– Я ни слова не сказал, товарищ генерал. – Семенов в недоумении смотрел на Шабарова. – Да, я тоже считаю, что подонков и предателей нужно уничтожать. Стирать с лица земли, чтобы нормальным людям легче дышалось. И проблем с этической стороной у меня нет. Уверен, у моих людей задание тоже не вызовет непонимания.
– Вот и славно. Еще вопросы есть?
– Классические. – Семенов улыбнулся, чтобы разрядить обстановку. – Транспорт для передвижения и связь с Центром?
– Связь держать только через связного. Майкл Толлес оставит вам свой адрес. Шифровку отдаете ему через день. В час ночи в понедельник, среду и пятницу он будет передавать сообщение в Москву. До этого с девяти до одиннадцати он будет приезжать к вам и забирать сообщение. В остальные дни и в другое время лучше от встреч воздержаться. К нему на адрес идти только в крайнем случае. Майкл Толлес опытный связной, но слишком мнительный. Предупреждаю заранее, чтобы знал, как с ним обращаться. Шутки по поводу арестов, доносов и прочей ерунды исключить полностью.
– Товарищ генерал, да разве мы когда… – начал было Семенов, но Шабаров его перебил:
– А то я не знаю! Думаешь, сплетни про ваши идиотские выходки до начальства не доходят? Я, майор, высоко сижу, да только уши у меня не заткнуты и глаза видят зорко!
Майор Семенов оправдываться не стал. Он догадывался, о каком случае ведет речь Шабаров, и понимал, что сейчас лучше промолчать. Месяц назад в группе «Дон» появился новый человек. Старший лейтенант Дмитрий Козлов прошел тщательную проверку и был отобран для обучения в разведшколе по особой программе. Три месяца он корпел над учебниками, три месяца заливал соленым потом спортзал, отрабатывая приемы рукопашного боя, три месяца зубрил шифровки и морзянку, а потом попал в настоящую группу. Заданий для отряда не предвиделось, просто у начальства появилась новая идея – отправлять новобранцев в их будущий коллектив, чтобы они, так сказать, вдохнули особого духа «команды избранных».
На радость или на беду Козлов попал именно в группу «Дон». Смешной, несуразный. Возраст солидный, под тридцатник, а выглядит на восемнадцать с хвостиком. А наивный какой! Что ему ни скажи, все за чистую монету принимает. Ну, ребята и не сдержались. К концу первой недели придумали хохму: подослали к Козлову снайпера Генку Рябова. Тот Козлова в сторонку отвел и тихонько спрашивает:
– Слушай, ты список свой уже отдал?
– Какой список? – не понял Козлов.
– Как какой? Тот, что ты для генерал-лейтенанта Сахаровского приготовить должен, – без тени улыбки заявил Рябов.
– Мне об этом ничего не говорили, – растерялся Козлов.
– Как не говорили? Кто у вас за политпросвещение отвечает?
– Майор Волгин.
– О! Ясно. Подставляет тебя Волгин. – Рябов сделал вид, что вести разговор на эту тему у него желание пропало. – Ладно, пойду я.
– Погоди, – остановил его Козлов. – Что все это значит? Как меня может Волгин подставить?
– Да так и может, – будто нехотя объяснил Рябов. – Начальник ПГУ специальную программу разработал. Суть программы в том, чтобы новички, попав в сработавшуюся команду, свежим взглядом присматривались и прислушивались, кто чем дышит, а потом список неблагонадежных на стол начальнику клали. Программа эта на вас обкатывается, сам понимаешь, какая ответственность. Вот я и спрашиваю, составил ты уже список или нет?
– Нет, не составлял, – честно признался Козлов.
– Значит, погоришь. Откажут тебе в назначении.
– Что же делать?
– А я почем знаю? Садись, пиши, потом сдавай, – посоветовал Рябов. – Только не забудь, что это я тебя от провала спас.
– Да что я писать-то буду? Я ведь никаких данных не собирал! – в отчаянии воскликнул Козлов.
– Ладно, помогу, – снизошел Рябов. – Сам когда-то салагой был, помню, как сложно на новом месте.
Он усадил Козлова за стол и начал диктовать:
– Майор Семенов третьего дня выпивал. Перебрал лишнего и дурно отзывался о заместителе начальника управления. Говорил такие вещи, которые лучше не повторять, а то и нас загребут за неблагонадежность. Записал?
– Записал. – Козлов старался вовсю.
– Лейтенант Дубко неделю назад газеты из политуголка на селедку извел, а там, между прочим, статья про генсека. И фотоснимки. Нет бы взять ту, где про американцев написано, так нет, он в передовицу селедочные кишки завернул. Что это, непозволительная рассеянность или злонамеренное оскорбление власти?
– Разве сейчас за это судят? – засомневался Козлов.
– Тебе компромат надо набрать или нет? – Рябов сделал вид, что рассердился.
– Надо, – уверенно ответил Козлов.
– Вот и пиши, а законно это или нет, пусть наверху разбираются, – наставительно проговорил Рябов.
Минут двадцать он Козлову диктовал всякую чушь, бдительно следя за тем, чтобы тот все дословно записал. Потом взял листок, пробежал глазами и одобрительно кивнул:
– Хорошо получилось. Много. Теперь иди сдавай.
– А кому сдавать? – не понял Козлов.
– Ну, не начальнику ПГУ, конечно. – Рябов снисходительно улыбнулся. – Эх, молодежь, всему-то вас учить приходится. Иди на КПП, там найдешь сержанта Яковенко, ему под роспись отдашь. Только обязательно под роспись, а то он куда-нибудь твой отчет засунет, а потом скажет, что ничего не получал.
– И где же он должен расписаться?
– Как где? Ты второй экземпляр себе скопируй. Один Яковенко отдашь, на втором он тебе автограф оставит. И запись: такого-то числа получил от такого-то офицера донесение для начальника ПГУ Сахаровского. Он эти отчеты секретарю начальника ПГУ дважды в неделю возит. Все понял?
– Понял.
– Гони, Дмитрий, а то Яковенко через час сменится, ищи потом ветра в поле.
Козлов выполнил все точно так, как велел ему старший товарищ. Переписал донесение повторно и отправился на КПП. Нашел Яковенко и давай его донимать, чтобы он донос принял и подпись свою поставил. Яковенко сперва отнекивался, мол, никаких бумаг он никакому секретарю не возит. Потом взял листок, начал читать, и тут до него дошло, что это старшие офицеры младшего разыгрывают. Бумагу Козлову он подписал, но вместо того, чтобы нести ее секретарю в управление, вывесил на доску объявлений с заголовком собственного сочинения. Утром офицеры мимо доски на пробежку идут и видят: на доске висит листок, а сверху красным карандашом написано: «Иуда в действии», а ниже козлиная морда нарисована.
Потом этот листок майор Семенов увидел. Понятное дело, наказал всех по всей строгости. Козлова отчихвостил, чтобы таким легковерным не был, Яковенко тоже досталось. Листок сняли. Козлову политику партии объяснили, извиняться, правда, не стали. Армейские шутки, мол, понимать надо. Козлов позлился, побубнил и забыл. Забыл и Семенов, а тут сам генерал Шабаров об этом инциденте вспомнил. Неприятная ситуация, но ведь работа у них слишком серьезная, нужна иногда и разрядка.
Ничего Шабарову Семенов объяснять не стал, только пообещал, что никаких инцидентов со связным не допустит.
– Последний вопрос, Алексей Петрович, – взглянув на часы, произнес майор.
– Давай свой вопрос, – разрешил Шабаров.
– Доказательства ликвидации Рейно Хейханена предоставлять нужно?
Шабаров поднял глаза на майора, с минуту сверлил его взглядом, потом произнес:
– Сложный вопрос, Паша. По мне, так твое слово крепче любых доказательств. Только мы с тобой люди подневольные, что нам прикажут, то мы и выполним. Так ведь?
– Так точно, товарищ генерал-майор.
– Так вот, пока такого приказа не поступало. Повезет – и не поступит. Мы с тобой пока помолчим, с инициативой лезть не станем. Придет приказ, тогда и будем думать, как его выполнить. Такой ответ тебя устроит?
– Куда деваться… – пожал плечами майор.
– Значит, так и поступим. Все, майор, мне в Москву пора возвращаться. Да и тебе поспать не помешает. Завтра сложный день. – Шабаров поднялся, за ним встал и подполковник Старцев. – Будь здоров, майор. На телефоне дежурного держи, в дальнейшем связь будешь осуществлять через подполковника Старцева. Он и приказы отдавать будет.
– Это значит, курировать задание поручено товарищу подполковнику? – уточнил Семенов.
– Ему, – подтвердил Шабаров. – Ну, бывай, Паша. Не подведи нас, успеха в этом деле от тебя ждет весь комитет.
Майор Семенов проводил начальство до машины, дождался, пока старшие офицеры усядутся, махнул на прощание рукой и вернулся в дом. Капитан Павленко ждал его на первом этаже в дверях кухни.
– Пойдем пожуем чего-нибудь, – предложил он командиру. – Заодно ситуацию обмозгуем.
– Не сегодня, Юра, – отказался Семенов. – Время четыре часа ночи, все вопросы можно отложить до утра. Иди спать, утром на свежую голову поговорим.
Семенов поднялся на второй этаж, в комнату у кабинета. Разделся, лег в постель и тут же отключился. А капитан Павленко ворочался в постели до утра. Его тревожил всего один вопрос: если что-то сорвется и они попадут в руки ЦРУ, что тогда будет? Вряд ли кто-то станет вести переговоры с американцами об обмене капитана Павленко на американского шпиона, захваченного сотрудниками комитета. А у него жена на сносях. Что с ней будет? «Надо переговорить с Семеновым, пусть выяснит этот вопрос. Уж если я не смогу сам позаботиться о своей семье, то должен быть уверен, что это сделает комитет». С такими невеселыми мыслями он провалился в тревожный сон.
Утром Павленко встал разбитый, с дурным настроением. Майор Семенов, напротив, был бодр и весел. Собрал команду на кухне, организовал плотный завтрак и только после этого перешел к обсуждению предстоящей работы.
– Ситуация следующая, – начал он без перехода, как только с завтраком было покончено. – Для выполнения нового задания комитету не требуется вся группа, только отдельные бойцы. Вчера мы с генералом Шабаровым произвели отбор. На базе остаются капитан Павленко, капитан Богданов и старший лейтенант Дубко. Остальные возвращаются в Москву до особого распоряжения.
– Вот это поворот, – присвистнул Рябов. – Почему нас не берут? Снайперы теперь не в чести?