Старостин усмехнулся про себя. Похоже, Катерина нарочно задерживала свою хозяйку, тянула время, чтобы кое-кто успел уйти как можно дальше.
Может, это ее муж Николай заскочил к ней на обед? Но у него трактор, а возле дома ничего такого нет, да и не стала бы Катерина прятать мужа… Неужели любовника завела? Но так Федора это не касалось. Как-никак Катерина его сестра, и не так уж важно, что троюродная, поэтому не стал он идти по следу беглеца.
– А я уже обед приготовила, к вам собиралась ехать!
Надежда Максимовна шла быстро, Катерина чуть ли не бежала за ней. Федор последовал за ними, потому что про сумку забыли все. Можно было оставить ее во дворе, но что-то удерживало его от такого решения.
– Не надо ехать, как видишь, я уже здесь.
– А почему вы не позвонили?
– А у меня есть телефон?
– Но так я же привозила…
– А я что, не могла его там оставить?.. Капитана накорми, а я сейчас!
Голикова чуть ли не бегом поднялась на второй этаж, спеша принять душ.
Катерина не обманула – она действительно приготовила обед. На кухне вкусно пахло, на плите стояла кастрюля, в духовке за стеклом – утятница. А на барной стойке – тарелка с недоеденным борщом, ложка в ней, стакан с соком рядом. Старостин сделал вид, что не заметил этого, а Катерина, улучив момент, убрала посуду в мойку и быстро протерла стойку.
– Садись, обедать будешь! – гостеприимно улыбнулась она.
– А ты?
– Да я потом…
– А что, не обедала еще…
– Нет, не успела… Столько дел, – сокрушенно вздохнула Катерина.
– Ну да, к Надежде собиралась ехать, а убиралась в мансарде, да?
– Э-э… – замялась она. – А почему ты об этом спросил?
– Ты тарелку в мойку положила. Кто у тебя столовался?
– Э-э, я сама…
– Но ты же говорила, что потом…
– Так я еще! – Катерина держалась бодро, но щеки предательски покраснели.
– Как его зовут?
– Кого?
– Я всегда говорил, что врать ты, Катерина, не умеешь… – снисходительно усмехнулся Федор. – Куда ты его спрятала?
– Никуда, – подавленно буркнула она.
– Ушел?
– Ты же никому не скажешь?
– Нет, сейчас к твоему Кольке побегу.
– Блин! – закусив губу, простонала она.
– Не побегу.
– Все равно блин!.. Блин! Блин!..
– Да расслабься ты… Я его знаю?
– Федь, может, не надо? – умоляюще посмотрела на него Катерина.
– А если Колька узнает? А если скандал будет?
– Я больше не буду! Честное слово, не буду!
– Эх, Катька, Катька… Такие игры до добра не доводят… Да, кстати, – спохватился вдруг Старостин. – Что там в деревне про Молодова говорят?
– Ну, убили, говорят…
– Кто убил?
– Ну, Вадик. Ты ж его сам арестовал.
– А убил из-за чего?
– Ну, ты же Тоньку в наручниках возил…
– Из-за нее, что ли, убил?
– Ну, ее же не просто так арестовали… А что?
– Да ничего. Антонина здесь ни при чем.
– А Вадик?
– Он при чем. Он убивал. Но Антонина, повторяю, здесь ни при чем, – категорично заявил Федор.
– А зачем ты ее в наручниках возил? – проницательно посмотрела на него Катерина.
Сложный вопрос, и его не обойдешь. Но ведь можно и в гору, осторожно, без резких движений…
– Ты же сама знаешь, каким кобелем был Молодов. Он и к Антонине мог подкатываться.
– Ну, я так почему-то и подумала.
– Мог подкатываться. А мог и не подкатываться… Не было ничего. А Вадику в голову взбрело, что было. Вот он и пошел разбираться, ну, чтобы Молодов к сестре не приставал. Пошел и разобрался…
– А кто Александра Витальевича убил?
– Он же и убил.
– Что, и Александр Витальевич к Антонине подкатывался?
– Так и Молодов к ней не подкатывался… Дело в том, что Вадик умом тронулся. Он решил, что и Голиков его сестру хотел, и Молодов…
– Сначала одного убил, затем другого, – продолжила за брата Катерина. – Все по порядку, от дома к дому. Кто там следующим на очереди должен быть? Розанов?
– Розанов? По очереди? – озадачился Федор.
А что, если настоящий душегуб остался на свободе? Может, он уже вынашивает планы насчет Розанова, который у него следующий по списку.
– А может, еще что-то будет? – как будто прочла его мысли Катерина.
– Что будет?
– Ну, не похож Вадик на оборотня.
– На оборотня? При чем здесь оборотень?
– Ну, слух по деревне гуляет, что оборотень это всех убивает. И все ночью. И Голикова ночью убили, и Молодова…
– Не было никакого оборотня. Вадик был… Так и скажи всем, что Востриков убивал. Белая горячка у него от пьянства случилась. И сестра его здесь ни при чем. Не было у нее ничего с Молодовым… Ты меня поняла?
– Ну, не было и не было. Мне-то что?
– Нет, ты меня не поняла, Катерина. Ты должна слух разнести, что Антонина своему мужу не изменяла.
– Так никто и не говорит, что она ему изменяла… Говорят, что она с оборотнем путалась, а тут Молодов появился, ну, оборотень его и приласкал своим когтем…
– Когтем? – усмехнулся Федор.
– Когтем, – кивнула Катерина.
– Одним?
– Одним.
– И ты в это веришь?
– Да как-то не очень.
– Вот и правильно. Ни с оборотнем Антонина не путалась, ни с Молодовым. И люди должны об этом знать. В общем, возлагаю на тебя просветительскую деятельность, сестричка.
– А чего ты так насчет Антонины переживаешь?
– Надо так.
– Думаешь, Юрка ее убьет?
– А вдруг?
– Не убьет.
– Ты откуда знаешь?
– Я знаю? – сделала удивленные глаза Катерина. – Не знаю я. Просто Юрке не за что ее убивать. Не гуляла она ни с кем… Раньше было, а сейчас ни-ни. И все об этом знают… Но если ты переживаешь за нее, я скажу, что никакого оборотня не было. Вадик это все… А Вадик сознался?
– Сознался.
– Ну, тем более…
– Сознался Вадик, – в раздумье повторил Федор.
Он-то сознался, а настоящий убийца, возможно, на свободе. Есть такая вероятность, поэтому нельзя сидеть сложа руки.
Глава 11
Ветер погнал рябь по воде, ряской пахнуло, в камышах плеснулась рыба. Старостин стоял на пристани, представляя себя на месте Голикова. Убийца уже где-то рядом, возможно, прячется за лодочным гаражом. А Голиков стоит спиной к дому, смотрит в темноту над черной водой. Убийца тихонько подкрадывается сзади…
А может, он ударил спереди. Может, Голиков, услышав шум за спиной, обернулся – тут все и произошло.
Но прежде чем подобраться к жертве, убийца переплыл реку. Разделся на пляже, вошел в воду, прихватив с собой заточку… По прямой он реку пересекал, почти по прямой. А если бы к Молодову плыл, наискосок надо было бы взять. А если убийца наметился на Розанова, ему придется плыть туда под еще большим углом. Но ведь он может подплыть к пристани третьего по счету дома и по перпендикуляру, если стартует не с пляжа, а с другого места на берегу. А если он воспользуется лодкой… Если, если…
Старостин резко развернулся, услышав шум за спиной. Надежда Максимовна шла к нему от калитки. И душ она уже приняла, и волосы высушила, в прическу их уложила, и о макияже позаботилась – легкий такой налет косметики на лице.
– Вы еще не уехали? – спросила она, уже без раздражения глядя на Федора.
– Ну, в общем, пора…
– Катерина сказала, что вы здесь.
– Да вот, посмотреть хотел, как все было.
– Что было?
– Ну, как Востриков подплывал к вашему мужу.
– А как он подплывал?
– Легким брассом, с ножом в зубах. Ну, я так думаю.
– Это вы думаете, а как на самом деле все было?
– Не знаю. Я Вострикова не допрашивал. Я же не следователь, а всего лишь участковый.
– Но на меня как следователь набросились.
– А если у меня аллергия на… неправду?
– Вы хотели сказать, аллергия на ложь… Но ведь это была ложь во спасение…
– Может быть. Кстати, я не разговаривал с вами после того, как вас увез Снегов.
– А вы хотели поговорить?
– Ну, есть вопросы. Ваш муж вышел на пристань в ноль часов четырнадцать минут, примерно через двадцать минут появились вы и застали его мертвым. Возможно, ваш муж был уже мертв все эти двадцать минут, а может, его убили только что… Вы не слышали, как убийца плыл по реке?
– Плыл по реке?.. Если бы я заметила что-то подозрительное, я бы сразу сказала. Это же в моих интересах, ведь мужа я не убивала. Или вы в этом все еще сомневаетесь?
– Ну, Молодова вы убить не могли, а там один почерк… Да и Востриков во всем сознался.
– Тогда в чем вы сомневаетесь?
– Ну, не то чтобы сомневаюсь…
– Сомневаетесь, у вас на лице это написано. И сомневаетесь вы, Федор Георгиевич, и чего-то боитесь… Не верите, что Востриков убил моего мужа?
– А вы верите?
– Ну, не знаю… Если этот Востриков какой-то сумасшедший, тогда может быть…
– А если нормальный?
– Тогда нет. Но я точно не убивала.
– Я вам верю. Правда, верю. А насчет Вострикова, если честно, сомневаюсь… Тут что-то нечисто…
– В каком смысле нечисто?
– Ну, не в том, что нечистая сила… Но, может, маньяк какой-то орудует.
– Маньяк?! – встревожилась Надежда Максимовна.
– Возможно, кому-то не нравится ваш поселок. Деревня у нас не последняя, но все равно люди живут небогато. По сравнению с вами небогато. Есть такое понятие, как классовая ненависть, и оно, увы, никуда не делось…
– Я вас понимаю, – одним уголком рта усмехнулась Голикова. – Раньше крестьяне громили помещичьи усадьбы, а сейчас просто убивают… Ну, не помещиков, но все же…
– И раньше убивали. Закалывали вилами. И сейчас, выходит, закалывают…
– Так, может, этот Востриков и бесился, – неуверенно проговорила она.
– Может быть, – пожал плечами Федор.
– А может, и нет… Пойдемте отсюда, – поежилась Голикова.
– Замерзли?
– Да нет, внутренний какой-то холод… Неуютно на душе. Думаю, в доме будет спокойней…
Старостин проводил ее до крыльца, но в дом заходить не собирался.
– А вы куда? – с кокетливым недовольством спросила она.