– И я говорил, что слюнки текут от бутерброда с сыром и солеными огурцами, – добавил Питерсон, глядя ей прямо в глаза.
Всем остальным было явно не по себе.
– Хорошо. Молодцы. Мне нужна распечатка с расписанием всех выступлений Мариссы за последний месяц. И пришли мне контакт человека, который делал вышивку.
– Хорошо, – ответил Питерсон.
– Мосс, расскажи всем о событиях сегодняшнего дня и обнови информацию на доске.
– Конечно, босс.
Эрика вышла. Мосс подошла к столу и взяла себе бутерброд.
– Что с ней? – спросил Макгорри.
– Много всего случилось сегодня.
– Это не повод вымещать все на нас, – сказал Питерсон.
Мосс выразительно посмотрела на него и начала рассказывать обо всем, что произошло.
Эрика вышла из комнаты, зная, что сделала глупость. Она заметила, как сотрудники смотрели на нее, пока она отчитывала Питерсона. Знают ли они, что у них с Питерсоном был роман?
Автомат с кофе починили, и она нажала кнопку с эспрессо. Мысли ее крутились вокруг возвращения Питерсона и того, как они будут работать вместе. Он профессионал и ценный кадр, но если ничего не изменится, ей придется просить его перевести.
– Никогда нельзя гадить там, где ешь, идиотка чертова, – обругала она себя, дожидаясь, пока нальется кофе.
Поднявшись по лестнице в свой кабинет, она загрузила базу данных уголовных дел и вбила в поиск «противогаз».
Обнаружилось четыре случая за последние три месяца – двое мужчин и две женщины подверглись нападению высокого мужчины в противогазе. Каждый раз инциденты происходили неподалеку от железнодорожных станций поздно вечером либо рано утром. Первой жертвой стала двадцатилетняя Рэйчел Элдер – медсестра из госпиталя Льюишем. На нее напали, когда она шла на станцию Джипси-Хилл, чтобы добраться на работу. Неизвестный мужчина затащил ее в переулок, продемонстрировал половые органы и схватил за горло. Душил он ее достаточно долго. Когда она уже теряла сознание, он ослабил хватку и дал ей возможность сделать вдох, но потом снова сжал ей горло. По ее словам, она потеряла сознание, а когда пришла в себя, его уже не было.
Второй случай произошел у станции Ист-Далвич. Двадцатилетний актер Келвин Прайс задержался после работы в баре в Вест-Энде и ехал домой на последней электричке. В первом часу ночи его также затащил в переулок мужчина в длинном развевающемся черном пальто и противогазе со стеклянными линзами, душил его несколько раз до потери сознания. Мужчина при этом мастурбировал и демонстрировал гениталии.
– О боже, – не удержалась от эмоций Эрика.
Третье нападение случилось у станции Пендж-Ист. Пострадала некая Дженни Торндайк. Она шла на электричку рано утром, когда из ниоткуда появился мужчина в черном и в противогазе. Она попыталась отбиться, но он нанес ей удар по лицу и затащил в небольшую зеленую зону около станции, где сильно избил и попытался задушить.
А последний случай произошел в Сиденхэме в Рождество. Шестидесятилетняя Диана Кроу возвращалась домой от подруги, и в подземном переходе на нее напал незнакомец. Он ее душил, бил по лицу, сломал скулу. В полицию она обратилась только на следующий день.
– Тебе тогда повезло, Марисса. Почему же ты не сообщила в полицию? – спросила Эрика, отпив глоток эспрессо.
Она посмотрела, кто расследует дело – это оказался старший инспектор Питер Фарли, – и отправила ему запрос на доступ к материалам, объяснив, что их дела пересекаются. Увидев уведомление о новом сообщении, Эрика открыла его.
Привет, Эрика. Компьютерщики восстановили удаленное изображение в телефоне Джозефа Питкина.
Эрика открыла приложение.
Я спрятал фотографии и видео в надежном месте.
Держи язык за зубами – и там они и останутся.
– Господи… – потрясенно воскликнула Эрика, откинувшись на стуле.
От рисунка по коже шли мурашки. Нарисован он был, скорее всего, шариковой ручкой на желтеющей бумаге.
Раздался стук в дверь, и она подпрыгнула от неожиданности.
– Кто там?
В открытой двери показалась голова Питерсона.
– Сейчас неудобно?
– Что именно?
– Только что говорил с Айзеком Стронгом. Он закончил вскрытие Мариссы. Спрашивает, есть ли у тебя время с ним встретиться.
– Хорошо, спасибо. Я ему перезвоню, – ответила Эрика, потирая виски.
Питерсон вошел в кабинет и закрыл за собой дверь.
– А это еще что такое? – спросил он, увидев изображение на мониторе.
– Это файл, восстановленный с телефона Джозефа Питкина. Он его удалил вместе с порнографическими фото и видео.
– Противогаз? Думаешь, это у него такой фирменный стиль – писать письма и сопровождать их рисунками?
– Не знаю. Мне только что этот ужас прислали. Распространи это изображение по всем, повесь на доску. Проверь, получал ли кто-нибудь из жертв что-то подобное по обычной или электронной почте. Также нужно сравнить это изображение с фотороботом, составленным со слов жертв.
– Да… – мялся Питерсон. – Можно с тобой поговорить?
– У меня есть минута, – ответила Эрика, забирая со стула пальто. – А о чем?
– Мне нужно кое-что с тобой обсудить.
– Это связано с работой?
– Ну…
– А это может подождать? Давай поговорим, когда я вернусь?
Он кивнул. Эрика взяла телефон, ключи от машины и вышла.
Питерсон пошел вниз по лестнице. У кофейного автомата его ждала Мосс.
– Быстро ты. Ну и как она восприняла?
Он покачал головой.
– Она уехала в морг. Не получилось ей сказать.
– Джеймс! Тебе надо это сделать.
– Я знаю. Просто это почти невозможно, когда идет расследование.
– Будь мужиком, выбери время, – сказала Мосс, отпила глоток кофе и вернулась в штаб.
Глава 28
Парковка больницы Льюишем была переполнена, и Эрике пришлось ждать перед шлагбаумом, пока не освободится место. На территории она потерялась, дважды повернула не туда и была вынуждена спрашивать у санитара, где расположен морг. Только после этого она нашла нужное место и припарковалась у короткого, приземистого здания с огромной трубой, из которой в серое небо вырывался черный дым.
На входе ее зарегистрировали, она прошла через крематорий, где в конце длинного коридора наконец обнаружился морг, дверь в который открыл Айзек.
– Ты нас нашла, – поприветствовал он ее.
– Да, это оказалось гораздо сложнее, чем в Пендже.
– И мы еще должны платить за удовольствие попасть на рабочее место.
Айзек провел ее в просторную комнату, где от яркого освещения у Эрики зарябило в глазах. В ряд стояло шесть блестящих стальных столов.
– Не раздевайся, здесь холодно, – сказал он. – У меня под халатом толстовка. Извини, что все заняло дольше, чем хотелось бы.
Пожелтевшее тело Мариссы лежало на первом столе. Айзек снял с него простыню. От пупка до грудины пролегал длинный шов в форме буквы Y. Кровь смыли, и порезы на шее напомнили Эрике жабры. Она перевела взгляд вниз.
– У нее татуировка в паховой зоне. – Она указала на бриллиант над тонкой линией волос на лобке. – То же самое вышито на всех ее костюмах для выступлений.
Айзек кивнул.
– В момент смерти в крови было немного алкоголя, но это вполне ожидаемо, если она где-то отмечала предстоящее Рождество. Иных химических веществ, запрещенных и разрешенных, в крови не обнаружено.
Эрика снова посмотрела на продольный шрам на грудной клетке Мариссы и на ее лицо, которое без косметики выглядело совсем молодым – почти как у подростка. Она глубоко вздохнула и почувствовала, что боль распространилась на всю голову. Ощущение было странное – будто что-то давит на нее сверху и одновременно тянет вверх.
– Она была здорова, все органы в отличном состоянии.
Айзек перешел к изголовью стола.
– Длина ножа – около двадцати сантиметров. На шее три глубоких пореза, один из которых повредил основные артерии. Она просто истекла кровью, и очень быстро. Лезвие было с зазубринами по краю – как у старых десертных ножей.
– Значит, этот нож, возможно, не новый?
Он кивнул.
– Образцов ДНК мы найти не смогли.
– Совсем?
– Нет. Не было ни волос, ни каких-либо выделений. Ее не насиловали.
В комнату вошла коллега Айзека и направилась к стальным отсекам вдоль задней стены. Она щелкнула замком, и из одного из них плавно выкатился ящик. Эрика присмотрелась. В нем лежал труп Джозефа Питкина.
– Что-то не так? – спросил Айзек.
– Этот молодой человек покончил с собой у нас в изоляторе на следующий день после Рождества. Можно подойти?
Коллега Айзека – миниатюрная женщина с мягким взглядом серых глаз – кивнула, и они подошли к телу. Джозеф будто бы уменьшился в размерах и похудел. На шее у него остались яркие красные полосы и темно-фиолетовая отметина под подбородком, где петля вонзилась в кожу и сломала адамово яблоко.
– Мне не дает покоя одна вещь. Хотела показать ее тебе, Айзек, – сказала она и подняла руки Джозефа. – У него пигментация на тыльной стороне ладоней – ярко-белые пятна, и их много. При этом нигде не указано, что в семье есть витилиго или другие кожные заболевания.
Айзек присмотрелся.
– Да. Я не думаю, что это болезненные высыпания. Больше похоже на следы от какого-то отбеливателя, чем на естественную кожную пигментацию.
– Он занимался фотографией, и в доме была темная комната, – сказала Эрика.
– Понятно. Вот и ответ на мой вопрос.
– Растворы для проявки фотографий могут изменять цвет кожи, если человек контактирует с ними без перчаток. А в легких были какие-то следы?
– Нет, – ответила женщина. – Легкие очень здоровые. Как и остальные органы.
Эти слова начали эхом отдаваться в голове у Эрики: «Очень здоровые. Как и остальные органы».
Перед глазами возник рисунок противогаза и видео, на котором рука тянется к горлу Джозефа и начинает его душить. Его лицо краснеет, синеет, вены на шее надуваются… и снова картинка сменилась, и она увидела противогаз.