— Лора и Борис?! Ты серьезно? Женечка, запомни хорошенько: твой муж — адвокат! И у него обширный круг знакомств. Он знает многих, и многие знакомы с ним. Он хороший адвокат к тому же. Хорошо зарабатывает. А большие деньги крутятся там, где, как бы это выразиться… большие люди. Я имею в виду, богатые люди. Вот как Льдов, например. Ты же сама должна понимать, что за эту услугу, я имею в виду присутствие Льдова здесь, Борис получит хорошие деньги. Льдов щедро заплатит ему. И Лора эта, видать, тоже женщина непростая. И, скорее всего, она замужем за человеком из его круга, я имею в виду, что у нее и муж какой-нибудь серьезный бизнесмен или чиновник. И отношения между этими людьми особенные. Они все оказывают друг другу какие-то услуги. Помогают друг другу. Иногда за деньги, вот как твой Борис, а иногда — по дружбе. Помогают друг другу и связями, что тоже само по себе дорогого стоит. Вот и Лора, получается, знакома с Гусевым, а Гусев — с твоим Борисом. И выбрось, пожалуйста, из головы эту Лору. Не надо ревновать. Просто сама себе отравляешь жизнь.
— Наташа, но он же не доверяет мне, вот в чем еще дело!
— Поверь мне, когда-нибудь, когда посадят настоящего убийцу и дело будет закрыто, Борис сам тебе все расскажет. Ты должна доверять ему.
— А ты Петру доверяешь?
— Конечно! Я же собираюсь за него замуж! А теперь еще жду от него ребенка. Хотя, если честно, до сих пор никак не могу прийти в себя от этой новости.
— А если вдруг он тебе изменит?
Женя закрыла глаза от ужаса. Зачем она произнесла это? Совсем с ума сошла!!!
Но Наташа расхохоталась. До слез. Успокоившись, проговорила:
— Ты точно в людях не разбираешься… Петр и измена? Это невозможно. Более преданного человека я еще не встречала. Он любит меня… Или… или ты что-то знаешь?
Лицо ее тотчас изменилось, Наташа ладонями высушила мокрое от слез лицо.
— Да нет… Что ты… Петр не такой. Просто я полная дура и страшно боюсь потерять Бориса.
— Ты заканчивай здесь со своим личным пространством, — сказала Наташа, отлично понимая, почему Женя забилась в эту комнату. — Иди к Борису, он, я видела, пошел в спальню. Петр курит на террасе.
— Курит?
— Ну да. Он время от времени курит. Когда нервничает. Разве ты не знала? Сейчас, полагаю, он переживает за вас с Борисом.
— Скажи ему, что у нас все нормально, — сказала Женя, чувствуя, как на нее надвигается нехорошее предчувствие и как внутренний голос продолжает ее фразу: «…а вот у вас, кажется, все рушится…» Неужели Петр бросит Наташу? И кто та, другая женщина? Как заставила Петра влюбиться в нее? Да разве Наташа не красива? Не умна? Не привлекательна?
«Похоже, я совсем не разбираюсь в людях…»
— Ладно, дорогая, я — спать! Спокойной ночи, Женечка!
— И тебе тоже, Наташа, — сказала Женя, чувствуя приближение слез.
Как же ей было жаль ее! Возможно, это будет ее последняя спокойная ночь с Петром. Когда же он ей признается в том, что уходит от нее?
— И сладких снов.
Наташа ушла. Женя привела себя в порядок и вышла из комнаты.
Сначала заглянула на кухню. Льдов сидел за ноутбуком. Работает, значит.
— Матвей, всего только один вопрос, и все. Можно?
— Женечка, да, конечно!
Какой же он красивый, этот Льдов. Даже в домашней одежде. Черные волосы, синие глаза… Он пару дней не брился, но даже эта легкая небритость, эта «соль с перцем» на щеках ему шла. Высокий, худой, с белой кожей, но все равно какой-то шерстяной, вон, на руках черные волосы… Вот как такая внешняя мужественность может сочетаться с душевной хрупкостью? Что не так с ним? Как же ему не повезло, этому талантливому бизнесмену, со своим здоровьем… Она вдруг представила себе на минуту, что это она — та самая Лора из конторы (или агентства) «обнимашек». Что он вызывает ее и она приезжает к нему домой. Смотрит на него, любуется им и не понимает, что с ним не так. И вдруг подходит к нему и обнимает. Трется щекой о его свитер, а он вдруг обнимает ее в ответ, поднимает ее лицо, словно поднося его к губам, и целует ее. В губы!
От представленного она замешкалась и опустилась на стул рядом с ним.
— Что, голова закружилась? — заботливо спросил Льдов, этот невозможно красивый Льдов, заглядывая ей в лицо.
А что, подумала она, если Лора и сама влюблена в него? Ведь, если верить Гороховой, которая знает о Льдове почти все, Лора прожила в его доме не один месяц, и они были привязаны друг к другу. Что, если не любовь, заставило ее жить с ним, помогать ему, быть рядом с ним и постоянно поддерживать? Но по какой-то причине она все-таки ушла от него и вышла замуж за другого. Что за причина? Тоже любовь? Значит, Льдова она не любила? Неужели оставалась с ним так долго только лишь из-за денег? Собственно говоря, а почему бы и нет?
— Я про Лору. Как вы с ней связываетесь?
— Звоню ее подруге, Ольге. А Оля — Лоре, чтобы договориться о встрече.
— Почему Лора так осторожничает? Чего боится?
— Она замужем и оберегает свой брак. Боится, что ее муж узнает, каким образом мы с ней познакомились.
— Скажите, Матвей, вы любите ее?
И тотчас на его бледных щеках проступил румянец, а в глазах появился особый блеск. Женя увидела перед собой растревоженного нежного юношу, еще не научившегося скрывать свои чувства. Неужели она попала в самую точку?
— Да, я очень ее люблю. Хотя и не имею права, — вот так просто признался он.
— Я так и знала, так и знала! — восхитилась его откровенностью Женя. — Получается, что вы не столько переживаете за нее, сколько за себя, что рядом с ней не сможете сдержаться… Вернее… Я хотела сказать… Матвей, а она? Она? Ведь и она тоже вас любит?! Иначе не стала бы вам помогать. Или я что-то не так понимаю…
И тут ей стало стыдно за то, что она так грубо, не щадя его чувств, вторгается в его личную и очень непростую жизнь.
— Нет, она меня не любит. Иначе мы остались бы вместе.
И снова откровенность! А ведь ему доставляет удовольствие говорить о Лоре. Но имеет ли она, Женя, право пользоваться этим?
— Вы простите, что я задаю вам все эти вопросы… Просто хочу понять, какую роль в вашей жизни играет эта женщина.
— Она близкий мне человек.
— А вы не знаете, они с Борисом были знакомы до этого? Я имею в виду, до того, как вы обратились к нему за помощью?
— Нет, не думаю.
— Но она же свела вас именно с Борисом!
— Бориса ей посоветовал Гусев…
Ах да! А она, затуманенная ревностью, совсем забыла об этом. Надо было срочно менять тему.
— Скажите, Матвей, вот после всего, что случилось, я имею в виду, предательство Али, вы могли бы простить ее?
— Да дело не в прощении! Нет! С Алей нам в любом случае надо будет расстаться. Ведь она, если останется в моем доме, будет всегда напоминать о трагедии. Ну и о предательстве, как вы сказали.
— Давайте представим себе на минутку, что Аля не была знакома с убийцей и он не указывал ей, как себя вести и что говорить про вас. Вот вы проснулись, увидели весь этот кошмар и хотели вызвать полицию…
— Да, так оно и было!
— И Аля отговорила вас делать это. Почему?
— Да потому что она хорошо знает меня и вообще реалистка. Она четко понимала, что меня сразу же запишут в убийцы и посадят. Хотела меня спасти. Возможно, это был ее вполне искренний порыв, да только потом она переменилась…
— Я не совсем об этом… Если бы она выполнила то, что обещала, — увезла труп и закопала к примеру. То есть избавила бы вас от хлопот. Совсем. Не было бы никакого трупа на обочине, понимаете? Как бы тогда развивались события?
— Аля — девушка сильная, проворная и всегда знает, что делает. Ответственная. И если бы она сдержала свое слово, избавила бы меня от трупа в доме, отмыла бы спальню, то есть постаралась сделать все так, словно никакого трупа и не было, пусть даже внушила бы мне, что мне все это приснилось, я, может, и не сразу, но вернулся бы домой. Возможно, обратился бы за помощью к Лоре.
— И она приехала бы к вам?
— Да. Я бы настаивал на этом, и Оля уговорила бы ее приехать ко мне.
— А Аля? Вы же не уволили бы ее?
— Да вы что?! Наоборот, я был бы ей благодарен.
— Вы бы заплатили ей?
— Разумеется.
— И сколько бы?
Женя с трудом сдерживала себя, чтобы не задать и самый, пожалуй, провокационный вопрос. Но все равно задала:
— Когда вы договаривались с Алей, что она увезет труп, она требовала с вас деньги?
— Да вы что?! Конечно, нет! Вы просто ее не знаете! Ведь это выглядело бы тогда как шантаж, мол, я избавлю тебя от проблемы в том случае, если ты заплатишь мне, к примеру, миллион, ну, не знаю… два… Но если бы все это закончилось так, как планировалось нами, то я, поверьте, не поскупился бы.
— Это все, что я хотела узнать, — сказала Женя, в кармане которой была еще тысяча неозвученных вопросов, большинство из которых касались, конечно же, Лоры.
Она пожелала Матвею спокойной ночи и пошла к Борису.
Заглянув в спальню, как если бы ничего не случилось и не было маленького скандала-ссоры за ужином, она, бросив ему, сидящему за ноутбуком: «Зайду к Валере, поговорю и вернусь», — не дожидаясь его ответа, быстрым шагом направилась к Реброву.
Постучала. Он не спал, смотрел телевизор.
— Прости, что так поздно… Скажи, на пакете, что мы нашли в лесу, не было отпечатков?
— Нет. Если были бы, сама понимаешь… Тогда мы знали бы, что они принадлежат убийце. И на бутылке тоже…
— То есть кровь Карины, а отпечатков нет… Ну, с бутылки можно было стереть отпечатки, а вот с пакета… Пакет можно было взять просто новый, руками в перчатках…
— У тебя есть идея?
Ребров был каким-то не таким, не тем Ребровым, которого она видела в рабочей обстановке, а домашним, в спортивных штанах, футболке. Женя представила его семейным человеком рядом с женой, детишками…
Почему он до сих пор один? Надо будет с ним как-нибудь поговорить об этом. Или не стоит?
— Да, есть одна идея. Как бы донести до Алевтины, что мы с Борисом готовы принять ее здесь, у нас. Она же там, в больнице, сходит с ума от страха!