Когда терпение у членов спецподразделения закончилось, они, кое-как уболтав капитана повременить с отплытием, пошли искать Терко. Пройдя два квартала, они увидели такую картину: на тележке, предназначенной для перевозки небольших грузов, лежит связанный пленник, а Степан Терко как ни в чем не бывало толкает тележку к причалу.
– Терко? Это что такое тут происходит? – закричал майор Семенов. – Тебя отправили с конкретным заданием, а ты чем занимаешься?
– Так не смог я мимо пройти, товарищ командир. – Терко остановился и начал оправдываться: – Когда мы пленников освобождали, они все время про охранника твердили. Помните? Щуплый Гвала, так они его называли, про кресты на плечах выжженные рассказывали и про то, как он с ними обращался. А сегодня иду я к точке, смотрю, а там этот Гвала сидит. Вроде поджидает кого-то. Ну, я его и стреножил. Немного допросил, оказалось, он нашего связного ждал. Вот так он в телегу и попал. Не здесь же его оставлять, пусть его британский или французский суд судит.
Семенову ничего не оставалось, как забрать Щуплого Гвала с собой. Прибыв в Москву, он сдал Гвалу в отдел для допроса. Тут и выяснилось, что подпитку денежную для свержения Патриса Лумумбы и разжигания вражды между местным населением и новыми властями повстанцы получают не откуда-нибудь, а все из той же Америки. Информация не сказать чтобы важная, но и не лишняя. Знать, насколько далеко американское правительство готово запустить свою лапу, всегда полезно.
Степану Терко капитан Павленко позвонил первому. Терко жил в коммунальной квартире, занимал две комнаты на пару с престарелой тетушкой. В Москву он приехал из села Троицкое, расположенного под Липецком. К тетушке поселился на время, да так и прижился. От работы ему давали комнату в общежитии, но он, подумав, отказался. Пожилую женщину одну не оставишь, так решил Терко, а с его работой ей и так приходится слишком много времени одной проводить, чтобы он еще в общагу от нее бегал. Телефон тетушке провели как вдове генерала, погибшего во время Великой Отечественной. Давали еще машину, только тетушка отказалась. Куда ей машина? Стара уже – ни обслужить, ни поездить. Знать бы, что племянник надумает к ней переехать, может, и взяла бы.
На звонок Павленко ответила тетушка. С ней капитану общаться еще не доводилось, поэтому пришлось повозиться. Пока объяснил, кто звонит, пока дождался, чтобы она племянника к телефону позвала, ушло больше пятнадцати минут. Зато Степан Терко лишних вопросов не задавал. Выслушал помощника командира, ответил «есть» и отключился. На остальные звонки времени ушло совсем немного, так что к двум часам капитан был полностью готов к отъезду. Поцеловал жену, забросил рюкзак на плечо и отправился на Мещанскую. Он решил, что при личной встрече майор Семенов окажется более разговорчивым.
Майор Семенов как раз вышел из душа, когда в дверь позвонили. Он намотал на пояс полотенце и прошел в коридор. Открыл дверь, не поинтересовавшись, кто пришел. Посторонился, пропуская Павленко.
– Терпения не хватило? – усмехнулся майор. – Напрасно трудился, я правда ничего не знаю.
– Да брось ты, все равно через пару часов придется все выложить, – не поверил командиру Павленко.
– Говорю же, мне о новом задании известно ровно столько, сколько и тебе, – повторил Семенов. – Обедать будешь?
– Столовскими котлетами? – Павленко поморщился. – Мне Маринка борща наварила, картохи с мясом. На десерт пирог сладкий испекла. А ты мне свои котлеты сватаешь?
– А ты бы хотел сам сватовством заняться, – рассмеялся Семенов. – Нет, Юра, второй раз я на те же грабли не наступлю. Если встретится женщина достойная, тогда и буду думать. А жить с кем попало – это не по мне.
– Почему «с кем попало»? – начал было Павленко, но встретив предупреждающий взгляд командира, тему сменил: – Ладно, пошли на кухню. Чаю попью, а ты свои котлеты трескай.
– До всех дозвонился? – спросил Семенов.
– Разумеется.
– Значит, к пяти все будут. – Семенов зажег газ, поставил на огонь чайник. – Как Марина?
– Сложно. – Павленко вздохнул, оседлал табурет, достал из кармана сигареты. – Вчера снова свою песню завела.
– Устала от твоих командировок, – понимающе кивнул Семенов.
– Так знала ведь, за кого замуж выходила.
– Пока во все это не окунешься, всей полноты картины не прочувствуешь, – заметил Семенов. – Что делать думаешь?
– Похоже, придется уступить. – Павленко снова вздохнул. – Буду рапорт писать, чтобы на бумажную работу перевели.
Супруга Павленко с некоторых пор начала вести с ним беседы насчет перехода на более стабильную работу. «Когда мужа постоянно нет дома – это не семья», – изо дня в день твердила Марина, и до какой-то степени Павленко с ней был согласен. К тому же в семье скоро планировалось прибавление, а пропустить детство долгожданного дитяти Павленко и сам не хотел.
– Значит, уйдешь из нелегальной? Может, и правильно. Семья у вас крепкая, жалко будет, если развалится. А работать и в штабе можно. С Шабаровым говорил? Он ведь тебя на мое место планирует назначить.
– Еще не говорил, сам только вчера решение принял. Да и то не окончательное.
– Не тяни с разговором, чтобы хуже не получилось.
– С задания вернемся – поговорю, – пообещал Павленко.
С обедом покончили быстро, помыли посуду, перебрались в комнату. До назначенного времени оставалось целых два часа. Десять минут ушло на то, чтобы командир собрал сумки, остальное время потратили на разговоры. Говорили ни о чем: вспоминали совместную службу, курьезные случаи, перемыли косточки начальству, после чего разговор сошел на нет. А ровно в шестнадцать тридцать к подъезду подъехал автобус «ПАЗ-652». Новая модель всего пару лет как вышла с конвейера. Бескапотная версия с двумя многостворчатыми дверями.
Водитель посигналил, майор Семенов и капитан Павленко забросили вещи на плечи и спустились вниз. У автобуса, сияя улыбкой, стоял Григорий Иванько, бессменный водитель, с которым группа «Дон» добиралась до базы и обратно.
– Здравия желаю, товарищи офицеры, – поприветствовал Иванько.
– И тебе не хворать, товарищ техник-лейтенант, – за двоих поздоровался Семенов.
Год назад произошла реформа воинских званий, и теперь Григорий Иванько, будучи лейтенантом и имея среднее военно-техническое образование, щеголял не только новыми погонами, но и новым званием.
– Как тебе обновка? – задал вопрос Павленко. О страсти Иванько к технике знали в управлении все.
– Обновка-то? Чудо, а не машина, – оседлав любимого конька, запел Иванько. – Мотор работает как часы, масло не жрет. Рычаги переключения – без вопросов. А как идет! Просто песня. Вот поедем – сами увидите. Конечно, пришлось кое-что подкрутить, кое-что модернизировать, но ведь на то нам и мозги даны, чтобы к делу их прикладывать.
– Ладно, Гриша, заводи свою чудо-машину, посмотрим, так ли она хороша, как ты расписываешь. – Майор Семенов махнул рукой и вошел в салон. Павленко последовал за ним.
В салоне дремал подполковник Старцев. На шум с улицы открыл глаза:
– Приехали?
– Здравствуйте, Николай Викторович, – поздоровался Семенов. – Отдыхайте, нам еще ребят забирать и до базы ехать. Успеете выспаться.
– Выспался уже, – потирая лицо ладонями, произнес Старцев и тут увидел капитана Павленко. – Вы с компанией?
– Решили, что так вам будет удобнее вводить нас в курс дела, – пожал плечами Семенов. – Есть возражения? Если да, можем отправить Павленко на общественном транспорте.
– Не нужно. Вдвоем так вдвоем. Секретной информацией я с вами делиться не собираюсь, – проговорил Старцев.
Иванько занял водительское сиденье и, обернувшись вполоборота, спросил:
– Как всегда, к Ильинским Воротам?
– Да, Гриша, гони на Ильинскую, – подтвердил Семенов.
С Григорием Иванько ему работать нравилось. Смышленый, расторопный парень, имеет крепкую семью, жену и дочь, в технике разбирается получше любого и в дела группы нос не сует. Что еще нужно? Да и Иванько простым водителем при управлении служить нравилось. График более-менее спокойный, только когда группа на базу отправляется, бывают внеплановые поездки, а в остальное время – тишь да гладь. Зарплата хорошая, времени свободного вагон, а что касается званий, Иванько размышлял так: лучше синица в руках, чем журавль в небе. Здесь худо-бедно звания идут, по срокам новое присваивают, и все в ажуре.
Автобус тронулся. Майор Семенов сел лицом к подполковнику, Павленко пристроился на сиденье сбоку. Старцев, окончательно проснувшись, потянулся к нагрудному карману:
– Против курева никто не возражает?
– Курите, товарищ подполковник, – слегка удивившись, ответил Семенов. Старцев был старшим по званию, так что мог и не спрашивать разрешения.
– Ситуацию обрисую в общих чертах, – перешел к делу Старцев. – Дело Рудольфа Абеля помните?
– Это советский разведчик, в провале которого виновен финн по имени Рейно Хейханен. В 1957-м Хейханен пришел в американское посольство в Париже и сдался властям Америки. По его наводке Абелю предъявили обвинения, и он был осужден за шпионаж. – Отвечая на вопрос, Семенов не смог скрыть удивления. – Так речь о Рудольфе Абеле?
– Только отчасти. По освобождению Абеля работу ведут другие службы. Специально наш отдел они в свои планы не посвящали, но, ввиду того что вам предстоит работа, связанная с его арестом, кое-какой информацией поделились. Оставлять Рудольфа Абеля на тридцать лет в американской тюрьме Советское правительство не собирается. Наши и без того своих в беде не бросают, а тут дело особое. Заслуги Абеля перед страной можно на десятерых нелегалов разделить, и то много получится, а если учитывать мировой резонанс, то освобождение разведчика является делом чести для всей страны. Так что на данный момент идут переговоры с целью обмена Рудольфа Абеля на американского пилота Гэри Пауэрса.
– На Пауэрса? А захотят ли американские власти забирать его? Он ведь их с потрохами продал, – удивился Семенов.