— Ты серьезно, Борис?
— Ну да, а что?
— Да то, что его взяли бы под белы рученьки и определили в СИЗО, потом замучили допросами, и он бы, поверь, даже с твоей помощью не выкарабкался из этой гнусной истории, все бы от страха подписал и сел! Но он невиновен, и мы взяли это за аксиому. Разве не поэтому ты помогаешь ему?
— Не знаю, что делать и как себя вести. Я просто связан по рукам. Никогда еще не был в таком дурацком положении. Ты понимаешь, что я не могу выбирать между своими близкими людьми?!
— И что делать?
— Неизвестно еще, что сам Льдов рассказал этим двум кумушкам, пока они тут потрошили его. А то, что они потрошили, что задавали вопросы, в этом я нисколько не сомневаюсь. Какую из версий он им озвучил?
— Думаю, самую невинную. Хотя кто его знает? Может, он в благодарность за приют разоткровенничался с девушками.
Они сидели и разговаривали на скамейке под яблоней. К ним присоединилась Женя.
— Эта Горохова уверена в том, что убийца — Льдов. Вернее, была уверена. Я попыталась ее переубедить, но не знаю, надолго ли. Она как свидетельница очень для него опасна. Она горюет по своей подруге и ненавидит Матвея. Валера, что говорят эксперты? Осмотрели квартиру? Что-нибудь нашли?
— Нет, ничего. Я вот тебя хотел послушать.
— Квартира чистая. Я внимательно все осмотрела…
— Интересно, и как тебе это удалось? — улыбнулся Борис.
Чувствующий свою вину перед женой за те тайны, которые ему доверили и которыми он не мог с ней поделиться, он на этот раз боялся уже подтрунивать над ней.
На языке у него вертелось: не усыпила ли ты ее? Но он промолчал. Это же невозможно.
— Да просто попросила ее показать мне комнату Карины. Потом мы пили чай, разговаривали. Может, вы не знаете, но Льдов был сегодня откровенен с нами. Наташа, конечно, в шоке… Понятное дело, что нас напряг тот факт, что он, проснувшись рядом с трупом девушки, не позвонил в полицию.
— Испугался, — проронил Ребров.
— Валера, а где телефон Карины? Ты скажи следователю, чтобы, если телефон у них, он поискал там номер Вадима Краснова. Это бывший парень Карины. Они, по словам Гороховой, собирались пожениться, но, когда он узнал о связи своей невесты с Льдовым, они разругались и расстались.
— Ты говоришь о нем без особого энтузиазма… — заметил Борис. — Словно уверена, что этот Краснов точно ни при чем.
— Не могу представить себе, чтобы успешный молодой юрист, работающий в банке, мог бы так вот бездарно, убив изменившую ему подругу, закончить свою жизнь в тюрьме. Даже если представить себе, что он любил ее и страшно ревновал, а потом страдал невыносимо, то все равно он не стал бы убивать вот так затейливо, сложно, пробравшись в чужой дом. Это же надо было бы усыпить Льдова, понимаете? Почему вы об этом не говорите? Чтобы такое сотворить, надо было подсыпать-подлить ему снотворного, убить девушку, уложить на постель и, главное, зарезать! Преступление жестокое, чудовищное! И в то же самое время какое-то очень простое — все на виду! Постель в машинке, причем машинка была не включена — на виду! Горохова говорит, что была удивлена, когда увидела белье в машинке, что Льдов сам никогда бы его туда не положил… Еще постель перестелена, заменена. Но под чистым бельем — наверняка залитый кровью матрац… Тоже на виду. Труп на дороге, можно сказать — тоже на виду, чтобы поскорее его нашли. Визитка Льдова в сумке жертвы — вообще как вишенка на торте! Та-дам! Ну все, просто все указывает на Льдова. Разве что стрелочки не прорисованы на паркете или асфальте. Если бы Краснов захотел убить Карину, то вряд ли предельно усложнил бы себе задачу. И вряд ли хотел потом понести за это наказание. Вот почему я так уверена, что это не он. То же касается и самого Льдова. У него вообще не было мотива ее убивать. Он, кстати, сказал нам, что никогда прежде не видел ее, что она не бывала в его доме. А вот Горохова утверждает обратное. И кто врет? Вы чего молчите-то?
— Слушаем тебя, — произнес Валерий, тоже, как и Борис, теперь чувствующий себя виноватым перед Женей.
— И почему никто из вас не заметил, что девушку убили ударами в бок и живот, а Льдов утверждает, что у нее было перерезано горло?
— Ну как же не заметили? Есть и еще кое-что… Пока ехал сюда, к вам, позвонил Кузнецову, поговорили. Он поделился некоторой информацией. Так вот. Жертва скончалась на самом деле от колото-резаных ран в область печени. Но, что интересно, на шее и груди девушки сохранились следы крови, как если бы ее смывали… То есть там кровь, смешанная с водой.
— Но кровь точно принадлежит Карине? Точно? — оживилась Женя.
— Да. Кровь точно ее. И на постели тоже.
— А машину Льдова не нашли? Не проверили на следы крови?
— Нашли. Проверили. Она чистая.
— А что я говорила?! Не мог он ее перевозить в своей машине. Вернее, это не он, — сказала Женя. — Валера, Борис, отвезите меня завтра утром, пожалуйста, на место преступления, туда, где обнаружили труп. Мне это очень важно. А ты, Валера, сможешь завтра встретиться с Красновым? Может, он расскажет тебе что-нибудь интересное о Карине? Подтвердит ли ее роман с Льдовым?
— Хорошо.
— А я сегодня встречался с помощником Льдова, Горным, — сказал Борис, — с его правой рукой, мы долго беседовали. Не смог он мне назвать человека, который, по его мнению, мог бы желать смерти Матвею. Там весь офис гудит, все в шоке. И все говорят о нем только хорошее. И никто не верит в то, что он мог убить девушку. Что он просто не в состоянии сделать это, не такой он человек… Люди Кузнецова тоже прорабатывают мотив, связанный с его работой, но я уверен, что ничего не найдут. Если бы он был кому-то опасен, если бы были замешаны большие деньги, то его просто бы прихлопнули, да и все! К чему весь этот огород городить? Как-то все нагромождено, как-то все неумно, неестественно… Словно все это придумали наспех.
— Да, и у меня тоже такое чувство, — поддержала Реброва Женя.
— Борис, а ты не хочешь мне рассказать, как удалось тебя уговорить спрятать Льдова у нас? Что тебе пообещали? Что посулили? Кто? Гусев?
— Да не в деньгах дело, — лицо Бориса изменилось, брови нахмурились. — Просто надо оставаться человеком. Представил себе, что сам попал в такой переплет, и что все от меня отвернулись. Или, скажем, наш Петр. Он человек богатый, но такой наивный! Вот его подставить, развести на деньги, шантажировать — сами понимаете! Он — просто готовая мишень! И что бы мы сделали, если бы его нашли в каком-нибудь отеле с мертвой девушкой в его постели? Поверили бы в то, что это он убил?
— Нет, конечно, нет! Борис!
— Мы это знаем, мы в этом уверены, потому что Петр — наш, родной нам человек, мы любим его! И мы сделали бы все возможное и невозможное, чтобы спрятать его, чтобы не допустить того, что он окажется в камере и тем более в тюрьме! Ведь так? Так вот, и у Матвея тоже есть близкие, преданные ему люди, которые попросили меня спрятать его.
— Случайно, эту девушку не Лора зовут? — Женя пристально взглянула на мужа.
На дорожке появилась Наташа.
— Секретничаете! — воскликнула она с улыбкой. — Военный совет?! Вам не кажется, что это невежливо? Мы вас с Матвеем уже заждались! Я приготовила курицу, салат, пойдемте ужинать. А то как-то неудобно, все ушли, оставили нас одних… И Миша соскучился по маме. Удивительный ребенок, проснулся и не плачет! Там Петр с ним занимается.
Матвей выглядел намного спокойнее, чем днем. И даже немного поел.
За ужином говорили о чем угодно, только не о деле. Ребров нервничал, злился на Бориса, что тот не собирается рассказать жене о Лоре. Но ведь Женя о ней все равно уже знает! Значит, Горохова ей рассказала. А это значит, что она не отстанет от Бориса, будет настаивать на том, что ее надо искать, что она может помочь Льдову. Хотя, с другой стороны, ну что может сделать женщина, по-своему исполнившая роль психотерапевта? Разве что в очередной раз успокоить своего клиента. И что это за услуга такая — обнимание за деньги? Чушь! Странная игра взрослых людей по обмену энергией. Как-то так, наверное?
За ужином, глядя поочередно то на Женю, то на Наташу, Ребров спрашивал себя, приятно ли было бы ему, если бы кто-нибудь из них в трудную для него минуту подошел и обнял его.
Конечно, да. Особенно Женя. Если бы она обняла его, успокоила, пожалуй, он испытал бы счастье. Но ведь это Женя — женщина, в которую он был тайно влюблен. Это же совсем другое дело. А Наташа?
Он вдруг так хорошо представил себе их сближение, объятье, что почувствовал, как краснеет. Возможно, он, прикоснувшись к ней, разрушил бы некий барьер, что существует между чужими людьми. Это как перейти на «ты». Но все равно она оставалась бы для него чужим человеком. Или?..
— Как вам моя курочка? Понравилась? — щебетала Наташа, явно напрашиваясь на комплимент, потому что все присутствующие за столом с аппетитом поедали приготовленное ею блюдо.
Ребров, не сразу вернувшись из мира своих фантазий, лишь молча улыбался, думая о том, как хорошо, что люди еще не научились читать мысли друг друга. Вот бы Наташа удивилась! А Петр и вовсе разозлился бы на него, приревновал бы точно.
Интересно было наблюдать и за Льдовым. Вот ведь экземпляр! Что же заставило его обратиться за помощью к профессиональной обнимальщице? Это как же его скрутило, как же ему было тошно, одиноко и тяжело, что он, вместо того, к примеру, чтобы поделиться своей бедой с другом и выпить с ним, позвонил в контору обнимальщиц!
На что он рассчитывал? Кто его надоумил? Жаль, что сейчас, когда все вокруг него суетятся и оберегают его от стресса, он не может поговорить с ним по душам. И ведь Борис тоже наверняка не станет тревожить его. Поселил у себя, спрятал, а ведь толком-то никто не знает, кто убил девушку. А что, если сам Льдов?
И как же сильно разнятся показания Гороховой и Льдова. Он, со слов Бориса, не знал эту девушку и никогда ее не видел. А домработница утверждает, что Карина с Льдовым были любовниками. И в доме полно ее личных вещей.