– Что такое? Боитесь облажаться? – Елена Петровна явно наслаждалась ситуацией.
– При чем тут это? Вон, Славик Богданов, ему финский возрождать. Может, с него начнете?
Елена Петровна повернулась к Богданову, тот подтянулся.
– Финский? Вы? Забавно, для вас я бы подобрала что-то более изысканное, – на чистом финском проговорила Елена Петровна.
– Почему нет? Этот язык достаточно красив и уж наверняка не менее романтичен и изыскан, чем немецкий, – ответил Богданов на финском.
– Неплохо, – уже по-русски произнесла Елена Петровна. – Долго практиковались?
– Восемь лет, – ответил Богданов.
– Перерыв большой?
– Приличный.
– Что ж, вас можно поздравить, акцент безупречен, скорость реакции на иностранную речь совершенно не отличается от скорости реакции на родную речь. Такое редко встречается. В детстве язык учили?
– В шесть с родителями переехали на финскую границу.
– Теперь понятно. Будучи ребенком, вы успели впитать рисунок финской речи, поэтому у вас нет проблем с реакцией. Думаю, на сегодня вы свободны. Ну, а остальные, – Елена Петровна обратилась к майору, – остальные – на проверку. И не отлынивать, я лодырей не люблю. Товарищ майор, где у вас кабинет? Мы будем работать там.
Глава 5
В бакалейной лавке Берни Гоффа находился всего один покупатель. Берни это не удивляло, так как время для Пенакука считалось довольно поздним. Небольшой населенный пункт жил сельхозугодьями и мельницами, поэтому его жители предпочитали лечь пораньше, чтобы за ночь успеть набраться сил для очередного трудового дня. Припозднившемуся покупателю заботы односельчан были незнакомы, в Пенакуке он жил около двух лет и за это время не работал ни одного дня.
Чем он жил? Берни предполагал, что какой-то сердобольный родственник ежемесячно ссужает ему некую сумму, которая позволяет держаться на плаву. Сам же покупатель представлял себя как героя корейской войны, незаслуженно выброшенного на задворки жизни. Он часто жаловался на мизерную пенсию, которую определило ему американское правительство, но почтальон Пенакука по секрету сообщил Берни, что денежные переводы приходят вовсе не со счета военного ведомства, с которого обычно перечисляются деньги ветеранам.
Сол, так звали покупателя, выглядел весьма солидным мужчиной. Возраст чуть за сорок, крепкая кость, широкое, слегка одутловатое лицо – самый расцвет сил, работать бы и работать. Но он выбрал для себя иной путь. Берни давно подозревал, что Сол слишком активно увлекается алкоголем, но раньше это не так сильно бросалось в глаза. То ли Сол отоваривался алкоголем в другом месте, то ли пагубная привычка на какое-то время оставила его в покое, а сейчас взялась за Сола с новой силой, только с некоторых пор, а точнее месяца четыре назад, он начал захаживать в лавку Берни с неизменным вопросом о бутылке.
Почему именно к Берни? Во-первых, Сол жил буквально в пятидесяти метрах от лавки. Во-вторых, этот магазин славился тем, что работал до последнего клиента, а это означало, что товары в лавке Берни можно приобрести и после двадцати двух, и после полуночи. Берни жил на втором этаже над лавкой, поэтому правило поздней торговли не мешало бытовому укладу бакалейщика. К тому же пять лет назад он овдовел, дети разъехались, так что из всех развлечений у него осталась только лавка. Для Пенакука, где основные магазины закрывали свои двери уже в шесть вечера, лавка Берни была своего рода спасением. Кому не знакомо чувство, когда ты сунулся в холодильник, чтобы приготовить обед на три последующих дня, и обнаружил, что самых важных продуктов в доме нет? Куда податься незадачливому кулинару? Раньше в такой ситуации был один выход – идти на поклон к соседям. Теперь же у жителей Пенакука появился Берни. Это всегда лучше, чем клянчить продукты у соседей, тем более что цены в лавке всегда отличались гуманностью.
Сол начал заходить к Берни, когда узнал, что у того появилось новое хобби. Чтобы не скучать, Берни решил освоить азы самогоноварения, и это занятие так его захватило, что спустя год он запустил в продажу первую партию алкогольной продукции собственного производства. Он не выставлял товар на полку, но Пенакук не мегаполис, здесь новости расходятся быстро. Как ни странно, товар Берни нашел своего покупателя, и вскоре из безобидного развлечения стал приятным финансовым подспорьем стареющему бакалейщику. И все бы хорошо, если бы не Сол…
– Ты определился, Сол? – обратился к покупателю Берни, теряя терпение. – Без четверти двенадцать, хотелось бы уже пойти наверх.
Сол стоял возле стойки с овощами и двадцать минут рылся в карманах. В одной ладони он сжимал несколько монет, другой тщательно ощупывал одежду в надежде найти хоть еще что-то. Берни понимал, что поиски тщетны, еще вчера Сол жаловался, что от «нищенского военного содержания» практически ничего не осталось, так что надеяться, что за ночь в кошельке горе-героя что-то прибавилось, было по меньшей мере глупо.
– Сейчас, Берни, еще минутку. – Сипловатый голос звучал просительно. – Я ведь помню, у меня была пара долларов, а теперь только восемьдесят центов. Куда они могли деться?
– Вчера ты купил шкалик на доллар и двадцать центов, – напомнил Берни. – Элементарная математика, Сол, у тебя больше нет денег. Сколько по карманам ни шарь, больше не наберешь.
– Но этого ведь недостаточно?
– Смотря что ты собрался купить, – Берни не хотел обижать покупателя, высказывая в открытую предположение, что тот пришел исключительно за спиртным.
– Брось, Берни, ты прекрасно знаешь, что я хочу купить, – отмахнулся от вежливости хозяина лавки Сол. – Слушай, может, дашь мне взаймы? Через три дня придет пенсия, я с тобой расплачусь.
– Не лучше ли отложить выпивку до того времени? Ведь это же не продукт первой необходимости, – начал Берни, но Сол его перебил:
– Как раз наоборот! Это самый необходимый продукт! Без него я не усну. – Голос Сола сорвался. – Я буду лежать, глядеть в потолок и вспоминать бомбежки в Корее. Глаза тех, кого мне пришлось убить. Руки тех, кто пытался убить меня. Ты воевал, Берни? Тебе знакомо это состояние?
– Ладно, Сол, не стоит так горячиться.
Во взгляде Сола Берни увидел отчаяние и еще что-то, что напугало бакалейщика. И хоть Берни не был сторонником торговли в долг, на этот раз он решил пойти против своих же правил. «Отдам ему бутылку, пусть проваливает, – подумал он. – Этот Сол слегка не в себе, вернее, совсем не в себе. Кто знает, что у него в голове? Еще заявится в лавку, когда я буду спать, тогда забот не оберешься».
– Сколько там у тебя есть?
– Восемьдесят центов.
– Я налью тебе на все. Не полную, чуть меньше, но это лучше, чем ничего. Верно?
– Но это всего глоток! – возмутился Сол. – Для ребенка и то мало!
– Смотри сам. – Берни пожал плечами.
– Дай полную!
– Нет, Сол, ты знаешь, я в долг не отпускаю.
– Принципиальный, да? Как думаешь, чего будет стоить твоя принципиальность, когда ты окажешься на моем месте? – Сол вдруг заговорил совсем другим тоном. Глаза его сузились до щелочек, сиплый голос с трудом пробивался сквозь перехваченное спазмом горло. – Что будет, если однажды ты проснешься, а твоя лавка вся в огне? Кто ты без лавки, Берни?
– Ты мне угрожаешь, Сол? – Берни машинально отступил за прилавок, где держал «Ремингтон-870», самый продаваемый в США дробовик. – Довольно глупо для человека, пытающегося выторговать себе скидку.
– Что ты, Берни! Разве я похож на того, кто может угрожать безопасности такого милого человека, как ты? Нет, Берни, я просто предлагаю свои услуги. – Голос Сола стал чуть громче. – Я ведь ночами почти не сплю, что мне стоит пошататься возле твоей лавки, последить за порядком, а если надо, прогнать хулиганов. Хорошая сделка, Берни, соглашайся. Всего одна бутылка за спокойствие. Невелика цена.
– Ладно, бери и проваливай. – Берни протянул руку под прилавок, нащупал бутылку самогона, сунул ее Солу и тут же потянулся за дробовиком.
Сол схватил добычу за пузатый бок, сунул ее в карман пиджака и поспешил из лавки.
– Сол, не появляйся больше здесь, – крикнул ему вдогонку Берни. – Придешь – сдам тебя Келлману.
– За что, Берни? Я ведь законов не нарушаю. – Сол остановился в дверях.
– Келлман найдет за что тебя арестовать, – уверенно произнес Берни. – Не искушай судьбу, Сол. Найди себе место для водопоя в другом магазине.
Сол с минуту смотрел на Берни, потом повернулся и вышел. Берни убрал руку с дробовика, устало опустился на стул. «Вот ведь ублюдок! А я еще ему сочувствовал. Надо было сразу гнать его из лавки».
Берни прошел к двери, запер ее на засов, выключил свет и начал подниматься наверх. Мысль о поджоге сверлила мозг, заставляя холодеть затылок. «Завтра пойду к Келлману, пусть поговорит с этим идиотом», – решил он.
Сол тащился по улице, сжимая в кармане бутылку, и думал о своей судьбе. Почему у него в жизни все пошло наперекосяк? Все, чего он изначально хотел, – это быть скромным сельским учителем. Тогда что он делает здесь, на пыльной сельской дороге, с отвоеванным дешевым самогоном в кармане? Сложись все иначе, быть может, сейчас он сам гнал бы самогон. Не на продажу, не для того, чтобы залить глотку, а просто для души. Да, паршивая штука жизнь, никогда не знаешь, за каким поворотом тебя ждет удар.
Дойдя до перекрестка, он свернул налево. Впереди показался низенький дом под жестяной крышей – его теперешнее пристанище. Хлипкий забор требовал ремонта, впрочем, как и сам дом, но Солу на это было наплевать. «На мой век хватит, – рассуждал он. – А тот, кто будет жить в этом доме после меня, пусть сам заботится об уюте».
Калитку открыл пинком, защелка давно отвалилась, а ремонтировать ее Сол не видел смысла, прошел к крыльцу. Двор зарос сорняками – соседи давно жаловались на его неухоженный вид. К Солу даже из управы приходили, пытались усовестить, чтобы он привел участок в порядок. Сол пообещал все исправить и даже начал выдергивать траву вдоль соседского забора, но занятие это ему быстро наскучило, и он отложил неприятную процедуру до лучших времен.