Мосс и Эрика переглянулись.
– Когда родилась Эльза Фрятт и какая у нее девичья фамилия?
– Сейчас узнаем, – Эрика взяла телефон и пробила ее адрес по национальной налоговой базе. – Дата рождения совпадает, а девичью фамилию нужно узнать.
– Что, Эльза Фрятт живет под чужим именем?
– Это все сканы, а где же оригиналы? – задалась вопросом Эрика.
Она перевернула первый лист бумаги и увидела написанный ручкой номер телефона. Он был длинным, с неизвестным кодом. Под номером был указан адрес сайта с немецким доменом. de.
– Думаешь, это почерк Мариссы? – спросила Мосс.
– Сейчас выясним, – ответила Эрика, набирая номер.
Глава 69
Обработав все данные, через два дня Эрика и Мосс приехали в дом Эльзы Фрятт. Утро было хмурым, и улицы пустовали. Подходя к крыльцу, Мосс бросила тревожный взгляд на Эрику. Они уже готовы были звонить в дверь, но за ними за калитку вошла миссис Фрятт с пакетами из магазина.
– Доброе утро, чем могу помочь? – спросила она, доставая из кармана ключ.
Эрика смотрела на нее и думала, как же она проворна для своих девяноста семи лет.
– Доброе утро, миссис Фрятт. Мы пришли вернуть вам серьги, которые забирал на криминалистическую экспертизу мой коллега, – сказала Эрика, держа в руках прозрачный пакет с бархатной коробочкой.
– И для этого вам нужно вдвоем приходить? – спросила миссис Фрятт, опустив пакеты на землю и отпирая дверь.
Эрика обезоруживающе улыбнулась.
– Мы знаем, насколько они дорогие. Также нужно будет подписать документы в подтверждение того, что мы вернули вам вашу собственность и у вас нет к нам претензий.
На секунду Эрике показалось, что миссис Фрятт не пригласит их войти в дом, но все же та смилостивилась.
– Очень хорошо, – сказала она.
Мосс хотела было помочь ей с сумками, но она отмахнулась от нее.
– Я справлюсь сама.
Они последовали за ней по длинному коридору в кухню. Чарльз наливал воду в чайник. Увидев Эрику и Мосс, он сильно побледнел.
– Чарльз, приготовь чай. Мне возвращают серьги. – Мать взглянула на него, и он кивнул в ответ. Миссис Фрятт сняла пальто и повесила его на спинку стула. – И разбери пакеты.
Оставив Чарльза в кухне, они прошли в просторную гостиную. Миссис Фрятт жестом пригласила их сесть на диван, а сама устроилась в кресле напротив.
– Вот ваши серьги, – сказала Эрика и положила маленький прозрачный пакет на полированный кофейный столик. – Пожалуйста, проверьте.
Миссис Фрятт надела очки, достала коробочку и открыла ее. Внутри, на маленькой голубой подушке, сияли бриллианты.
– Да, это мои малышки, – сказала она, рассматривая их и подставляя к свету.
– Вам нужно будет подписать документ о возврате материальных ценностей, – сказала Эрика. – Пожалуйста, убедитесь, что все в порядке и это на самом деле ваши серьги.
Послышалось дребезжание – Чарльз принес поднос с чашками и дрожащими руками расставлял их на столе.
– Чарльз, ты эксперт, осмотри серьги, – сказала миссис Фрятт, передавая ему коробочку. – Мне нужно подписать, что они – мои. Я, конечно, могу отличить бриллиант от циркония, но хочу удостовериться, что уважаемые сотрудники полиции не обводят меня вокруг пальца.
И она одними губами улыбнулась Эрике и Мосс. Чарльз достал из кармана лупу и стал рассматривать серьги.
– Он всегда в боевой готовности, – снисходительно засмеялась она.
Чарльз посмотрел на них, тяжело дыша, и отправился к окну, где было больше света. В тишине слышалось только тиканье часов.
– Все в порядке? – спросила Эрика.
– Да, – ответил он, положив коробочку на стол.
Мосс открыла папку, достала из нее предварительно заполненное заявление и положила перед миссис Фрятт.
– Проверьте, что мы верно указали ваш адрес и имя, и подпишите, – сказала она.
Миссис Фрятт взяла со стола ручку, просмотрела текст и поставила внизу подпись.
Поверх этой формы Эрика положила отсканированные документы Эльзы Нойбуков. Взгляд миссис Фрятт надолго застыл на светло-коричневой фотографии и свастике Третьего рейха. Пораженная, она подняла взгляд на Эрику, на Мосс и перевела глаза на Чарльза, который тоже стоял разинув рот. Она откинулась назад и закрыла рот трясущейся рукой.
– Мы нашли эти документы в рамке на стене в комнате Мариссы. Они были вклеены между двух листов бумаги. А кроме этого там было вот что, – рядом с немецкими документами Эрика выложила на стол копию австрийского паспорта Эльзы Бекер. Далее она достала копию свидетельства о браке Эльзы Бекер и Арнольда Фрятта. – Как видите, у нас есть документы на имя Эльзы Нойбуков, Эльзы Бекер и Эльзы Фрятт. И все это вы.
– Это абсурд, – заявила миссис Фрятт. Лицо у нее побелело, руки тряслись. Она взяла в руки скан немецкого удостоверения личности. – Это не оригинал. Какая-то дурная шутка. Марисса была той еще вруньей, а на компьютере сейчас все что хочешь можно сделать…
– Как видите, на обороте написан номер телефона, – обратила ее внимание Эрика. – Мать Мариссы подтвердила, что это ее почерк. Этот номер принадлежит доктору наук Арнольду Шмидту. Он живет в Гамбурге и занимается расследованиями преступлений нацистов.
Чарльз прислонился к стене у двери. Он побледнел, и ему явно было дурно.
– Чарльз, вам лучше сесть, – сказала Эрика. Он подошел к дивану и сел на дальнем краю от матери. – Доктор Шмидт ничего не знал про вас, миссис Фрятт, зато Марисса знала. Либо же она нашла эти документы, и в голове у нее сложилась простая схема. За несколько недель до Рождества она позвонила ему и задала ряд туманных вопросов. По ее легенде, она прочитала статью в таблоиде, что так называемые охотники за нацистами предлагают вознаграждение в обмен на информацию о людях, которые работали в концлагерях во время войны. Он сказал ей, что размер вознаграждения – две тысячи евро. Скорее всего, Марисса поняла, что сможет заработать гораздо больше, шантажируя вас.
– Все ложь! – зашипела Эльза. – Маленькая сучка, она все придумала. Где оригиналы? Скажите мне, где?
Мосс снова открыла папку и передала Эрике лист бумаги.
– Миссис Фрятт, или, скорее, Эльза Нойбуков? Эльза, вы работали в Австрии в концлагере Маутхаузен-Гузен.
– Ложь! Австрия никогда не хотела участвовать в войне. Нас присоединили к Третьему Рейху. У людей не было выбора, мы просто стали частью Германии по прихоти политиков.
– Доктор Шмидт очень быстро поднял для нас исторические документы по этому лагерю. Вы там работали, Эльза, – настаивала Эрика.
– Не обращайтесь ко мне так, – вскричала она, закрывая уши ладонями.
– Вы участвовали в массовом уничтожении людей на основании их расовой принадлежности. Людей использовали для рабского труда, экспериментов, их пытали.
Эльза хлопнула ладонью по столу.
– Вы думаете, мы несли ответственность за это? Вы считаете, австрийские граждане хотели этого? У нас не было выбора! – закричала она, сверкая глазами.
– Маутхаузен был одним из крупнейших концлагерей в подконтрольной Германии части Европы.
– Не надо меня тут истории учить! – кричала Эльза.
Чарльз просто тупо смотрел на лежащие на столе документы.
– Пленников в лагерях Маутхаузен-Гузен заставляли работать на производстве оружия, добывать камень на каменоломне. Условия были ужасными. Что именно вы делали? По документам, вы работали охранником, но это очень широкое понятие. В ваши обязанности входил надсмотр над пленными, так? Переводить их с места на место, следить за дисциплиной и порядком, обеспечивать выполнение приказов. А чьи это были приказы? Гитлера и Третьего Рейха. Приказы сформировать Европу под их арийские идеалы. Вы считаете себя принадлежащей к высшей расе? А что вы скажете обо мне, Эльза? Я славянка, а во времена Третьего Рейха мы считались низшей расой, недолюдьми.
– Это уже слишком, – вмешался Чарльз. – Моя мать – в преклонных годах, посмотрите на нее.
– Слишком? – завелась Эрика. – Просто потому, что она в годах, мы должны забыть? А может, меня унесло в политику? Или я навязываю вам свои либеральные ценности? – Чарльз качал головой. – Меня просто тошнит от точки зрения, что все, связанное с Холокостом и концлагерями, со временем теряет актуальность. Массовое уничтожение миллионов людей по расовому признаку или цвету кожи – такое никогда не должно быть ни забыто, ни оправдано. Это и сегодня продолжается. Ваша мать и сегодня виновата в той же самой мере, что и много лет назад.
Эрика посмотрела на Эльзу, на ее шикарный дом и одежду, на бриллиантовые серьги в открытой коробочке около чашек.
– Доктор Шмидт, доктор Шмидт, – заговорила Эльза. – Сколько ему лет?
– Я не знаю.
– Ему примерно столько же, сколько мне? – спросила она, стукнув себя по груди.
– Он не на пенсии. Ему меньше шестидесяти.
– Тогда откуда он имеет хоть какое-то понятие о том, что тогда происходило? – выпалила Эльза.
– Вы были охранником в концлагере, Эльза. Это не летний лагерь, – сказала Мосс.
– Потому что, если бы я не согласилась работать, меня бы саму упекли в этот лагерь! – упорствовала Эльза. – Немецкие солдаты обходили фермы, стучали в двери. У нас была ферма. Отец был одним из лучших в округе, и они пришли и потребовали, чтобы вся молодежь шла работать в лагерь. Они сказали, что если мы не придем, то все наши семьи сами окажутся там. Вы же не понимаете, что это было, вы не жили тогда, вы не прожили мой опыт!
– Но вы прожили и смотрели, как сотни и тысячи людей умирают, – сказала Эрика.
– У вас есть семья? – резко спросила Эльза.
– Нет.
– У вас? – показала она на Мосс.
– Да.
– Дети?
– У меня есть маленький сын.
– Значит, если бы немцы постучались к вам в дом и сказали, что, если вы не пойдете работать в лагерь, вашего сына сожгут в газовой камере, что бы вы сделали?
– Я бы сопротивлялась. Я бы билась за сына, билась бы с ними, – Мосс раскраснелась, и у нее затряслись руки.
– Все такие высокоморальные, пока не доходит до дела!