не задержали, то завалил бы он тебя прямо в офисе. Не сомневайся – к трупам он привык. Да ты в курсе: сначала сотрудник колонии, затем Слон, профессор с домработницей и Монгол. Так что с тебя, Захар, за это причитается!
– Как мы вышли на Клешнева, по понятным причинам не скажу. Знаю точно, что ты знал об убийстве оперативника из колонии, убийстве Слона. Ты навел Клешнева на квартиру коллекционера. Я не прав? – переспросил Иволгин, пристально глядя на Захара. Захар промолчал.
– Значит, все верно. Но продолжу. Ты прав в том, что твою причастность надо еще доказать. Видимо, доказать ее будет нелегко. Чтобы тебя упаковать, показаний Макса для суда будет недостаточно. Тем более у тебя грамотные адвокаты и крутые связи. Так что на данном этапе можешь жить спокойно. Теперь проследим, как рядом с тобой появился Макс. Ты его знаешь по следственному изолятору. Тогда он был наивным юношей, но на зоне под присмотром Филарета заматерел. Прибыл он до тебя неспроста, а с определенной целью – убить Саврасова. Этот несчастный честный мент встал на пути Филарета и был приговорен им к смерти. Макс же должен был выполнить заказ. Кто-то, может ты, но я этого не утверждаю, сообщил адрес Саврасова, и Клешнев вместе с Пашковым напал на него. После убийства Макс расправился со Слоном, переведя на него все подозрения и выставив убийцей.
А теперь о главном. Почему Филарет заказал Саврасова? Да потому что он представлял для Булыгина личную опасность. Что же это была за опасность? Вернемся немного назад. Тебе известно, как в один день накрылся канал связи с зоной? Тогда развалили систему, создаваемую годами. Почему? Откуда оперативники получили точную информацию? Ты, кстати, не знаешь, откуда? – обратился Иволгин к Захару. – Вот молчишь – не знаешь, а Саврасов знал, и я теперь знаю, кто продал вас всех с потрохами, спасая свою шкуру. Сказать? Не поверишь, Захар! Открыть всю правду-матку? А то держу тебя в напряге. Все, говорю – ФИЛАРЕТ. Как зэки говорят – ссучился он, и Саврасов его вербанул на свою голову.
– Не верю! Не может этого быть, – зарычал Захар, – на понт берешь, мент! Я с Филом на одних нарах кантовался, как себе верю. Он авторитет, не мог ссучиться, не верю. Докажи сначала, а потом прогоняй! Знаю я эти ваши мусорские шучки!
Захар не на шутку разошелся, и Константинов уже приготовился к непредвиденному развитию ситуации.
Иволгин опять порылся в конверте:
– Доказать – да просто! Ты Филарета почерк знаешь?
– Знаю, что там у тебя? – протянул руку Захар.
Иволгин достал и расправил на столе лист бумаги:
– Это донесение информатора, правда, только сканкопия, но прочитать можно. Подлинник в надежном месте. Вдруг еще кому показать придется, если не поверишь? Тогда объясняться за него на правилове лично тебе придется.
Захар схватил бумагу. Его глаза долго бегали по строчкам, потом он отложил лист:
– Его почерк! – И скрипнул зубами: – Сука!
– А я о чем говорю, – сказал Иволгин. – Разве такому подонку место среди вас?
– Ты о нас не беспокойся, сами разберемся. Отдай мне это.
– Зачем? Тебе и так на слово поверят. Ты в авторитете.
– Что я скажу, что менты мне по старой дружбе рассказали? Ведь это приговор твари и нужны доказательства!
Иволгин посмотрел на Георгия:
– Ну что, поможем ворам? – Он протянул бумагу Захару: – Забирай, пока я добрый. Как достал, сам придумаешь.
Опера встали и, не прощаясь, вышли. Дело было сделано. Коля Саврасов отомщен.
Глава 15
Выйдя из офиса Захара, оперативники присели на скамейку в сквере. Константинов набрал полную грудь прохладного воздуха.
– Хорошо-то как!
Иволгин не ответил, так как манипулировал с диктофоном: он сосредоточенно слушал запись через наушник, потом включал перемотку и вновь воспроизводил записанную речь. Наконец он убрал аппаратуру в карман и удовлетворенно хмыкнул:
– Теперь и Филарета в тюрьме посетить можно.
– Ты что там нахимичил? – спросил Константинов.
– Удалил ненужные для дела фрагменты. Зачем Филарету знать, что документ у Захара.
Иволгин позвонил Сухову и сообщил, чтобы дожидался их приезда.
На автомашине Иволгина через час подъехали к воротам колонии и припарковались на специально оборудованной стоянке.
Сухов встретил их на КПП. Вместе прошли в кабинет Андрея, где Иволгин дал прослушать ему смонтированную запись. Сухов удовлетворенно кивнул головой:
– Теперь ему конец! Пошли.
Отдав распоряжение дежурному, сотрудники прошли в комнату для допросов, расположенную в штрафном изоляторе, где сейчас содержался Булыгин.
Вскоре привели Филарета. От его прежнего тюремного лоска мало что осталось. Лицо заросло жесткой седой щетиной. Одежда была помята. Шаркая по бетонному полу ботинками без шнурков, он зашел в помещение и сел на закрепленный в полу табурет. Обвел злым взглядом сотрудников:
– Что еще от меня надо?
Сухов встал напротив него и некоторое время молча разглядывал.
– Что уставился? – с вызовом спросил Булыгин. – Беспредел творишь, начальник!
– Ты тут не выступай! – прервал его Сухов. – Я тебе пообещал, что еще встретимся, если за нос водить вздумаешь.
Филарет с презрением отвернулся.
Сухов кивнул Иволгину, и тот щелкнул кнопкой диктофона.
По мере того как перекручивалась запись, Филарет менялся в лице. В конце его начало трясти и, наконец, прорвало:
– Суки, легавые, вы что творите! – Он обхватил голову руками и закачался из стороны в сторону.
– Прекрати истерику и слушай меня! – громким голосом приказал Сухов.
Булыгин отрешенно опустил голову.
– Так вот, берешь чистый лист бумаги и пишешь явку с повинной о том, как ты заказал Саврасова Клешневу. Понятно?
Филарет надолго задумался. Успокоившись, поглядел на Сухова:
– А какой смысл расклад весь давать?
– Все очень просто. Тебя сдали все. Клешнев кроме убийства Саврасова столько дел натворил! Тебе самое время покаяться. От себя обещаю перевести тебя подальше. Досидишь там спокойно, не королем, разумеется, а как все. Зато жив будешь. Ведь все это на словах Захару было поведано. А слово к делу не пришьешь. Доказать надо! С твоим талантом стрелки переводить – ты из любой ситуации выкрутишься. Правильно я говорю?
Булыгина пробила дрожь. Он с хрустом сжал и разжал кулаки. На лбу выступила испарина.
– Короче, будешь писать? – рявкнул Сухов.
Булыгин поднял на Андрея помутневшие глаза и глухо произнес:
– Пошел ты на х… мусор долбаный! Я вор и мне с тобой в падло разговаривать! Пусть меня общество осудит! – И, сорвавшись с табуретки, двинулся на Сухова, выставив перед собой скрюченные пальцы с крепкими грязными ногтями. – Задавлю!
Стоявший до этого безучастно Константинов одним, хорошо поставленным ударом «выключил» разошедшегося зэка, и пока тот валялся на полу и пускал окровавленные слюни, открыл дверь и проветрил помещение – комнатка была явно мала для четверых. К тому же Булыгин непроизвольно испражнился.
– Вот же гад, – зло проговорил Иволгин. – Мало того что сука законченная, так еще обосрался!
Толкнул Фила носком ботинка:
– Вставай, мразь! Еще раз рыпнешься – задушу прямо здесь!
Когда Булыгин сел, Иволгин подошел к нему вплотную и взял за отворот робы:
– Ты, гнида, нашего друга убил! Поэтому в живых не останешься! Это я тебе говорю! Если хочешь жизнь окончить без позора – пиши явку! И запомни навсегда – ты теперь сука и понимания ни у кого не найдешь! Ни у воров, ни у нас!
Булыгин молчал. По его лицу струйкой стекала кровь, но он сидел неподвижно.
– Пиши! – Иволгин удалил кулаком по столу. – Хоть раз в жизни не будь тварью!
Сухов положил перед ним на стол чистый лист бумаги, шариковую ручку и вышел из помещения. В нем кипели ненависть и отвращение. Спустя пару минут вышел Иволгин:
– Пишет. Пойду Гаврилову позвоню – пусть допрашивать едет.
Закончив каяться, Булыгин отложил ручку и обратился к Сухову:
– Начальник, ты обещал…
– А я от своих слов не отказываюсь. Посидишь пока в камере, а там как суд решит. Обещаю, о том, кто ты есть на самом деле, на зоне от меня никто не узнает.
– Пожить еще немного очень хочется, – тяжело вздохнул Булыгин и опустил голову.
Вскоре прибыл Гаврилов. Когда закончил допрос и Филарета увели, Гаврилов сложил документы в портфель.
– С чего это Булыгин так разоткровенничался? – спросил он Константинова с плохо скрытой иронией.
– Осознал, наверно, что убивать людей – это плохо.
– Ну-ну… – скороговоркой произнес следователь, – а как считаешь, он это подтвердит на очной ставке и в суде?
– А почему нет? – сказал Сухов.
– Тогда до встречи. – Гаврилов в сопровождении дежурного сержанта пошел на выход.
– И нам пора, – сказал Иволгин.
Сухов проводил оперативников до машины, обменялись крепким рукопожатием и расстались.
Клешнев, как особо опасный преступник, содержался в одиночной камере следственного изолятора, что его не очень тяготило. Наоборот, ничего не отвлекало от размышлений. Вначале ему не давали покоя мысли об Ирине. В то, что Ирина его продала, он никогда не верил. Она и сейчас всячески старалась оказать любую посильную помощь: наняла классного адвоката, того, что в прошлом защищал Маргариту.
На первой же встрече Перельзон сказал:
– Что же поделать, приходится работать и с законченными негодяями, но это моя профессия, и профессиональный долг превыше всего! – высокопарно заявил адвокат. – Так вот, юноша, на определенный период я буду вашими папой, мамой, другом и деловым партнером, и поэтому между нами не должно быть секретов и недомолвок. Поэтому, прошу вас быть со мной предельно откровенным. Только в этом случае наша совместная работа будет наиболее эффективной. Разумеется, все останется строго между нами. Таким образом, предлагаю все обдумать и дать ответ. Я надеюсь получить положительный. В ином случае я сомневаюсь, что буду сотрудничать с вами.