— Людям помогать надо, — сказал серьезно Борис.
— Нет, это-то все понятно… Но… Даже не знаю, как сказать… Если он к тому убийству не имеет никакого отношения, если все дело выеденного яйца не стоит, ведь у этой девушки просто нашли его визитку, то что это он так «перевозбудился»?
— Девушки, если вы против, то я тотчас дам отбой.
— А ты уже согласился?
Борис вздохнул и устремил взгляд на окно, за которым шумел, волнуясь своими черными тенями на фоне начинавшего багроветь рассветными красками неба, сад.
Наташа, закатив глаза, демонстративно зажала рот ладонью, как бы говоря: я здесь никто, сами решайте.
— Не знаю, Женя, может, тебя это как-то вдохновит… — совсем уже расстроенным голосом произнес Борис, — но Гусев сказал, что Льдов готов заплатить за постой приличные деньги.
— Боря! — неожиданно взвилась Женя. — Да при чем здесь деньги? Ты что, думаешь, что меня именно это интересует? Ты серьезно?
— Да я не знаю, что ты так волнуешься? Сама же говоришь, дом большой, почему бы не спрятать… вернее, не приютить человека? У нас его точно никто искать не будет.
— Искать? — теперь уже встрепенулась молчавшая до этого Наташа. — Я не ослышалась?
— Да, правда! Так его спрятать нужно? Его будут искать?
— Да не знаю я! Знаю только, что Льдов боится, вот и все.
— Кажется, я знаю, чего он боится, — сказала задумчиво Женя, до которой только сейчас начало доходить, чего же на самом деле боится Льдов. — Он боится, что, поскольку девушку нашли неподалеку от того места, где он живет, его сделают единственным подозреваемым, а потом и вовсе посадят. Он не верит в правосудие. Что ж, я не против. Пусть приезжает. А ты, Наташа?
— Главное, чтобы он не был убийцей, — пожала она плечами.
— Вот и хорошо. Слышал, Борис? Мы не против.
— А Петра спросим?
— Женя! — воскликнул Борис. — Ты что, моего брата не знаешь? А ты, Наташа, ты-то хотя бы знаешь, как отреагировал бы Петр на все это? Барышни, вы серьезно? Не знаете, что бы мне ответил Петр на мою просьбу поселить здесь больного, попавшего в серьезный переплет человека?
— Он уложил бы его в своем кабинете и сам, собственноручно варил бы ему кашу, поил бы лекарствами, — вынуждена была признать Наташа. — Хорошо, что вы его, Борис Михайлович, не разбудили.
— Умница! — расцвел Борис. — Молодчина. Ты на самом деле хорошо знаешь Петра. А ты, Женя? Чего раскисла-то?
— Да ничего… Просто подумала, что он может обидеться, когда узнает, что мы решение приняли без него.
— Вздор! А вот будить его в такой час — это лишний раз встревожить. Подумает еще, чего доброго, что Наташа снова его бросила…
Наташа бросила на него недоумевающий взгляд. Борис, поняв, что сморозил глупость и допустил бестактность, так стушевался, что даже втянул голову в плечи.
— Прости, Наташа. Просто тема твоего исчезновения слишком болезненная для моего брата, понимаешь? Ты уж постарайся его так не пугать больше…
— Ладно, проехали, — слабо улыбнулась Наташа. — Но я еще поговорю с ним об этом. Это же вопрос недоверия, правильно? Но разве можно соединять свою судьбу с человеком, которому не доверяешь?
— Вопрос доверия и для меня болезненный, — вдруг призналась Женя. — Я вот тоже вроде бы доверяю Борису, но, когда он приезжает домой за полночь и от него пахнет женскими духами, мне кажется, что уже и не доверяю.
Женя вдруг поняла, что давно уже собиралась сказать мужу об этом, но выяснять отношения ночью не хотелось, а утром все ее страхи и сомнения рассеивались, да и не было уже такого желания ругаться и задавать вопросы. А вот сейчас слова сами, не дожидаясь позволения, слетели с губ. Женя почувствовала, что краснеет.
— Так я поеду за Льдовым? — Борис, пропустив слова жены, еще раз посмотрел на нее и Наташу.
— А почему это ты поедешь за ним? Он что, сам не в состоянии приехать?
— Женя, прошу тебя… Пожалуйста…
Он едва сдержался, чтобы не проронить обидное: не лезь не в свое дело, я сам знаю, как мне поступить.
— Ладно, ты сам знаешь, что делать. А я — спать. У меня глаза закрываются…
— У меня тоже, — сказала Наташа. — Вы только нас проинструктируйте, как нам себя с ним вести.
— Да обычно, как с гостем. И, пожалуйста, не задавайте ему лишних вопросов. Вы девушки умные, сами поймете, что делать.
— Борис… Вы же видели его… Как он вообще, внешне? Он прямо так и выглядит больным? И сколько ему лет?
— Ему тридцать восемь. Это молодой красивый мужчина. Только очень худой. Ну все, я поехал! Женя, не провожай меня, иди спать.
— Знаешь, что меня больше всего напрягло? — спросила Наташа после того, как, глядя в окно, убедилась, что Борис уехал.
— Знаю. Что его надо спрятать. Кажется, я понимаю его страхи. Я бы и сама спряталась, не дожидаясь, что меня будут искать. Все же зависит от следователя. Вот если бы у него был Ребров, я бы не переживала. Он добросовестный человек, опытный следователь, и душа у него есть. И он никогда бы не допустил, чтобы без серьезных улик кого-то арестовывать.
— Может, ты и права. Ладно, посмотрим на этого Льдова. Ну что, спать?
10. Август 202… г.
— Снова звонили из конторы, — сказала Аля, взбивая яйца для омлета. — Нет бы оставить человека в покое, он только что начал приходить в себя… А тут звонят и звонят.
Матвей был в командировке, Лора с Алей тихо и мирно проживали в доме, занимаясь своими делами. Аля что-то постоянно мыла-чистила, пылесосила, стирала и гладила, иногда готовила еду, а Валя слушала в интернете блогеров-психологов и психиатров, стараясь познать хотя бы основу психологии. Чаще всего она вбивала в поисковик слово «депрессия». И десятки блогеров учили ее, как вытащить буквально «за уши» увязшего в этом черном болоте отчаяния несчастного Льдова.
Но потом, сколько бы ни пыталась опробовать какие-то приемы, самые элементарные, ничто так хорошо не работало, как просто ее присутствие, ее объятия.
Матвей привязывался к ней с каждым днем, он просто прирос к ней и хотел только одного — чтобы, вернувшись вечером домой, он видел ее, мог обнять ее и рассказать, как прошел день. Его наполняли силы, когда вечерами он, лежа на диване, мог положить свою умную, полную драгоценных мозгов голову ей на теплые колени. И, что самое удивительное, именно отсутствие в их отношениях физической близости делало его таким откровенным с ней, таким спокойным — ведь его не заботили их личные отношения, он не ждал от них никакого развития, ему не надо было переживать, не забеременеет ли она, не обяжет ли жениться на ней.
Ему важно было только одно — чтобы она всегда была с ним. Несколько раз он просил ее сопроводить его на деловую встречу. Наряжал ее для этих целей, покупая за баснословные деньги вечерние туалеты, потом начал дарить и драгоценности.
Аля, наблюдая за ними, была стопроцентно уверена, что они любовники. А потому со свойственной ей прямотой и простотой все выспрашивала, когда же Матвей сделает ей предложение и если они поженятся, то оставит ли Лора ее в доме.
Объяснять, какие у них отношения и что их связывает, Лора не могла. Конечно, Аля, неоднократно подслушивая хозяина, беседующего с «дамой из конторы» (голос женщины, с которой он разговаривал по телефону, был хорошо слышен, эта неприятная особа постоянно предлагала услуги «девушек-обнимашек», а он вежливо ей отказывал), не будь дурой, вскоре поняла про терапию объятий, догадалась, что и Лора появилась в доме именно оттуда. И это поначалу, решила она, между Матвеем и девушкой были невинные отношения и Лора просто обнимала его, выслушивала. Но потом, когда они начали уединяться в спальне, поняла, что отношения получили свое естественное развитие и что теперь хозяин наверняка пойдет на поправку.
Иногда в минуты сильной усталости, когда она возвращалась после уборки в свою комнатку, чтобы прилечь, она спрашивала себя, а могла бы она заняться обниманием. Нашла бы в себе душевные силы обнимать и успокаивать чужих людей. И когда представляла себе Льдова, то да, была уверена, что смогла бы. Все-таки Льдова она хорошо знала, он нравился ей, к тому же он был необыкновенно чистый человек, часто мылся, от него всегда хорошо пахло. Да и одежда у него была шикарная, даже домашняя. И обнимать такого человека было бы для нее чем-то приятным и возбуждающим. Но когда она размышляла, могла ли она, для контраста, обнять, скажем, соседа по квартире, вонючего и толстого мужика с желтыми зубами, то понимала, что нет, нет и нет!
Льдов, может, такой один, шикарный принц, рядом с которым даже находиться в одном доме приятно. А все остальные, может, какие-нибудь неврастеники-шизофреники, пусть и с деньгами (удовольствие-то не из дешевых!), но, главное, с тараканами в голове! Нет-нет-нет! И Лоре просто повезло, что ее отправили именно к Льдову.
— А как вы узнаете, что звонят оттуда? — спросила Лора, хитро щурясь, глядя на Алю. — Подслушиваете своего хозяина?
— Да у нас же такие классные и громкие телефоны! Все слышно, что говорят с другой стороны. Не зря же, когда кто-то хочет поговорить без свидетелей, выходит из комнаты. Или из офиса. Иначе все присутствующие рядом с ним все услышат.
— Тоже правильно, — согласилась с ней Лора. — Вот только я не понимаю, зачем ему звонят? По-моему, он давно уже объяснил, что ему никто не нужен.
— Да уж больно жирный клиент! Видать, позвонил разок, заказал барышню, ну то есть вас… Вы уж извините, но я догадалась…
— Аля! — прикрикнула на нее Лора.
— Да вы не стесняйтесь, я же все понимаю. Вы, можно сказать, вытащили его своей заботой и лаской в того света!
Лора покачала головой, ей был неприятен этот разговор.
— Вот я и думаю… Вы, похоже, уже давно соскочили, ушли из этой конторы, а денежки туда не поступили, вот они и бесятся там! Льдов с ними ругаться не будет, ему не до этого, у него и без того полно дел, а вот вы бы, чтобы прекратить эти звонки, могли бы пойти туда и поговорить с ними, все объяснить.