Я от всей души врезал по белесой голове Колобова, отвалил Ковалевского и приложил пальцы к сонной артерии. Он был еще жив. Выскочив на дорогу, я остановил проезжающую автомашину такси и вместе с водителем погрузил туда Ковалевского. Позвонил ближайший отдел милиции.
– Вези во вторую! – крикнул я таксисту и обернулся к Блондину. Тот стал приходить в себя. Он сидел на асфальте и тряс головой.
Я взял его за шиворот, оттащил в сторону и стал бить.
– Кто был с тобой? – кричал я. Я его убил бы, если меня не оттащил милиционер.
После этого я сидел на обочине, пока не приехал Воробей и Мухин. Все вместе мы поехали в больницу. Дежурный врач сообщил, что Саша скончался в приемном покое.
– Как получилось, что его убили? – спросил меня Котов.
– Ехали, потом остановились. Саша подошел к водителю. Затем драка, выстрелы… – Я замолчал.
– Это я знаю, – сказал Сергей Павлович. – Почему он один пошел?
– Так не было никакой опасности, – сказал я.
– Получается, что ты руководил из машины. – Было заметно, что Котов заводится. Присутствующие тут же Воробей и Мухин опустили глаза.
– Повторяю, что это стечение обстоятельств!
Сашину смерть я воспринял, как личную трагедию. За недолгий период знакомства мы стали друзьями. Поэтому наезды Палыча мне претили. Я понимал, что произошло ужасное, винил себя, но я не бросал Ковалевского.
– Молчать! – рявкнул Котов. – Ты сидишь здесь и выкручиваешься, а молодой парень погиб, задерживая преступника. А ты знаешь, что в Каменке часового убили, тоже мальчишку, и завладели автоматом!
И меня прорвало:
– Если весь вопрос, кто крайний, то считайте, что нашли! Рапорт могу принести через десять минут. Разрешите удалиться? – Я встал с места.
– Ты куда собрался? – спросил Птицын и обратился к шефу: – Палыч, вы зря на Жору наезжаете. Что произошло, то произошло. Сашку не вернуть. Но теперь у нас в наличии Блондин – исполнитель. Выйти на босса – дело техники.
Котов и сам понял, что перегнул палку.
– Ты в позу не становись, – сказал он мне. – Когда всю шайку в кучу соберете, тогда валяй, хоть на все четыре стороны. А что касается Ковалевского, то на него представление на государственную награду направлено, посмертно. – Палыч замолчал. Молчали и мы.
Потом Котов несколько раз кашлянул в кулак и продолжил:
– Теперь самое время воспользоваться моментом. Преступник дезорганизован, испуган, поэтому в ближайшее время заляжет на дно. Поэтому трясите Блондина, как осеннюю грушу, но данные босса должны быть у нас в самое ближайшее время.
– Сергей Павлович, – сказал Воробей. – Эксперты сообщили, что пуля, извлеченная из Ковалевского, идентична той, что нашли в инкассаторской машине.
– Я в курсе, – сказал Котов. – Нужна помощь?
– Теперь справимся, – ответил Птицын за всех. – Михайлову позвоните. Пусть готовится допрашивать.
После совещания у шефа я, Воробей и Мухин заперлись в кабинете и долго разговаривали. После чего мы с Воробьем пошли в ИВС к Блондину, а Мухин направился в Управление кадров со специальным разрешением. В его задачу входил просмотр личных дел сотрудников архива, как действующих, так и бывших.
Колобов предстал перед нами в жалком виде. Его лицо заплыло лилово-желтыми цветом. Я не понимаю, как в таком виде его приняли в ИВС. Видимо, дежурного по изолятору смутило равнодушное отношение к явным следам побоев старшего следователя городской прокуратуры Михайлова, выписывавшего постановление о задержании. Блондин поддерживал руками спадающие брюки и шаркал кроссовками без шнурков.
– Садись, бандит, – сказал я, указывая на привинченный к полу стул.
Колобов сел и уткнулся глазами в пол.
– Смотреть прямо! – приказал Птицын.
Колобов поднял глаза на Воробья, сплюнул на пол и отвернулся.
– Ты что? – удивился Птицын. – Судимостей не имеешь, а ведешь себя, как урка! Я пока к тебе как человеку обращаюсь. Давай все начистоту – и спокойную жизнь до суда гарантирую.
Блондин усмехнулся.
– Не получится базар. Мне вышак корячится, а вы уговариваете приговор подписать!
– Не уговаривает тебя никто, – сказал я. – А я лично обещаю тебе, подонок, что конец тебе! За то, что ты убил моего друга! До суда не доживешь, сука! В камере, на параше, сдохнешь!
Блондин вновь ухмыльнулся, но получил от меня оплеуху, упал со стула и замолчал.
– Зачем же так, – взмахнул руками Воробей. – Он живой и здоровый нужен!
– А ты вставай! – Толя пнул ногой Колобова. – Не отвиливай от дружеской беседы!
Блондин поднялся, сел на стул и, вдруг, заорал:
– Прокурора мне!!!
– Сейчас, пожалуйста, – сказал я и позвонил дежурному: – Подозреваемый Колобов Михайлова требует.
Когда появился старший следователь прокуратуры, Колобов воспарил. Эйфория длилась недолго:
– Признательные показания дать хотите? – спросил Витя, усаживаясь за стол. – Я прокурор и готов вас выслушать. – Он расстегнул кожаный портфель и достал протокол допроса.
– Я хочу сделать заявление, – заявил Блондин.
– Слушаю вас, – сказал Михайлов и приготовился писать.
– Что рассказать? – спросил Колобов.
– Как убивали, – сказал Михайлов.
– Я никого не убивал, – сказал Блондин.
– Не понимаю, зачем меня вызвали. – Михайлов убрал бумаги в портфель и встал.
– Извини, Витя, – сказал Воробей. – Нормального разговора не получилось. В камеру его. Вечером поговорим вновь. Если раньше не попросится! – Птицын вызвал конвоира.
– И что делать будем? – спросил Михайлов.
– Подожди полчаса, – сказал я. – Он на допрос сам попросится.
– У меня нет времени, – сказал Михайлов и вышел. – Если понадоблюсь, буду у себя.
Конвоир втолкнул Блондина в камеру. Это была не та камера, где он находился до вызова на допрос. В этой находилось два человека. Когда Колобов очутился внутри, на него не обратили внимания. Кирилл прошел к свободным нарам и сел. Надо было подумать, что делать дальше. Признаваться он не будет – это решено! Ну а дальше?
– Кто тебе разрешил на шконку садиться, – услышал он голос одного из арестантов – низкорослого татарина средних лет, с синими от татуировок руками.
– А что, она занята? – спросил Блондин.
Тот усмехнулся, встал, подошел к унитазу и долго мочился. Застегнув ширинку, встал напротив Кирилла.
– Воду слей, воняет. – Зэк внимательно смотрел на него, ожидая ответной реакции.
Блондин опешил, но быстро взял себя в руки. Он молча встал с койки и присел на корточки в углу камеры, подальше от параши. Он находился в растерянности, потому что не знал, как себя вести.
Татарин встал напротив и повернулся к сокамернику:
– Братан, мы сегодня скучать не будем. Начальник нам Маринку привел. – Он расстегнул ширинку и придвинулся к Колобову.
– Что смотришь, давай!
Блондин отскочил в сторону и прижался к стене.
– Не подходи! – выкрикнул он.
– Куда денешься, – осклабился татарин. – Юрик, – позвал напарника, – держи его!
Юрик неторопливо встал и направился к Колобову, поводя мощными плечами. Подошел вплотную, взял за шею и рывком наклонил. Блондин уперся щекой в шероховатые доски нар и почувствовал, что татарин, тяжело дыша, стаскивает с него джинсы. Он попытался вырваться, но, получив жесткий удар по голове, обмяк.
– Стоять! – услышал он громкий крик. Повернул голову и увидел на пороге камеры дежурного.
– Колобов на допрос.
Подтянув штаны, он побрел вслед за конвоирами.
– Мне нужно подумать, – говорил Блондин, шмыгая носом. – Но вы обещайте, что со мной ничего не сделают.
– Я же не могу дать указание твоим сокамерникам, – сказал я. – Подумают, что ты стукач. Тогда вообще кранты тебе!
– Тогда не вижу никакого смысла давать показания.
– Решай сам, – сказал я. – Понимаешь, что от твоих признаний ничего не зависит. Ты будешь осужден за убийство в любом случае. Доказательств достаточно. Но вопрос в том, как сидеть? По серьезной статье, это одно, в курятник попасть – другое. Я похлопочу, чтобы тебя перевели в другую камеру, но сразу предупреждаю, что в тюрьме это не приветствуется. Подозрения всякие у новых соседей появятся. Могу тебе предложить сотрудничество. Ты говоришь все, что знаешь. Я обещаю тебе нормальную жизнь в тюрьме. Кроме того, будет оформлена явка с повинной. Считаю, что это единственный шанс уйти от высшей меры.
Блондин некоторое время сидел, опустив голову, потом попросил:
– Могу я встретиться со следователем?
– Это всегда, пожалуйста, – сказал я, позвонил Михайлову в кабинет Котова и отправил Блондина в камеру.
Пока я разговаривал с Колобовым, Воробей инструктировал татарина и Юрика – наших агентов.
– Как дела? – хитро прищурившись, спросил татарин и присел рядом с Кириллом.
Кирилл непроизвольно отодвинулся.
– Ты, парень, не бери в голову, – сказал Юрик. – Мы хотели тебя проверить, но ты правильным оказался. Бля буду! Мы вот с татарином подумали, почему это вокруг тебя легавые шустрят? Видно, не прост ты, хоть и молод. Какую статью вешают?
– Сто пятую с отягчающими.
Татарин почесал затылок.
– Серьезный парень! На вышак идешь. Один или паровозом?
– Один.
– Так чего ты кипешуешь? – удивился Юрик. – Сдай всех и максимум десятку получишь. Ты, знаешь, поторгуйся с ментами. Явка с повинной там…
– Предлагали уже, – сказал Кирилл.
– А ты?
– Думаю.
– Дурак! Что думать! Есть шанс срок скостить, хватайся обеими руками. Какое тебе дело до подельников? – Юрик замолк, понимая, что сболтнул лишнее, но Кирилл оговорку агента не заметил.
– Не в этом дело. Есть другой человек. Вот он серьезный… Мент… – Тут Колобов посмотрел на татарина, увидел, как тот напрягся, и все понял.
– Так и сдай его!
– Подумать надо. – Блондин лег на нары и отвернулся к стене.
– Ты это что? – взвился татарин. – Тебе разрешения на отбой не давали!