Последовавшая кровавая бойня, в которой Макс и Нина переключились друг на друга, надолго останется в памяти Эрики. Она спасла двойняшек, которые не пострадали физически, но с уверенностью можно было предположить у них глубокие психологические травмы.
– Эрика! Эрика!
Она открыла глаза. Мелани обеспокоенно смотрела на нее.
– Что случилось?
– Извини. Я устала и все еще не могу отойти от шока. Это такая трагедия – молодой человек покончил с собой. Но он еще был и моим главным свидетелем.
Мелани достала кошелек, вынула визитку и передала ее Эрике.
– Доктор Джи-Пристли, клинический психолог, – прочитала та, взглянув на Мелани. – Это для меня?
– Да.
– Думаешь, я схожу с ума? Слетаю с катушек?
Мелани подняла руку, останавливая ее.
– Нет, не думаю. Сразу хочу сказать – это мой доктор. Хожу к нему раз в неделю.
– Ты ходишь на психотерапию?
– Да.
Эрика не знала, что сказать, и только смотрела на визитку.
– Что все это значит? Ты меня направляешь к доктору? Я только что успешно завершила расследование, поймала двух убийц-рецидивистов, спасла дочерей капитана районной полиции, и вместо поздравлений ты меня направляешь на психотерапию?
– Эрика. Нет. Я говорю сейчас с тобой как с подругой или коллегой. Это частный разговор. Он не имеет никакого отношения к полиции, к расследованиям или суициду Джозефа Питкина. Ты – один из лучших моих сотрудников, и я уверена, что ты в самое ближайшее время вернешься к работе над этим делом, но я хочу, чтобы ты обратилась за помощью. Это моя должностная обязанность – сообщать, когда мои сотрудники страдают от особенностей нашей работы.
– Ты собираешься куда-то сообщить обо мне?
– Нет! Слушай, что я говорю, идиотка чертова!
Эрика посмотрела на нее и улыбнулась.
– Прости, – начала извиняться Мелани.
– Все нормально. Я предпочитаю, чтобы меня называли чертовой идиоткой, а не кормили всякими корпоративными шаблонами. Значит, это твой врач? – переспросила она, поднимая визитку.
– Да.
– А можно спросить, почему ты…?
Мелани глубоко вздохнула и откинулась назад.
– В первый раз я забеременела близнецами. Относила полный срок, устроила праздник перед родами, вся семья и муж ждали в роддоме, когда смогут взять на руки малышей… А они оба родились мертвыми. – Мелани глубоко вздохнула и вытерла слезу. – Доктора не знали, почему так случилось. Ни у кого в моем роду такого не было. Беременность развивалась идеально, как по учебнику. И для меня было невыносимо то, что для произошедшего не было никаких причин. Я потеряла веру и почти все остальное. Это почти убило меня.
– Мне очень жаль. Когда это было?
– Десять лет назад, но мне пришлось пройти долгий путь, прежде чем я смогла вернуться к нормальной жизни. Я не думаю, что это вообще возможно – полностью отойти от того, что произошло, но сейчас все хорошо. Поэтому я говорю сейчас с тобой как друг, без снисхождения. Не разрушай себя, Эрика, и не сгорай на работе. Она не стоит этого. Я не хочу указывать тебе, как жить твою жизнь, но я тебе не враг. Как я и сказала, ты – один из лучших моих сотрудников, и я хочу, чтобы так оно и было. Хочу, чтобы ты продолжала делать свое дело, но тебе нужно сохранить здравомыслие.
Эрика снова посмотрела на визитку.
– Можно мне подумать?
– Конечно, просто не думай слишком долго. А пока езжай домой и поспи. Я тебе позвоню. И позови Макгорри.
Эрика вышла из кабинета и закрыла за собой дверь. В коридоре на стульях ждали Макгорри и дежурный. Оба они были в шоке.
– Как прошло? – спросил, выдохнув, Макгорри.
– Нормально. Просто говори всю правду, как было. Мне пришлось рассказать об удушающем захвате. Я дала ей понять, что ты действовал в рамках самозащиты. И то же самое напишу в отчете.
– На джинсах, на джинсах… – повторял дежурный, потрясенно мотая головой.
– Ты делал то, что должен был, – сказала ему Эрика.
– Но этого оказалось недостаточно, – ответил он.
Эрика положила ему руку на плечо, попрощалась и вышла из участка. В машине, на заднем сиденье, она увидела рождественские подарки двойняшкам и поехала к Маршу.
Глава 17
Марш жил недалеко от Хилли-Филдс, в большом доме на красивой улице, с которой открывался сногсшибательный вид на Лондон. Когда Эрика подъехала, солнце как раз вышло из-за туч, и белый снег заискрился золотом. В глубине души она надеялась, что Маршей нет дома и она просто оставит подарки на крыльце и уедет, но звук телевизора было слышно даже снаружи. Глубоко вздохнув, Эрика взялась за железное дверное кольцо и постучала.
Дверь распахнулась через считанные мгновения. Перед ней стоял Марш. Он заметно похудел и осунулся, но в свои сорок пять оставался красивым мужчиной.
– Эрика! – удивленно воскликнул он.
– Понимаю, что опоздала на целые сутки, но хочу передать девочкам подарки и извиниться за то, что вчера не появилась, – сказала она, демонстрируя пакеты.
Не успел Марш что-то сказать в ответ, как из-за его спины появилась Марси.
– Ты все-таки доехала. С Рождеством! – обнимая Эрику, сказала она. – Как ты?
Красавица Марси тоже очень похудела. Обычно блестящие, черные волосы свисали длинными прядями, а плотный слой тонального крема не скрывал следов нападения – синяков под глазами и опухоли там, где ей сломали нос.
– Все хорошо, – смущенно ответила Эрика.
Долгая история их отношений была непростой до того момента, как Эрика спасла их маленьких дочек.
– Заходи внутрь, там же холодно, – позвала Марси, похлопывая Эрику по плечу. – Ты не очень-то тепло одета, при такой погоде нужно что-то посерьезнее, чем кожаное пальто.
Ее проводили в гостиную, натопленную чересчур жарко. В камине полыхал открытый огонь, рядом с ним стояла огромная елка. В кресле в углу дремал отец Марси, Леонард, в кресле около елки – отец Марша, Алан.
– Садись, – суетилась Марси. – Я сейчас устрою нам фуршет. У меня есть мясная нарезка, сыры, брокколи и сырный суп.
– Здорово, – откликнулась Эрика.
– Может, что-нибудь выпьешь? Шампанского? – предложил Марш.
– Пол, говори потише. Они же спят! – театральным шепотом отругала его Марси.
– Я говорю точно так же, как и ты, – зашипел он в ответ.
– Нет, ты орешь, как ненормальный… Иди помоги мне с едой. Извини нас, Эрика.
Они вышли из комнаты, а Эрика принялась разглядывать спящих раскрасневшихся дедушек. Отец Марси, Леонард, – загорелый и одет с иголочки: в синих свободного кроя брюках и клетчатой рубашке с галстуком. Алан, в старых джинсах и желтом вязаном свитере, смотрелся гораздо неряшливее. Леонард заерзал, кашлянул и выпрямился, постепенно приходя в себя. С почти комической медлительностью он осознал, что перед ним стоит Эрика.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте.
– Мы ведь знакомы с вами, да? Вы – та девушка из полиции, – сочным, хорошо поставленным голосом с аристократическим акцентом проговорил он. – Вас зовут Ульрика, да?
– Эрика Фостер, старший инспектор.
Он неловко поднялся, подошел и с улыбкой протянул ей руку, сверкая неестественно белыми вставными зубами. Они обменялись рукопожатием, а затем он вдруг подался к ней и расцеловал в обе щеки.
– Мы очень благодарны за то, что вы сделали для Пола и Марси и двойняшек. Спасибо! – сказал он, не переставая трясти ей руку.
– Спасибо. Я просто делала свою работу.
– Это был сущий кошмар. Я смотрел новости, тело Макса Хастингса даже не показали.
– Да…
Леонард так и не выпускал ее руку.
– Пол говорит, что та женщина направила на него сигнальную ракету, и ему разорвало всю голову, мозги разлетелись повсюду. Как вы думаете, девочки это видели?
– Да, думаю, да.
– Мой дед воевал в Первую Мировую, в окопах… Его, конечно же, контузило. Он вспоминал, как у молодых парней затылки отрывало осколками снарядов… Это сейчас нам всем советуют идти к психотерапевтам, а тогда они носили все в себе.
Тут проснулся Алан и начал медленно приходить в себя, облизывая губы и потирая глаза. Он был постаревшей копией Марша, с грубоватым лицом и густыми, коротко стриженными седыми волосами.
– Алан, это Ульрика, женщина из полиции, которая поймала тех ублюдков.
– Здравствуйте. Меня зовут Эрика, – сказала она, вынимая ладонь из захвата Леонарда.
– Ульрика… Шведское имя. Это вы погоду объявляли? – на полном серьезе спросил Алан.
– Погоду?
– У бедного старикана шарики за ролики зашли, – тихо сказал Леонард, стуча по голове.
– Я все слышал! – сказал Алан. – Это медсестра?
К счастью, в этот момент в комнату вошел Марш, неся поднос с шампанским.
– Папа, это Эрика. Эрика Фостер. Мы вместе учились в Манчестере, – сказал он. Алан кивнул, но не было похоже, чтобы он что-то понял.
– А вы с нами обедали? Пол, она с нами обедала?
– Нет, пап, Эрика только что приехала, – медленно и громко произнес Марш.
Повисла неловкая тишина. Леонард взял пульт и включил телевизор. Комната наполнилась громкими звуками, и на экране появились кадры из фильма «Звуки музыки». Дети капитана фон Траппа стройным шагом спускались по лестнице.
– Пойдем на кухню, – тихо сказал Марш.
Эрика улыбнулась, посмотрев на двух дедушек, тут же погрузившихся в происходящее на экране.
– Прости. Папа уже путается в событиях. Тяжелое у нас было Рождество. Мне все приходится по десять раз повторять, – сетовал Марш, пока они шли на кухню. – Леонард еще соображает, он просто не слушает никого. Живет в своем мире.
– Кто не слушает? – спросила Марси, поймав обрывок его фразы. Она накрыла изысканный фуршет на длинном столе.
– Твой отец.
– По крайней мере, мой отец знает, какой сегодня день недели.
– Ты преувеличиваешь, – отрезал Марш.
– Это факт. Его нужно оформить в пансионат. Очень тяжело принимать его здесь. А с моим отцом все в порядке. Если помнишь, он вчера выиграл у нас в «Битву умов».
Эрика не отрывала взгляда от своего бокала с шампанским, стараясь держаться подальше от линии огня.