Животных Сол не держал, друзей не завел, так что на крыльце его никто не встречал. Сол вошел в дом. Небольшое, но функциональное помещение: узкий коридор-тамбур выходил в кухню, из кухни дверь вела в спальню, еще одна спальня располагалась справа от входа, представляя собой изолированное помещение. Ею Сол почти не пользовался. Удобств в доме не было: принимать душ и справлять нужду приходилось на заднем дворе. Комнаты украшала красивая старинная мебель, оставшаяся от прежних хозяев. Сол не успел ее загадить в отличие от пола. Дома он почти не готовил, предпочитал обходиться готовой продукцией. Иногда, когда приходил денежный перевод, заглядывал в кабачок Эдди, чтобы побаловать себя мясными деликатесами.
Время от времени Сол находил себе женщину, согласную за общение с ним подкармливать его горячей пищей, этого ему хватало. К женщинам он не привязывался, просто использовал их для своих нужд. Когда очередная пассия решала прервать отношения, Сол уходил от нее без сожаления. Так было последние несколько лет.
Эва оказалась исключением. В жизнь Сола она вошла незаметно. Они встречались в парке, куда Сол время от времени ходил на прогулку. Не потому, что любил природу, а чтобы как-то занять время. Жизнь его была настолько скучна, что порой требовала хоть какого-то движения. Сол выбрал парк, а Эва выбрала его.
Насколько глубоко Эва задела его чувства, Сол понял только две недели назад, когда она уговорила его съездить в Конкорд на театральную постановку. Как у нее это получилось? Он терпеть не мог театр, а места скопления людей ему требовалось избегать просто ради того, чтобы выжить. Но он согласился. Наплевал на все и согласился. Встреча прошла отлично: они прогулялись по городу, пообедали в дорогом ресторане, отсидели спектакль, после чего провели бурную ночь в гостинице Конкорда. Сол был наверху блаженства… пока не вернулся домой. Как только он остался один, до него дошло, как сильно он рисковал.
В последнее время он вообще забыл об осторожности. Зачем он сказал Берни про пожар? Разве он собирался поджигать его лавку? Нет. Неприятности ему ни к чему, это точно, а теперь они ему обеспечены. Уверен, Берни и до утра не дотерпит – побежит к шерифу Келлману. А тому Сол словно кость поперек глотки, он в историю с угрозами вцепится как клещ. И соседи свою песню затянут: во дворе не убирает, сорняки через забор, словно воры лезут, а ему хоть бы что. Ну, зачем он вздумал ссориться с Берни?
– К черту все. – Сол прямо в ботинках прошел к буфету, открыл дверцу и достал рюмку. – Все к черту. Чем такая жизнь, лучше никакой!
Но он лукавил, жизнь ему нравилась, и умирать совсем не хотелось. Тем более теперь, когда появилась Эва.
– Да что толку? – От постоянного одиночества Сол привык говорить вслух, обсуждая сам с собой наболевшие вопросы. – Как долго она вытерпит тебя? Что ты можешь ей дать? Ты даже имени своего ей до сих пор не сказал. И не скажешь, побоишься. Сколько лет ты живешь в чужой шкуре, сколько раз ты эту шкуру менял? Заставь тебя, ты и не вспомнишь, кем был при рождении.
Жить под чужим именем Солу было не привыкать. За сорок лет он столько раз менял имя, заучивал новую легенду, что и правда начал забывать, где на самом деле учился, когда женился и скольких детей наплодил.
– А все проклятые энкавэдэшники! К черту все! Хватит вспоминать, ничего не изменить, ничего не вернуть!
Но воспоминания сами лезли в голову. Обычно ему удавалось обуздать их, затолкать в дальние закоулки памяти, чтобы не докучали, не мешали жить. Теперь же они все чаще проявляли неповиновение, выскакивали из потаенных уголков и сверлили мозг до тех пор, пока голова не начинала раскалываться. И тогда он начинал вслух повторять то, что помнил.
– Я Рейно Хейханен, карел по национальности. Родился в 1920 году в Каскисаари под Ленинградом. Учился в сельской школе, поступил в педагогический техникум, после его окончания работал в сельской школе. Ни о какой другой профессии не помышлял. Хотел жениться, завести детей и провести жизнь простым сельским учителем с мизерными запросами. Хотел, чтобы жена по выходным пекла для меня и моих мальчиков пироги с клюквой и черникой. Неделю с клюквой, неделю с черникой. А кисель – наоборот. Если пирог с клюквой, значит, кисель черничный. Если пирог черничный – кисель клюквенный.
На этом месте у него обычно начинала обильно выделяться слюна, и требовалось срочно перебросить воспоминания с гастрономических на бытовые.
– Я хотел жить в доме своих родителей. Три комнаты с белеными стенами и кухня. Просторная баня, шалаш на задворках для мальчиков. И обязательно качели. Это для жены. В маленьких деревнях не так много развлечений, так отчего же не побаловать жену? Кто нарушил мои планы? Война. Началась финская война, она-то все и испортила.
Здесь он замолкал, воспоминания шли беззвучно, сами по себе. Он вспоминал день, когда в школу, где он работал, пришли они, сотрудники НКВД. Трое бравых парней в военной форме, с завидной выправкой и непомерным самомнением. Пришли они не ради праздного любопытства – стране потребовались национальные кадры, владеющие финским языком. Он оказался тем, кто владеет языком в совершенстве, о чем директор школы, не слишком дороживший молодым учителем, не преминул доложить сотрудникам НКВД. Решение о его вербовке принимали в спешке. Одна беседа, проверка переводчиком, и вот он уже сотрудник органов.
Сперва было странно: он вдруг стал важной персоной. Раньше его никогда не воспринимали всерьез, считали не слишком умным, без особых талантов и умений, одним словом, не стоящим внимания. Теперь же он сам себе казался важным, умным и значимым. Работа в контрразведке повысила его статус. Ничем особым он не занимался – всего лишь служил переводчиком на допросах военнопленных. Затем занялся выявлением шпионов и тех, кто ведет антисоветскую деятельность. Получив звание лейтенанта, он обнаружил, что женский пол стал проявлять к нему особое внимание. Недолго думая он женился. Скромная девушка с не менее скромным именем Акулина родила ему сына. Мечта осуществилась, но… окончание войны принесло ему новые сложности.
Военнопленные закончились, антисоветский элемент выявлять стало не так актуально, и он остался вроде как не при делах. Возвращаться к прежней жизни сельского учителя ему совсем не хотелось, поэтому, когда ему предложили перейти из контрразведки в разведку, он с легкостью согласился. Его переправили в Эстонию, где он в течение года проходил курс специальной подготовки. Он овладел навыками шифровки и дешифровки, изучил способы фотографирования, научился водить и ремонтировать автомобили и, кроме всего прочего, овладел английским языком. Чем жила и как переживала разлуку Акулина, его совсем не интересовало.
Через год ему выдали новые документы, и он первый раз сменил имя. Юджин Маки, не в пример сельскому учителю, звучало солидно. Сын финна и американки – шикарная легенда, так он считал, когда его переправляли в Финляндию. Там он надолго не задержался, перебравшись, как было условлено, в Лапландию. По легенде, он, Юджин Николай Маки, урожденный Евгений Августович Маки, родился в американском городке Энавилль, штат Айдахо. Его отец, Август Маки, иммигрировал в 1905 году в США, где женился на американке Лилиан Луома Маки.
Пожив в одиночестве, новоявленный Юджин решил поступить так же, как его лжеотец. Даже не вспомнив об Акулине, он женился повторно на финской девушке Ханне Курикка. Чтобы советские власти не задавали вопросов, он обосновал женитьбу тем, что она прибавляла достоверности его легенде. Так как к тому времени он уже подал в американское посольство ходатайство о выдаче паспорта, на его выходку грозные службы закрыли глаза.
А легенда и правда выглядела куда достовернее при наличии жены-финки. Когда семья Маки решилась вернуться в Советскую Россию, ему едва исполнилось девять, соответственно, его мнение при принятии решения не учитывалось. Затем к родителям пришло разочарование в советской власти, и они переехали в Эстонию, где его мать и брат прожили до своей кончины. Он же якобы перебрался в Лапландию, где был вынужден работать учеником кузнеца, так как денег на возвращение в США у него попросту не было. Благодаря подкупленным свидетелям легенда Маки подтвердилась, и ему выдали американский паспорт.
О том, что подлинный Юджин когда-то появится на горизонте, он не волновался, поскольку знал об участи каждого члена семьи Маки. Глава семьи умер в 1933-м, его жена – в 1941-м. Сам Юджин и его брат Аллан были арестованы за шпионаж. Юджину дали десять лет, и он исчез в далеких лагерях. Аллана приговорили к смертной казни и расстреляли в Петрозаводске спустя три дня после вынесения приговора. Он считал символичным то, что его прообраз был расстрелян за то, чем теперь занимался тот, кто занял его место. О своей участи он тогда не задумывался.
Все складывалось как нельзя лучше. Новая жена, новая жизнь с большими возможностями. Чего еще желать? В 1952 году его наконец отправляют в США с новым заданием. Перед этим он три недели прожил в Москве на конспиративной квартире. Пришлось повторно пройти инструктаж, изучить новый, весьма сложный шифр. Снова шифровка и дешифровка, обработка фотопленки, изготовление микроточек, новые коды и конструкции контейнеров для тайников – все это впихнули в его голову за двадцать один день. Его учитель старался вовсю. Он каждые пять минут повторял, что теперь он не просто разведчик, он связной для резидента советской разведки в США, легендарного разведчика, работающего под псевдонимом Марк. Разумеется, настоящего имени разведчика ему никто не называл, зато псевдоним успел набить оскомину.
Возможно, это была элементарная ревность. Вот ведь существует на свете такой великий человек, как «Марк», дотянуться до которого он, сколько бы ни старался, никогда не сможет. Его роль – скромный связной, человек второго сорта, нечто среднее между клерком и уборщиком. За годы работы в разведке он успел отвыкнуть от вторых ролей, так что каждое слово похвалы, сказанное в адрес «Марка», воспринималось им как личное оскорбление.