– Марисса его когда-нибудь просила сфотографировать ее?
– В смысле?
– Он занимался любительской фотосъемкой.
– Вот оно что. Я так понимаю, родители купили ему технику? Она мне никогда об этом не рассказывала. Подождите, а почему вдруг «занимался»?
Эрика вкратце рассказала, что случилось с Джозефом.
– Какой кошмар, – сказала Шэрон, загружая в рот очередную порцию чипсов. – Впрочем, я не удивлена. Странная семейка. Всегда было ощущение, что с ним что-то не так. Ходят слухи, что Элспет кормила его грудью до девятилетнего возраста. Марисса шутила, что его мамочка мечтает, чтобы с ней он и девственность потерял.
Мосс наморщила лоб.
– Мальчик только что покончил с собой.
– Я поняла. Грустно, конечно, но что? Вы хотите, чтобы я притворялась и делала вид, что расстроена? Я к нему симпатии не испытывала.
– А что он вам сделал?
– Ничего. Он не отставал от Мариссы. Странный и скользкий тип. Она рассказывала мне, что несколько раз она поздно возвращалась домой с шоу, а он сидел у нее на крыльце и ждал ее, чтобы поговорить.
– Она когда-нибудь сообщала о нем в полицию?
– Нет. Не думаю, что она ощущала какую-то опасность от него. Уж насколько она была худышкой, а он еще меньше весил, мне кажется.
Эрика откинулась на спинку стула и провела рукой по волосам.
– Ладно. Что вы знаете про Дона Уолпола?
Шэрон вздохнула.
– Вы о чем-нибудь, кроме ее мужиков, не хотите спросить? На дворе 2017 год. Люди трахаются. Он ей нравился. Ей вообще нравились мужчины постарше. Она только и делала, что рассказывала, какой у него большой член и как он умеет им пользоваться, – Шэрон снова сморщилась от омерзения.
– Марисса спала еще с кем-то из мужчин старше нее? Может, были случайные связи?
– Да. И ей не стыдно было рассказывать об этом. Клеила каких-то мужиков в электричке по дороге домой. Богатых. Парочку даже из Фитцуильям-истейт. Это не считая Дона, Ивана. И со всеми это был просто секс. Она просто использовала мужчин для секса. Близкие отношения у нее были только с друзьями. Я была ее единственной настоящей подругой. Я знала настоящую Мариссу.
– И какой была настоящая Марисса?
– Подо всей этой броней она была добрая. Мы в школе с ней подружились. Меня травили, и она единственная из всех со мной разговаривала.
– Она заступалась за вас? – спросила Мосс.
– Да. И учила меня, как правильно питаться. Советовала сменить имидж, чтобы меня больше не травили. Подсказала мне идти учиться на парикмахера. И обещала пойти со мной в клинику, если я решусь на лазерную коррекцию зрения. Обещала держать меня за руку и после отвезти меня домой.
– Вы собирались сделать операцию?
– Да… когда-нибудь. А теперь кто будет держать меня за руку?
Эрика и Мосс замолчали, ожидая, когда Шэрон успокоится.
– Серьезно она относилась только к Ивану?
– Я же сказала вам, она его не любила. У него были деньги. И он мог увезти ее отсюда.
– А что вы знаете про женщину, за которой присматривала Марисса? – спросила Эрика.
– Эльза Фрятт? С ней Эрике тоже просто повезло. Сына миссис Фрятт стало напрягать, что она живет одна. Она тогда еще упала вроде… И он захотел поместить ее в дом престарелых. В итоге они договорились, что она найдет кого-то, кто будет за ней присматривать. Всех официальных соцработников она отмела. Ну, тех, которых специально обучают и проверяют. Миссис Фрятт разместила объявление в арт-кафе на Брокли-хай-роуд. Оплата у нее была пятнадцать фунтов в час! Мне кажется, ее заинтересовала Марисса. И Марисса, со своей стороны, выжимала из этой работы все что можно. Обедала у нее, и они ездили по всяким садовым магазинам. Миссис Фрятт даже вписала ее в страховку на свой порше. Марисса сказала, что попросит взять его, когда мы поедем на операцию.
– Сколько часов в неделю она работала на миссис Фрятт?
– Десять или пятнадцать. Отличная была работа. Совсем рядом. И старушка платила наликом.
– Судя по всему, Марисса была достаточно сложным человеком, – сказала Эрика и поймала на себе взгляд Шэрон. – Прошу прощения, мне нужно было сформулировать эту мысль в виде вопроса, а не в виде наблюдения.
– Ничего. Я просто думаю, как это прокомментировать. Не сказала бы, что она была сложным человеком. Она производила впечатление на людей. Она, хоть и не имела образования, очень хорошо соображала и была очень красивой. – Шэрон снова заплакала, достала салфетку и начала прижимать ее к лицу. – Она… она понимала, на какую кнопку жать с каждым человеком, – вставила Шэрон между всхлипываниями. – Но кому понадобилось ее убивать? Она всегда была сама собой, не притворялась. И за это я… она мне очень нравилась. Можно увидеть ее тело? Я хочу попросить Мэнди, чтобы мне дали сделать ей прическу. Не хочу, чтобы ее как старушку причесали.
– Надо же! И что ты о всем этом думаешь? – спросила Эрика, когда они вернулись в машину. Шэрон медленно удалялась от них по Крофтон-парк-роуд, то и дело прикладывая салфетки к лицу.
– Она многое нам рассказала. Думаешь, это все?
– Не знаю. Не похоже, что она что-то скрывает. Хотя если Марисса использовала людей, то для чего ей была Шэрон?
– Бесплатные стрижки?
Мосс скорчилась.
– Да ладно! В Лондоне куча отличных мастеров, да и можно легко пойти к стажеру, который с радостью на тебе потренируется. Нет, должно быть что-то другое.
У Эрики зазвонил телефон.
– О, это Макгорри, – сказала она, посмотрев на экран. – Да?
Она выслушала его, поблагодарила и отложила телефон.
– Иван Стовальски вчера вечером вернулся в Лондон. Один. Давай съездим и послушаем его версию событий.
Глава 22
Иван жил в самом конце Конистон-роуд, у пересечения с Крофтон-парк-роуд, в блоке из нескольких смежных домов. Слева от него шел капитальный ремонт, а дом справа отчаянно в нем нуждался.
На звонок в дверь никто не ответил, все занавески в доме были задернуты. Эрика снова нажала на звонок, но он лишь эхом отозвался в пустых комнатах.
– В Рождество занавески были открыты. В отчете сотрудников, обходивших квартал, сказано, что в гостиной стоит елка, – вспомнила Эрика.
Мосс заглянула внутрь через почтовое отверстие.
– О боже, – закашлялась она. – Понюхай.
Эрика подставила нос к отверстию и отпрянула, закашлявшись.
– Черт. Это газ.
Они отошли к калитке и посмотрели на дом. Все окна были закрыты, занавески наглухо задернуты. В одной комнате шторы, казалось, были дополнительно подоткнуты одеялами. Эрика достала рацию и вызвала подкрепление. Снова подойдя к почтовому отверстию, она громко крикнула прямо в него:
– Полиция. Есть кто дома?.. – так и не дождавшись ответа, она закашлялась. – Очень высокая концентрация!
– При такой может взорваться весь ряд. А сейчас большинство людей дома, – сказала Мосс, показывая на горящие у соседей окна.
Эрика кивнула и попыталась выбить дверь. С первого раза она не поддалась, и Эрику отбросило назад. Со второй попытки дверь треснула и распахнулась внутрь, а сама Эрика приземлилась на ковер в прихожей. Дышать было невозможно, и она закрыла нос рукавом.
– Надо открыть окна и двери и найти источник, – сказала она, выйдя на улицу, чтобы сделать глоток воздуха.
Мосс глубоко вдохнула, закрыла рот и нос, и они ринулись в дом. Даже в темноте было видно, что дом обставлен со вкусом. В гостиной Эрика бросилась к задернутым шторам и раздвинула их. Окна подъемной конструкции с двойным стеклопакетом имели неприступный вид. Рамы из толстого дерева были заклеены скотчем, а нижний стык на подоконнике был заткнут одеялом. Когда легкие уже готовы были разорваться, Эрика дала знак Мосс, и они снова выбежали на улицу. Из глаз лились слезы, они хватали воздух ртом и пытались отдышаться.
– Нужно… открыть окна и двери, – с трудом выдавила из себя Эрика.
Мосс кивнула. Они глубоко вдохнули и пулей влетели в гостиную.
Эрика взяла тяжелый стул, а Мосс, вытирая рукавом хлынувшие из глаз слезы, нашла на столе ножницы. Взявшись за рукоятку, как за кинжал, острым концом она стала бить в стекло – раз за разом, пока не проткнула его насквозь. То же самое она проделала и с двумя другими окнами. Кивнув Эрике, она отошла, и та, размахнувшись, ударила по стеклу ножками стула. Все три окна удалось разбить. Стекло полетело наружу, и внутрь начал поступать свежий воздух.
Они снова поспешили на улицу отдышаться.
– Эй, вы! Что это вы делаете? – закричал пожилой мужчина из дома напротив. На шейной цепочке у него висели очки, а в руках он держал газету.
– Возвращайтесь в дом! – закричала Мосс.
– Сначала скажите, чем вы заняты!
– Полиция, возвращайтесь в дом! – хором крикнули они.
– Теперь в кухню, она дальше по коридору, – скомандовала Эрика.
Они снова глубоко вдохнули и побежали внутрь, мимо лестницы, у которой газом пахло гораздо сильнее. Маленькая современная кухня выходила в сад. Дверь печи и все газовые горелки были открыты до отказа и громко шипели. Мосс закрыла их все. В кухне была огромная стеклянная раздвижная дверь, но ключа от нее нигде не было видно. Ножниц тоже не было, зато на полу лежал тяжелый каменный дверной стопор. Эрика подняла его и швырнула в стекло. Он отскочил, и она сама еле успела отпрыгнуть.
Обе они уже кашляли и задыхались. Эрика снова подобрала камень и бросила в стекло. Оно все пошло трещинами, но не сломалось. В легких уже совсем не оставалось кислорода, и Мосс упала на колени. С третьей попытки камень пробил огромную стеклянную панель. Шатаясь, они вышли в заснеженный сад и стали с наслаждением вдыхать холодный, чистый воздух.
– Наверх. Надо проверить, что наверху, – сквозь кашель проговорила Эрика.
Вдохнув, они снова пошли внутрь. В доме уже чувствовалось, что газ понемногу рассеивается.
Послышалась сирена – прибыли пожарные. Планировка дома была такая же, как и у Мариссы. Наверху с одной стороны от лестницы было две комнаты – ближняя и дальняя, а с другой – ванная. Двери санузла и дальней комнаты были открыты. Эрика и Мосс распахнули там окна и побежали к ближней комнате. Она оказалась заперта. Уже чувствовалось, что загазованность уменьшается и снизу идет свежий воздух. На лестнице послышались чьи-то шаги и голоса.