– Что-то еще известно? Работодатель не жаловался на него?
– Нет. Очень жаль, что у Джозефа не получилось применить увлечение фотографией.
– Как хорошо вы знали Джозефа?
– Я вела его дело, и, пока он стоял у нас на учете, мы встречались дважды в неделю на протяжении трех лет.
– Вынуждена сообщить вам, что Джозеф недавно покончил с собой.
– Мне очень жаль, – усталым голосом произнесла она. Судя по всему, ей часто приходилось слышать такие новости о своих клиентах.
Мосс поблагодарила ее и положила трубку. Оглянувшись на темнеющий дом миссис Фрятт, она взвесила свои силы. До Нью-Кросса было рукой подать.
Глава 54
Таро Уильямс оказался высоким крупным мужчиной около сорока, с широким лбом и крупными чертами лица. Фотостудию «Камера-обскура» и жилое помещение над ней он унаследовал от отца, который начал этот бизнес в 1960-х. Находились они на Амершем-роуд, жилой улице с большими смежными домами в аварийном состоянии, всего в нескольких минутах ходьбы от станции Нью-Кросс. Когда-то эти мощные четырехэтажные здания построили торговцы, сделавшие себе состояние в период промышленной революции. В них жили состоятельные семьи и их обслуживающий персонал. Каждый дом имел три этажа и большой подвал. Магазин «Камера-обскура» с пескоструйными рисунками на окнах стоял вдали от дороги и был частично скрыт огромным кустом боярышника.
Фотостудия существовала много лет, но в последние годы, с приходом цифровых камер и смартфонов, бизнес пошел на спад. Однако Таро это не беспокоило. Он и без того был достаточно богат, и ему нравилось иметь много свободного времени. Когда возникало желание, он подрабатывал свадебным фотографом. Магазин он открывал пару раз в неделю – сделать портретную съемку. По большей части его клиентами были молодые обручившиеся пары, которым нужны были фотографии для приглашений на свадьбу, а также пары с маленькими детьми, желающие устроить настоящую фотосессию для любимых малышей.
К его разочарованию, большинство родителей отказывались от предлагаемых им массивных посеребренных рам, предпочитая напечатать фотографии на подушках, пазлах, бейсболках и кружках.
Утром на съемку к Таро приходила молодая пара японцев – сделать фото для свадебных приглашений. Его всегда поражало, насколько японцы миниатюрны. Да и они, казалось, испугались его габаритов и серьезного выражения лица, но он разрядил атмосферу шуткой и широкой улыбкой, сразу став похожим на медведя. Во время съемки они смеялись над его остротами, не замечая, что глаза у него всегда остаются серьезными, даже если он улыбается.
Он как раз заканчивал разбирать свет после съемки и убирал в чехол последний софтбокс, когда к двери подошла невысокая рыжая женщина. Она попыталась зайти внутрь, но, поняв, что дверь заперта, постучалась в окно. Таро показал ей на надпись в нижней части окна: «Звоните в звонок». Улыбнувшись, он жестами объяснил ей, что нужно звонить. Она закатила глаза и нажала на кнопку. Он снова улыбнулся, одобрительно поднял вверх большие пальцы и отпер дверь.
– Здравствуйте, я старший инспектор Мосс, – сказала она, показывая удостоверение. – Можете уделить мне несколько минут?
– Конечно, – улыбнулся он и пропустил ее внутрь.
Глава 55
– Чем могу помочь? – спросил он, пригласив Мосс сесть на необъятных размеров кресло, которое он использовал для съемки.
Рядом на штативе стояла камера, несколько стоек освещения, а у стены висел огромный лист белого светоотражающего фона.
Мосс села и достала из сумки папку.
– Мне нужно задать вам несколько вопросов о вашем бывшем сотруднике Джозефе Питкине. Он у вас работал в течение шести недель в начале 2016 года.
– Да, верно.
– Можно спросить, почему он уволился?
Таро с сожалением кивнул.
– Боюсь, мне пришлось его уволить.
– Почему?
– Он был… нечестен. Кое-что украл у меня.
Мосс кивнула.
– Насколько серьезен был ущерб?
– Ничего особенного. Если правильно помню, фунтов пятьдесят.
Мосс огляделась и посмотрела на кассовый аппарат у стены.
– Вы сообщили в полицию?
– Нет.
– А в центр занятости?
– Не помню. Это было почти два года назад.
– Джозеф стоял на учете, и консультант нашел ему работу у вас. Кто-то потом с вами связывался, пытался узнать, почему он так быстро уволился?
– Да, думаю, кто-то связывался, – сказал он, но больше ничего не добавил.
Он снова улыбнулся, подошел ближе и уселся на ручку кресла напротив Мосс. На нем был элегантный коричневый костюм-тройка. Из кармана свисала золотая цепочка часов.
– Можно узнать, в каком жанре вы снимаете?
– Портреты в основном. Молодые пары, маленькие комочки радости… – он указал на галерею портретов на стене. – В девяти из десяти случаев ребенок, когда его сажаешь перед камерой, начинает изо всех сил кричать. Хотя при виде меня дети и без камеры пугаются.
– А другого рода фотографии делаете?
– Свадьбы еще. Любые заказы, которые поступают.
– А эротические съемки?
– Вы имеете в виду, для себя? – снова широко улыбнулся он.
– Нет, – ответила она.
Он был хорош собою, но было в нем что-то, отчего Мосс было некомфортно в его обществе.
– Простите, неудачная шутка.
Она отмахнулась от извинений.
– Как бы вы оценили профессионализм Джозефа как фотографа?
– У меня не было возможности оценить его, он слишком недолго здесь работал.
– Но он фотографировал здесь?
– Да.
– Что?
– Я разрешил ему сделать съемку молодой пары.
– Он проявлял интерес к съемке голых людей или чего-то подобного? Не знаю, как лучше сформулировать.
– Обнаженная натура? Нет. Я этим не занимаюсь. Знаете, у меня после утренней съемки в горле пересохло. Может, принести вам чашку чая? Заодно я поищу в своих записях – возможно, у меня остались какие-то записи по поводу Джозефа и переписка с Центром занятости.
– Хорошо, спасибо.
Таро встал и вышел в заднюю дверь, закрыв ее за собой.
Мосс огляделась. В углу стоял фотопринтер со стикером «Фото за час». Он был покрыт пылью и завален всяким мусором. Над ним в шкафу были выставлены образцы изделий для нанесения фотографий: чашки, пазлы, магниты, кепки и подушки. На всех предметах было напечатано шаблонное фото девочки с желтым шариком. На другой стене висели портреты, сделанные Таро, – в основном малышей.
Мосс подошла к кассе. За ней висели полки с наградами, в том числе призовые пластинки 1991 года, когда «Камера-обскура» выиграла в номинации «Бизнес-проект года» южной части Лондона. И была фотография мужчины – старшей копии Таро, скорее всего, его отца – с женой и детьми перед магазином.
– Вы нашли наши семейные фотографии, – послышалось за спиной. – Я смущен.
Мосс подпрыгнула от неожиданности и обернулась. Таро стоял прямо у нее за спиной. Она выжала из себя улыбку.
– Я поставил чайник, – сказал он. Мосс взглянула в окно и поняла, что скоро будет дождь: за окном висела тяжелая темная туча. В зеркальном окне отражалось все происходящее в комнате. – И нашел записи на Джозефа.
Мосс снова села в кресло, Таро занял противоположное. Он достал из кармана пиджака очки, надел их и открыл папку.
– У меня очень мало людей работало. За все эти годы было всего несколько помощников. А он был Джозеф? Я знал его под именем Джо, – сказал он, доставая фото Джозефа, снятое для документов.
– Да, это он, – подтвердила Мосс. Джозеф смотрел прямо в камеру, как это обычно и бывает на официальных фотографиях. – Я хотела спросить вас об опыте работы с ним. Он не брал у вас на время какое-нибудь оборудование? Не были ли вы знакомы с кем-то из его друзей или знакомых?
– А он под следствием? – приветливо и спокойно спросил Таро, подняв взгляд от папки.
– К сожалению, он мертв.
– Какой ужас. Как это случилось?
– Суицид.
Таро снял очки и стал грызть наконечник.
– Это на самом деле ужасно. Когда это случилось?
– На следующий день после Рождества.
– Совсем недавно… В праздники…
Таро начал листать папку и нашел еще одну фотографию, на этот раз распечатанную в формате 20 × 25 см.
– Оказывается, я его фотографировал.
– Я думала, он на вас работал.
– Да. Джозеф позировал мне, когда я решил перейти на цифровую камеру и тестировал ее. Я слишком долго держался за старые технологии съемки и обработки фотографий.
На фотографии Джозеф стоял в полный рост на светлом фоне. На нем были только джинсы, и ему было явно не по себе.
– Почему он без футболки?
– Он хотел подарить фотографию девушке, в которую был влюблен, – засмеялся Таро. – Вот еще одна.
Он передал ей снимок, на котором Джозеф стоял в мятых трусах и напрягал свои отсутствующие бицепсы, изображая позу мачо, но Мосс отметила только его отсутствующий взгляд. Он был ей хорошо известен. Когда-то давно, когда она только-только закончила обучение, ее направили на дело о сексуальном насилии. И этот взгляд был характерен для жертв, которые, чтобы выжить, абстрагировались от происходящего с ними и словно отсутствовали в ситуации.
– Вы говорите, он сам попросил сфотографировать его? – переспросила Мосс.
В соседней комнате засвистел чайник, и она подпрыгнула от резкого звука.
– Да, это же фотостудия, – сказал Таро, вставая. – Меня часто просят сделать странные фото, хотя я принципиально не фотографирую обнаженную натуру. – Он пристально смотрел на Мосс под нарастающий свист чайника. – Я вернусь через секунду.
Как только он скрылся за дверью, Мосс достала телефон и набрала Питерсона.
– Молоко и сахар? – выглянул Таро из-за двери.
– Да.
– В этом месте глухая зона в плане связи. Возможно, из-за деревьев.
Мосс держала телефон у уха, но даже номер набрать не удавалось. Связи не было. Таро снова мило улыбнулся ей и удалился. Его поведение совершенно сбивало Мосс с толку. Она подошла к задней двери и увидела, что за ней длинный коридор. Где-то в его конце послышалось дребезжание чайника и ложки в блюдце. Вернувшись к кассе, она подняла трубку стационарного телефонного аппарата. Сигнала не было. Тогда она подошла к двери и увидела, что та заперта. Ключа в ней не было. Таро запер за ней дверь, когда она вошла? И она не заметила?