– Ладно, ладно, давай выйдем и поговорим, – сказал Питерсон, обулся и вывел ее в коридор.
– У тебя есть сын? – сверлила его взглядом Эрика.
Он кивнул.
– Сколько ему?
– Шесть. В апреле будет семь.
– Как? Что? – Эрика не могла найти слов.
– Эрика. Я только две недели назад узнал.
– А эта женщина? Это его мать? Кто она?
– Фрэн – моя бывшая девушка. Мы расстались в 2012 году, за пару месяцев до Олимпиады.
– Причем здесь чертова Олимпиада? – закричала она.
– Я просто говорю, что это было очень давно! Мы расстались, и она уехала работать в Германию. Она графический дизайнер. И узнала, что беременна, уже потом.
– И она тебе не сказала?
– Нет.
– А теперь она у тебя в квартире, и ты ее ребенку ванну наливаешь? А меня ты выгнал в коридор, чтобы об этом сказать?
– Эрика, я не знал, как ты отреагируешь.
– Это не оправдание! – закричала она. На глаза у нее навернулись слезы.
– Я пытался тебе сказать. Сначала на работе, потом когда пришел к тебе домой, потом мы поехали в клуб, и я пытался сказать в кафе, но тебе надо было ехать.
– Надо было сильнее пытаться, козел! И теперь я узнаю об этом, случайно завалившись к тебе домой!
– Кто сейчас случайно заваливается к людям домой? Что ты ожидала увидеть?
– Я тебе звонила, Джеймс.
– А домашний телефон отменили?
– Я не знаю твой домашний номер.
– Ну, если ты даже не попыталась запомнить мой домашний номер, это не моя проблема.
Эрика изо всей силы ударила его по лицу. Обоих словно парализовало. Дверь соседней квартиры приоткрылась, и в узенькой щелке, за цепочкой, появилось лицо миниатюрной старушки.
– Джеймс, у тебя все в порядке?
– Да, Дорис, я прошу прощения, – повернулся он к ней. – Все отлично. Мы просто…
Тут Питерсон услышал, что дверь подъезда закрылась, – Эрика возвращалась к своей машине. Он побежал за ней.
– Эрика! – закричал он.
Она завела машину и дала по газам, развернувшись юзом. Он проводил ее взглядом, пока она не скрылась из виду.
– Черт возьми! – опомнился он, увидев, что выбежал на улицу босиком.
Глава 42
Айзек Стронг обожал печь хлеб. Что-то умиротворяющее было в возможности закатать рукава и месить тесто. А еще он обожал свою изысканную белую кухню. Все в ней – шкафы, пол, стены, поверхности – было белым. Однако дизайнерская задумка чуть не сорвалась из-за большой раковины Butler – в белом цвете она стоила целое состояние, а стальную он бы у себя дома не потерпел. Не хватало еще, придя с работы, снова видеть стальные поверхности. Замешивая тесто, он слушал на своем «Айфоне» радиопрограмму «Вопросы садоводства». Гостем была очень серьезная молодая женщина, которая делилась своим опытом борьбы с ужасной проблемой: ее домашние растения страдают от войлочников. Вдруг программа прервалась – на телефон поступил входящий вызов. Айзек увидел, что звонит Эрика, и локтем нажал на кнопку ответа, не переставая месить тесто.
– Ты дома? – спросила она каким-то странным голосом.
– Да, конечно.
– Я снаружи.
За дверью и правда стояла Эрика, но сама не своя – с красными глазами, в слезах, сломленная на вид. Не говоря ни слова, он обнял ее и повел на кухню.
– Выпить? – спросил он, доставая бутылку виски.
– Да, пожалуйста, – сказала она, садясь за стол. – Это из-за Джеймса Питерсона. У него есть сын.
– Что?
Она все ему рассказала. Айзек слушал, подливал ей виски и снова слушал.
– Я никогда не думала, что у нас с ним будут дети, – сказала она под конец. – Но я слышала – и от него, и от его матери, когда мы встречались, – что он хочет детей. Но я эгоистически считала, что мы сможем жить вместе и без детей. Счастливые и довольные.
Айзек повел бровью.
– Эрика, это самая большая глупость, которую могла подумать такая умная женщина, как ты.
Она рассмеялась и вытерла слезы.
– Когда он открыл мне дверь, то выглядел таким счастливым в роли отца. И эта роль ему очень идет. И теперь есть маленький мальчик, который обрел отца. Я бы никогда не смогла отнять его у ребенка.
– И не надо.
Эрика кивнула, сделала еще глоток виски и скривилась.
– Что это за дрянь?
– Про первые два стакана ты так не думала. Это двадцатипятилетний Chivas Regal.
– А по вкусу – как бенадрил.
– Может, пива?
– Да, если можно.
Айзек достал из холодильника бутылку, открыл ее и поставил перед Эрикой. Она поблагодарила и сразу начала пить.
– Ох, теперь это будет такое болото! Мы должны как-то работать вместе. Он наверняка рассказал Мосс, потому что она уже спрашивала меня, удалось ли нам «поболтать» позавчера. Интересно, как долго она уже знает? А все остальные тоже знают? Я одна жила в неведении?
– Да ладно, это же Мосс! Не думаю, что она скрывала это от тебя из вредности. Она добрая. И честная. Как зовут сына Питерсона?
– Кайл. Очень милый.
– А девушку? Мать ребенка?
– Я забыла ее имя, – сказала Эрика, снова отпив пива. – Она красивая и выглядит стильно.
– Что значит «выглядит стильно»?
– У нее свитер на одно плечо, как в рекламе. И волосы глянцевые и выпрямленные.
– Может, она фотомодель?
Эрика недоброжелательно посмотрела на него.
– А может, она готовится к собеседованию?
– Сучка рекламная, – мрачно заключила Эрика, начав ковырять этикетку.
– Не надо этого, Эрика. Ты не такая. Еще и назовешь ее так где-нибудь не к месту.
– Ты прав, – мрачно сказала Эрика, потирая глаза.
Айзек подошел к своему тесту, переложил его в миску и начал вытирать стол.
– Как движется расследование?
– Беспросветно, – ответила она, допивая пиво.
Айзек достал ей из холодильника еще одну бутылку.
– А ты со мной не выпьешь? – спросила она.
– Я на антибиотиках. В легких была инфекция.
– Пересеклись два дела. Убийство и еще одно, где мужчина в противогазе нападает на людей у станций или поздно ночью, или рано утром. И по обоим следствиям у меня нет никаких идей.
Их разговор прервал звонок Крейна.
– Привет! – Эрика взяла трубку, извинившись перед Айзеком.
– Босс, прошу прощения за поздний звонок. Я выяснил, что это за номер, с которого тебе звонили посреди ночи. Он зарегистрирован на некоего Эдварда Фостера. Тебе знакомо это имя?
Эрика похолодела.
– Боже, да. Это мой свекор.
Глава 43
Она сделала пару звонков и выяснила, что ранним утром Эдварда отвезли из дома, где он упал, в больницу в Манчестере. Ему сразу же сделали операцию по замене тазобедренного сустава, после которой начались осложнения, и его поместили в реанимацию.
Несмотря на поздний час, Айзек предложил отвезти Эрику из Лондона в Манчестер, потому что сама она вести машину уже не могла. Он собрал себе сумку с самым необходимым, а Эрика не захотела тратить время и заезжать к себе, поэтому они сразу отправились в путь.
На улице шел снег. Эрика сидела тихо. Когда они доехали до северной точки кольцевой дороги М25, впереди появился огромный указатель «СЕВЕР». Ее вдруг охватил страх и начало знобить. После смерти Марка она еще ни разу не была в Манчестере.
– А что мы будем делать, когда доберемся до больницы? – спросил Айзек, глядя на экран навигатора.
– Попрошусь к Эдварду, конечно же.
– Мы должны быть там в начале четвертого утра. Тебя к нему не пустят в такое время.
– А что же тогда делать?
– Где живет Эдвард? – спросил Айзек, включая дворники.
– В Слейтвейте. Это маленький городок в Йоркшире, в часе езды от Манчестера.
Айзек набрал в строке поиска навигатора название города и стал ждать, пока он перестроит маршрут.
– Говорит, что в Слейтвейт мы доберемся немного быстрее, чем в Манчестер.
– Но он ближе к долине Дейлс, а Эдвард говорил, что там снегопады, – сказала Эрика, пытаясь рассмотреть дорогу за метелью.
– Тогда, может, остановимся в отеле рядом с больницей?
Эрика вспомнила, что больница находится в нескольких километрах от ее дома, в котором она раньше жила с Марком, а теперь сдавала в аренду. Со дня его смерти она ни разу не переступала порог того дома и не видела друзей, которые так и жили неподалеку. Глядя на ритмичный ход дворников по стеклу, Эрика расслабилась в удобном кожаном сиденье и начала проваливаться в сон.
– Нет, давай поедем в Слейтвейт, – решила она.
Айзек еле слышно включил радио с монотонным голосом ведущего, и Эрика погрузилась в воспоминания о том дне, когда погиб Марк. Они осуществляли рейд на наркопритон в пригороде Манчестера, завязалась перестрелка, в которой был убит Марк и еще четверо членов их группы. Все были ее друзьями, она знала их жен. Супруга одного из них даже входила в состав группы как гражданское лицо.
Новости по радио сменились репортажем о военных действиях на Ближнем Востоке, сопровождавшимся звуками выстрелов. Айзек переключил на музыкальную станцию.
В том рейде Эрика тоже получила ранение: пуля попала ей в шею, чудом не задев жизненно важные артерии. Ее транспортировали в больницу на вертолете, и две недели она провела в реанимации, выйдя только на похороны Марка. В их дом она с того самого утра не зашла ни разу. Вместо этого она обратилась в компанию по организации переездов, и они вывезли все вещи на склад временного хранения.
Эрика была шокирована тем, насколько просто оказалось упаковать в коробки человеческую жизнь. Всего лишь несколько телефонных звонков и пачка наличных – и она исчезла без следа. Дом сдали каким-то людям, которых она никогда в жизни не видела.
Айзек вел машину, за окном шел снег, и Эрика, вконец обессилев, уснула.
В то летнее утро она вышла из дома рано – еще не было и семи, но кухня уже утопала в солнечном свете. В миске лежали фрукты – яблоко и банан, а на столешнице их с Марком ждали два билета в кино на вечер. Они собирались посмотреть «Магию лунного света» Вуди Аллена. Эрика взяла со стола телефон и вышла за дверь.