японский, что ли?
– Умничка, – потрепал ее по щеке Родин и прошел в гостиную.
Усадив Григория за стол, Дина торжественно принесла из кухни шампанское, с которым еще пришлось помучиться: пробка никак не хотела вылетать.
– А у меня есть для тебя подарочек! – вспомнил Родин, когда бутылка была уже наполовину опустошена.
Он вышел в прихожую, где стояла его сумка, и вернулся, держа в руках сверток.
Разорвав хрустящую бумагу, Дина захлопала в ладоши от восторга. Еще бы, там была замечательная кожаная куртка, о какой Дина давно мечтала!
– Гриша, ты просто прелесть!
Дина чмокнула Григория в щеку и побежала в ванную, к зеркалу, примерять подарок.
Вернувшись через минуту, она стала кружиться по комнате, демонстрируя, как отлично сидит на ней куртка.
Родин не мог не залюбоваться ею – мягкая лайка плотно облегала фигуру Дины, делая ее еще более изящной.
– Иди ко мне! – сказал он.
– Не пойду, – игриво ответила Дина.
Родин встал с дивана и попытался поймать ее. Она вырвалась и отбежала в другой конец комнаты. Григорий бросился за ней.
Через несколько минут игры в кошки-мышки они упали на кровать, предусмотрительно застеленную Диной свежим, только из прачечной, бельем…
– Ну как там в Крыму, Гриша? – спросила Дина через полчаса, когда они наконец решили отдохнуть от ласк.
Родин прикурил от стоящей на тумбочке большой пепельницы с зажигалкой в виде океанского лайнера и, с удовольствием выдохнув дым, ответил: