— Ты никак не поймешь… Меня предали. Меня бросили. Обманули.
— А ты не пыталась встретиться с этим своим… предателем? Поговорили бы, посмотрела бы ему в глаза…
— Зачем? Я насмотрелась фотографий его реальной жизни, знаю, где он живет и с кем… Зачем? Просто постараюсь его забыть, вот и все.
— Может, ты и права…
В конце лета Валентина снова навестила подругу. На этот раз детьми занималась няня, мужа дома не было, и подруги расположились в саду. Оля угощала Валю вареньем из абрикосов, шарлоткой.
— Они поженились и отправились за границу в свадебное путешествие… — с тоской сказала Валя.
— И ты до сих пор помнишь его?
— Просто рассказываю…
— А что Льдов? Он тебе предложение еще не сделал?
— Нет. У нас не те отношения, Оля, ты же знаешь. Его сейчас почти и не бывает дома. Мы с Алей в основном проводим время. Я уже сто раз бы ушла, занялась бы чем-то полезным, но Льдов, как только я соберусь на какие-нибудь курсы или найду более-менее подходящую работу…
— Работу? И где бы ты смогла работать? — Это была не насмешка, не издевка, как если бы Валя не в состоянии была найти себя и работать, нет, Оля искренне переживала за подругу и реально не могла представить ее себе, к примеру, снова официанткой в ресторане или маникюршей, имея теперь уже и жилье в Москве, и деньги, и машину, и, главное, такого богатого и влиятельного покровителя. На языке вертелось: «Снова собралась в контору “обнимашек”?» Но прикусила губу, промолчала.
— В картинной галерее, смотрительницей или экскурсоводом.
— Ого! Интересная работа! И? И что Льдов?
— Он сразу начинает хандрить, перестает есть… Киснет. Знаешь, я тоже привязалась к нему. И словно несу за него ответственность. Это так глупо! Мне надо устраивать свою жизнь, рожать детей, а я… Меня как будто бы загипнотизировали. И временами мы с Матвеем меняемся местами, и это я кладу ему голову на колени, и он успокаивает меня, гладит по волосам, как маленькую… Мы словно пустили корни друг в друга. Но как назвать наши отношения, я не знаю. Имя им еще не придумали.
— И он по-прежнему зовет тебя Лорой?
— Конечно! Я всегда останусь для него Лорой. Он говорит, что, если бы у меня было другое имя, он бы воспринял меня по-другому. Если бы, к примеру, говорит он, тебя звали Агатой, то я была бы для него куском льда с острыми краями. Если бы Таней, то прокисшим блином… Если бы Олей…
— Так-так, здесь поподробнее! — усмехнулась Оля.
— Тарелкой с жирным бульоном.
Оля расхохоталась.
— Да уж, какие странные у него мозги! Какие удивительные ассоциации! У меня вот лично мое имя ассоциируется с Оле-Лукойе, с человечком с цветным зонтиком…
— У меня, кстати, тоже.
— Я что хочу тебе сказать… — задумчиво проговорила Валентина. — Поеду-ка я в Питер, сниму квартиру на несколько месяцев, погуляю там, осмотрю дворцы и парки, просто сменю обстановку, понимаешь?
— Конечно, понимаю.
На самом деле Оля так и не поняла, что именно не смогла воспринять Валя в Матвее, почему ему не удалось пробудить в ней ответное чувство.
Сейчас, когда у Оли была семья, любимый муж, дети, ей казалось, что это и составляет счастье любой здоровой женщины. И почему так и не сложилось у Вали с Льдовым, она недоумевала. Матвей — голубоглазый брюнет с хорошими манерами, воспитанный, умный, что самое главное, с хорошим вкусом, чистоплотный, богатый! Он обладал практически всеми качествами, которые только могли привлечь женщину, но Валя почему-то не видела в нем мужчину.
Неужели все дело в том психологическом барьере, которым она оградила себя в самом начале, когда приехала спасать его объятиями? Неужели те непродуманные и хилые инструкции, которыми забивают головы девушек-обнимальщиц, с которыми между делом поделилась с ней Оля, решившая сменить работу официантки на более легкую, навсегда закрыли ей дорогу к сердцу Льдова? Хотя что могла Оля знать об истинных отношениях ее подруги с Матвеем? Безусловно, они стали друзьями. Близкими друзьями. Но почему она так и не полюбила его? Должно быть, знала о нем такое, что не знали другие. Видела его слабым, беспомощным. Воспринимала как пациента, как больного человека?
Валя уехала в Питер, звонила оттуда Оле, присылала фоторепортажи, говорила, что приходит в себя, что просто наслаждается жизнью.
Время от времени Олю беспокоил Льдов, звонил, спрашивал, нет ли новостей от Вали. Он знал, что она в Питере, но что она там делает, где бывает, с кем — он не знал, но хотел знать. И Оля, жалея его, иногда присылала ему невинные питерские фотографии Вали, где она была изображена то на фоне заснеженных дворцов и памятников зимой, то среди цветников или на прогулочных катерах (закутанная в плед или, наоборот, купающаяся в солнечных лучах) — уже весной, в мае. И везде одна.
Конечно, Оля сознательно отправляла ему снимки, надеясь, что рано или поздно они все-таки соединятся, образуют семью. Но судьба приготовила Валентине совсем другой подарок. Поистине царский!
20. Июль 2023 г.
Утром на место преступления Женя приехала вместе с Наташей. Ребров прислал им геолокацию, сказал, что тоже подъедет, но позже.
История с Алевтиной Гороховой имела драматичное продолжение — как и предполагали, неизвестный человек, злодей, по сути, который заставил ее давать показания против Льдова, пока в доме Бронниковых ужинали, успел побывать у нее на квартире и даже попытался убить и ее! Алевтине чудом удалось добежать до окна и выпрыгнуть! На ее счастье, под окнами сидели две соседки, которые и вызвали бедняжке «Скорую помощь». Теперь она находилась в больнице с сотрясением мозга, растянутым голеностопным суставом и ушибами.
К ней поехал Кузнецов, с которым Ребров теперь находился на связи. Он допросил ее, но, как сказал Кузнецов, девушка находится в очень угнетенном состоянии, боится, что на нее нападут и в больнице.
Описать нападавшего она не может, говорит, что она его никогда не видела, вернее, его лицо. Что это высокий крупный мужчина. Что он сам появлялся в доме Льдова, давал ей указания, и всегда был в лыжной черной шапке с прорезями для глаз. Что голос ей не знаком. И что, когда он вчера пришел к ней домой и она увидела его в глазок, затряслась от страха и не хотела открывать, но он сказал, что, если она не откроет, то ей же будет еще хуже, что ее «похоронят рядом с подругой».
Возможно, потом рассказывала она Кузнецову, он и не собирался ее убивать, может, он пришел ей сказать, как ей быть дальше, как себя вести и что говорить следователю, но на кухне на столе лежал нож, и, когда он задержал на нем взгляд, она так испугалась, что, даже не слушая, что он ей говорит, бросилась к открытому окну, взобралась на подоконник и спрыгнула…
Конечно, Кузнецов спрашивал ее, где бы мог прятаться сам Льдов, но она не знала. Она вообще мало что о нем знала. О его знакомых, о сотрудниках его офиса. Он для нее был просто хозяином, на которого она работала и который не впускал ее в свою жизнь, держал на расстоянии.
К ней приставили охрану.
Это было загородное шоссе, тянущееся вдоль леса. Солнечный день, густой хвойный запах, птицы поют…
Женя с Наташей, оставив машину на обочине, осмотрелись. В траве они увидели обрывок желтой ленты с пугающей надписью: «Место преступления. Не пересекать».
— Что ты хочешь здесь найти? — спросила Наташа.
Она была бледной, испуганной, словно на месте преступления они должны были обнаружить как минимум труп.
— Не знаю… Просто подумала, что если девушку убивали не здесь, а в спальне Льдова, и мы это знаем, как знает и следователь, то и крови здесь как бы не должно быть, так?
— Ну, так. И что?
— А то, что убийца мог здесь, к примеру, курить и оставить окурок… — не очень-то уверенно, словно гадая, произнесла Женя.
— Как в кино, — кивнула, вздохнув, как если бы отнеслась к этому несерьезно, Наташа. — Преступники, они тоже не дураки и знают, что значит сейчас, в наше время, когда по слюне можно определить ДНК, оставить на месте преступления сигарету. Думаю, мы здесь ничего не найдем.
— А в чем он привез тело? Вот представь себе: тело сначала надо уложить в багажник, да так, чтобы не испачкать его кровью. Во что его можно завернуть?
— Если преступление готовилось, то убийца мог заранее приготовить полиэтиленовую пленку или клеенку. Ну или ковер, покрывало, простыню, наконец!
— Правильно! И?
— Вытряхнув оттуда тело, надо было увезти это покрывало куда-то, спрятать… Там-то наверняка остались следы крови.
— Вот! Но, уезжая отсюда, разве убийца не рисковал, оставляя эту улику в машине? Рисковал. Поэтому мог спрятать где-то здесь, неподалеку. Вот почему мы здесь, понимаешь? Я просто уверена, что убийца торопился, ведь на дороге в любой момент могла появиться машина, место-то довольно бойкое.
— Странно, что он не спрятал труп в лесу!
— А ты не понимаешь, почему оставил на виду?
— Чтобы его поскорее нашли.
— Конечно!
— Кстати, а кто его нашел?
— Не знаю точно, кто-то проезжал мимо, увидел тело, притормозил и вызвал полицию. Ребров сказал, что этому человеку потом дурно стало, он едва сознание не потерял… Но никого на дороге он не видел.
— Ну, не знаю… Пойдем, конечно, поищем, может, и найдем что-то… — сказала Наташа, в душе считая, что надежды на то, что они могут найти что-то стоящее, интересное и полезное для следствия, нет.
Женя, и сама в последнее время чувствовавшая себя неуверенно, поскольку знала, что от нее все ждут каких-то чудес, идей, зашагала к лесу, Наташа едва поспевала за ней.
— Как у тебя дела с Петром? — чтобы не молчать, спросила Женя, вооружившись большой палкой и пытаясь найти что-то в хвойных припухлостях на земле под соснами.
— Ты прямо как грибник! — улыбнулась Наташа. — Да что у нас… Он стал больше работать, вечно куда-то уезжает, вроде бы в читальный зал, пишет что-то, собирает материал для очередного романа, а о чем он пишет — не знаю…