Вот все, буквально все в этом деле разваливалось на глазах, выставляя Кузнецова перед начальством полным, как он считал, кретином. И это еще никто из руководства не знал, что он ездил в Подольск, потревожив семью Бронниковых.
От мысли, что ему еще только предстоит неприятный разговор с Борисом, который не сможет не отреагировать на этот его возмутительный поступок, Ивану хотелось поскорее уволиться и уехать куда подальше. Но все это он проигрывал, конечно же, в голове, реально же он намеревался довести это дело до конца и найти настоящего убийцу Карины Жуковой.
Изменил он свое отношение и к Реброву и был благодарен ему за помощь. Если бы не Валерий, не нашли бы пакет с уликами в лесу, не появился бы в деле новый свидетель — жених Карины, Краснов. Нет, конечно, рано или поздно и на него бы вышли и допросили, но все же лучше, когда тебе помогают.
Ребров нашел Краснова, а люди Кузнецова проверили его алиби, которое подтвердилось, что позволило, в конечном счете, сузить список подозреваемых в убийстве.
Тот факт, что Вадим Краснов ни слова не сказал, а значит, и не знал о романе своей невесты с Льдовым, в очередной раз поставил под сомнение показания Алевтины Гороховой. С каждым днем Иван все больше и больше начинал сомневаться в виновности Льдова, но только какое это уже имело значение для следствия? Ничего нового-то в деле не появилось! Человек в балаклаве не вычислен! Оставалось радоваться уже тому, что Горохова жива, что ее хотя бы не убили.
Нестыковки в деле могли быть расценены как зацепки. Первое — это расположение ран на теле погибшей, сплошное несоответствие. Второе — признаки того, что с трупа пытались смыть кровь. Зачем?! Словно убийца сначала планировал сам обмыть тело и похоронить где-нибудь в лесу, а потом по какой-то причине передумал. Но это же полный бред! Клиника!!! Однако пакет просто набит влажными окровавленными тряпками, и кровь на них принадлежит Карине Жуковой, это факт!!! На самом пакете отпечатков нет, значит, убийца действовал в перчатках. Да и в доме Льдова следов посторонних нет. Все, к чему мог бы прикоснуться убийца — ручки дверей, какие-то предметы, краны в ванной комнате или в кухне на посуде, — было покрыто отпечатками пальцев самого Льдова и его домработницы. И нож! Вот на нем были просто идеальные, четкие следы хозяина дома. Но и это можно было объяснить — ведь только ради этих отпечатков и был задуман этот чудовищный спектакль по уничтожению Льдова!
Кузнецов, приехав в больницу, первым делом вытащил на безлюдную лестницу парня, который должен был охранять Горохову, и прошипел ему на ухо все, что он о нем думал. Едва удержался, чтобы не врезать ему кулаком под дых! Потом, пригрозив ему увольнением, вошел в палату к Алевтине. Она уже очнулась и теперь лежала под капельницей, приходила в себя после пережитого потрясения.
Увидев Ивана, она слабо улыбнулась.
— Как хорошо, что вы здесь…
— Расскажите, что с вами случилось.
Он не мог не полюбоваться ею — белокожая брюнетка с большими голубыми глазами. Это сейчас ей нездоровится и она вся на нервах, потому и выглядит соответственно. Под глазами залегли фиолетовые полукружия, губы пересохли и побледнели, волосы разметались по жидкой подушке, тонкая и какая-то беззащитная шейка ушла в широкий ворот застиранной больничной рубашки. А если ее подлечить, успокоить, припудрить, подрумянить и приодеть, она же станет настоящей красавицей! Вот об этом и собирался ей сказать, чтобы как-то подбодрить ее, во-первых, во-вторых, хотя бы таким образом извиниться за ненадежного охранника. Но вместо этого он буквально взорвался накопившимися вопросами, задавая их холодным, строгим тоном. Как будто бессознательно срывал на несчастной девушке свою досаду на зашедшее в тупик расследование.
— В доме Льдова были обнаружены личные вещи и предметы гигиены, принадлежащие Карине Жуковой. Это вы их туда подбросили?
Кивнув, Алевтина с трудом разлепила губы и прохрипела:
— Да, это я. Надо было, чтобы все подумали, что она у нас живет…
Это «у нас» резануло слух. Ох уж эти домработницы! Моют полы в чужом доме, живут там, пользуясь всем, и считают себя чуть ли не хозяевами!
— Так значит, никакого романа между Кариной и Льдовым не было?
— Нет.
— Расскажите, что на самом деле произошло в то утро, когда ваш хозяин обнаружил труп в своей кровати.
— Матвей Евгеньевич испугался и хотел вызвать полицию. Но я, понимая, что его сразу же схватят и посадят, что, возможно, я вижу его в последний раз, потому что слишком уж много улик против него, и что в тюрьме, куда его отправят после суда, он не выдержит и суток, предложила ему вообще ничего не предпринимать, я пообещала ему, что сама избавлюсь от трупа…
— Не понял… А как же тот, другой, в маске?
— Я же не сволочь какая-то… Да, я знала, что буду давать показания против него, иначе меня саму… убьют… Но в тот момент я все равно хотела ему помочь, сказала, чтобы он поскорее уезжал.
— Где в этот момент был убийца?
— Он должен был появиться с минуты на минуту.
— На чем он приезжал туда?
— Не знаю. Думаю, на своей машине, не на такси же! Возможно, он оставлял ее дальше от дома… Я знала, что за Матвеем Евгеньевичем будут охотиться, что его арестуют, но все равно дала ему шанс сбежать…
— И?
— И он уехал. Я посоветовала ему поехать на работу и вести себя так, словно ничего не произошло. И он уехал.
— Где был в это время труп?
— Там, в спальне. Я вошла туда, взяла Карину на руки и осторожно, как если бы боялась причинить ей боль, переложила на пол, чтобы поменять постельное белье…
— Вы пообещали Льдову избавиться от трупа?
— Ну да, конечно, разве я не сказала?
— Сказали. Значит, он уехал, а вы положили труп на пол, сняли белье и… Так это вы сунули его в стиральную машину?
— Да. Льдов никогда бы того не сделал. У него для этого есть я. Да и в спальню он бы точно не вернулся.
— А вы знали, что рано или поздно в доме появится полиция, что белье найдут, что в доме будет работать группа экспертов?
— Точно не знала, но догадывалась. Почему-то подумала, что Матвей Евгеньевич сам не выдержит и пойдет в полицию. Так сделал бы любой нормальный, невиновный человек.
— Что было дальше?
— Я поменяла белье и стала ждать прихода этого человека. У меня от страха зуб на зуб не попадал. И в какой-то момент я подумала, что мне нужно бежать! Что, если этот зверь убил Карину, то что стоит ему избавиться и от меня, от свидетеля?
— Так вы видели его лицо?
— Нет, не видела!
— Почему не сбежали? Вы же держали на руках тело вашей самой близкой подруги, да вы должны были бежать, бежать!!!
— Да, я так бы и сделала, но не решилась. Где гарантия, что полиция схватит этого человека? Он остался бы на свободе и нашел бы меня, убил бы точно. А так… Я подумала, что если он меня сразу не убил, то, может, оставит как свою помощницу, что ли… К тому же я была ему нужна, чтобы оклеветать Льдова. Что мне и пришлось потом сделать.
— Так, я понял. Что было дальше?
— Он появился тихо и неожиданно… Я так и не поняла откуда. Словно он все это время находился где-то в доме. Он приказал мне сидеть на кухне, а сам, судя по звукам, вытащил тело из спальни и поволок по коридору в сторону двери, ведущей в гараж. Возможно, там была его машина… Но шума машины, звука мотора я не слышала… Потом он вернулся и дал мне указания, что я должна говорить о Льдове в полиции в случае, если меня спросят. И даже после того, как он вынес труп, я не услышала звука мотора… или же была настолько оглушена страхом, что оглохла… не знаю.
— Вы же знаете, что он вывез труп и выбросил его на обочине неподалеку от Бородок, возле леса.
— Да, знаю. Там ее и нашли.
— Но скажите мне, Алевтина, зачем ему надо было смывать кровь с тела вашей мертвой подруги?
— Как это — смывать кровь? Зачем?
— Это я вас спрашиваю — зачем? И теперь, когда нам об этом известно, я спрашиваю себя, а что, если этот спектакль с желанием оклеветать Льдова просто способ отвлечь следствие от главной цели — убийства Карины? Что, если на самом деле все дело было в ней, в отношении убийцы к Карине?
Кузнецову показалось, что девушка стала уменьшаться на глазах, вжала голову в плечи, закрыла глаза, и из-под ресниц хлынули слезы.
— Да откуда же я знаю? — просипела, захлебываясь слезами, Алевтина. — Я же все про нее знала! Про Вадика знала, что она приревновала его, он с кем-то целовался на балконе, а она увидела… Ну, что они расстались. Льдов здесь, конечно же, ни при чем. Но что есть кто-то еще, кто хочет ее убить? Нет… Ничего об этом не знаю. Но, с другой стороны, он же как-то заманил ее в дом! И она послушно поехала сюда.
— Так, стоп. А разве вы не встретились с ней вечером, когда она приехала?
Горохова часто заморгала мокрыми ресницами.
— Ну да… Она приехала…
— Что она вам сказала?
— Во-первых, я была в шоке. Она не должна была приезжать туда. Это место моей работы.
— Так что она вам сказала?
— Сказала, что у нее к Матвею Евгеньевичу какое-то важное дело.
— Что вы подумали тогда? Поверили ей?
— Да. Правда, в ту минуту я вдруг почувствовала, что между нами образовался ледяной барьер. Словно это была уже не моя Карина, а чужой мне человек…
— В смысле?
— Ну, посудите сами… — Алевтина приподнялась, устроилась поудобнее на подушке и сосредоточилась полностью на своем воспоминании. — Если у нее появилось к Льдову какое-то важное дело, то почему я ничего об этом не знаю? Мы же с ней жили вместе! Мне казалось, что я знаю о ней все! И тут вдруг такое!
— Так она сказала вам, зачем приехала к Льдову?
— Повторила, что у нее к нему важное дело.
— Вы могли бы предположить, что это было за дело?
— Конечно! Деньги! Я подумала, что она хочет попросить у него денег. А что еще? Льдов — богатый человек и к тому же добрый и щедрый. Но я не поняла тогда, как она, не будучи с ним знакома, приехала за деньгами?