— А ты, когда у нас в командиры записался? — Заносчиво приподнял подбородок Нарыв, когда все остальные в наряде притихли.
— Что толку от пятерых, если ты прозеваешь нарушителей, а? Слава?
— Наряд, выполнять мой приказ, — упрямо заявил Нарыв, глядя на меня исподлобья.
— Ты командир, — сказал я холодно ему в ответ, — Но когда проворонишь нарушителей — и ответственность тоже твоя будет. Готов?
Нарыв только хмыкнул и все же отдал приказ. Иванов не возмущался тому, что идет с нами. Даже, напротив, наотрез отказывался возвращаться, пока не найдет дочь. Его скромный безымянный помощник тоже. А вот двое найденных геологов немного повозбухали, но все же пошли вместе с нарядом. Тогда мы двинулись единой группой.
Очень быстро равнина сменилась пологой низиной, спускающейся к Пянджу. Мы шли ниже и ниже. Видя, как медленно наряд движется из-за такого числа гражданских, Нарыв с каждой сотней метров становился все раздражительнее.
Особенно подводили наши найденыши, которые, и так уставшие после своего дневного похода по участку, плелись в самом хвосте. Малюга, шедший тыловым, серьезно поотстал от основной группы, чтобы не оставлять их одних.
— Владимир Ефимыч! — Вдруг закричал Нарыв.
— Оу!
— Тут никак срезать нельзя? Я этот лес плоховато знаю! Может есть, какая тропа, что быстрее к Дикой Скале приведет⁈
— Есть! — стараясь не сбивать дыхания, крикнул ему Иванов, — но крутая, там спуск резкий, каменистый. Такой большой группой будет сложно пройти! Но спустимся быстрее!
— Куда бежать⁈
— Левее бери, левее!
Нарыв, контролируя собаку, повел ее чуть-чуть левее. Там уже начиналась едва заметная в темноте тропа. Потом она, вдруг сильно ушла вниз, повела нас среди острых выходов скальных пород, что пробили себе путь прямо тут, в редколесье.
По тропе сержант приказал спускаться цепью и внимательно смотреть себе под ноги. Скользкие, влажные, от бегущих где-то тут родников, камни еще сильнее замедлили ход всей группы. Пограничники шли аккуратно, поддерживали геологов, невольно ставших участниками поисков.
Когда мы почти прошли каменистый участок, и до опушки было уже рукой подать, Дениска сплоховал. Он не устоял на ногах и рухнул, покатился вниз, чуть не сбив собой Семипалова и Стаса Алейникова.
— Ты как? — спросил я, подскочив к парню и помогая ему встать, — живой? Идти можешь?
— Нормально все, нога болит только, — скривился он, силясь встать.
— Идти, говорю, можешь?
— Могу-могу… Сейчас…
Дениска попытался сделать шаг, но вскрикнул от боли и едва не спотыкнулся. Стас поддержал его, что б тот снова не упал.
— Чего там такое? — Остановился Нарыв, придерживая свою собаку.
— М-м-м-м… Видать, вывих… — не осмеливаясь встать на ногу, сказал Денис, — вот сучье племя…
Стас и я помогли Денису спуститься с тропы, в середине наряда, и вся группа остановилась прямо под ней.
— Чего тут у вас стряслось? — Зло спросил Нарыв, подведя к нам рвущуюся по следу Пальму.
— Да вот… нога…
— Он не сможет идти, Слава, — сказал я, заглядывая Нарыву в глаза.
Сержант не выдержал моего взгляда, отвел свой. Потом выматерился и глянул на светящиеся тусклым зеленым светом метки часов.
— Надо двигаться! — Крикнул он, — Нечего распотякивать!
— Не обдуманный ты отдал приказ, Нарыв, — холодно проговорил я.
— А ты че, Селихов, решил в командиры заделаться?
Он было хотел пихнуть меня в плечо, но я среагировал молниеносно, откинул руку сержанта в сторону. Тот, от такой моей реакции аж остолбенел на мгновение.
— Надо вести геологов назад, Слава, — проговорил я, добавив в голос офицерской стали.
— Денис, ты как? — Помолчав пару мгновений, спросил Нарыв и глянул на неловко прыгающего на одной ноге Дениса, которого поддерживали погранцы.
— Да не очень. Наступать не могу.
Нарыв злобно засопел.
— Хорошо! Ладно! — Вспылил он, — твоя, Селихов, взяла! Вот ты и веди! Итак, слушай мою команду: Семипалов, Селихов, вы берете геологов и возвращаетесь с ними к машине! Приказ ясен? Вопросы имеются⁈
— Имеются, товарищ сержант, — мрачно проговорил я.
Конечно, я понимал, что в приказе Нарыва не было никакой логики. Только личная неприязнь к Семипалову, за собак, и ко мне, за то, что тогда, в сушилке, не дал сержанту побить солдата. Короче, решил он таким образом, отделаться от неприятных ему людей.
Ну уж нет, Слава, тут вопрос о жизни и здоровье моей жены ведется. Не могу я себе позволить стоять в стороне, когда Наташе угрожает опасность. Не могу отдать ее жизнь в руки бестолковому такому бестолковому командиру, как ты.
— Может, с собаками ты и хорошо управляешься, Слава, но с людьми у тебя не выходит. Все это уже увидели.
— Чего⁈ — Возмутился Нарыв, — приказы старшего по званию обсуждаешь⁈
— Только бестолковые.
— Ах ты…
Нарыв было попер на меня грудью, но я и с места не сдвинулся. Не повел ни одной мышцей на лице.
— Ты еще больше времени потерять решил? — проговорил я невозмутимо.
— Если б ты не пререкался, никакого времени мы бы не потеряли!
— Если б ты меня сразу послушал, наряд бы уже стоял у Дикой скалы. Но ты решил выпендриться, Слава. Так че? И дальше будешь в том же духе?
Нарыв словно бы опасался заглянуть мне в глаза, зрачки его быстро забегали. Он обернулся к остальным погранцам. Не только пограничники, но и геологи — все смотрели на сержанта. Ждали, что же он скажет. Нарыв колебался.
Потом Славик бросил взгляд на часы.
— С тобой мы поговорим позже, Селихов, — проговорил он вполголоса так, чтобы другие не услышали.
— Всегда пожалуйста, — пожал я плечами.
Нарыв неприятно искривил губы. Потом сказал:
— Семипалов, Малыга, сопроводить геологов к машине! Остальным, за мной бегом-марш!
Еще через несколько минут наряд снова разделился. Нарыв приказал остальным выдвигаться к дикой скале. Меня же с Ивановым взял с собой, продолжать идти по следу Наташи. Тогда мы двинулись вдоль черной изгороди лесной опушки.
Владимир Ефимыч единственный из геологов остался с нарядом. Он отказывался возвращаться, пока не найдет дочь, и погранцы относились к его порыву с пониманием.
Хотя Иванов и порядком вымотался, он все равно не прекращал бежать. Через усталость, через боль, шел за Пальмой, взявшей след.
Я подозревал, почему Нарвы взял именно меня, и очень скоро мои догадки подтвердились. Более того, каюсь, во многом я понимал, как Нарыв себя поведет и ожидал, что он возьмет меня, чтобы поговорить о нашей с ним перепалке. Не успела группа заслона скрыться в темноте, за деревьями, как он придержал собаку.
— Владимир Ефимыч, побудьте здесь, — сказал он, притормаживая Пальму. — Мне нужно Сашу на два слова.
Нарыв глянул на меня.
— Отойдем? Перетереть надо.
— Слава, не пори горячку. Отпусти собаку по следу, — ответил я спокойно. — Когда вернемся — хоть трижды перетрем. Хоть наедине, хоть при свидетелях. Но сейчас у нас дело поважнее есть.
— Селихов, ты обурел! — Крикнул тут же Нарыв, — ты кем меня перед мужиками выставил⁈
— Слышал мудрость? — хмыкнул я.
Нарыв от такой моей реакции аж удивился. Выдал:
— Чего?
— Мудрость. Дочь нужно ругать наедине. Сына — при свидетелях. Попробуй при случае. С солдатами тоже работает. А теперь не держи собаку. Пусть ищет.
Удивленный Нарыв только рот открыл. Глянул на Иванова. Геолог, тяжело дышавший, нашел силы, чтобы ухмыльнуться моим словам и сказать:
— Товарищ сержант, послушайте рядового Селихова, пожалуйста. Давайте искать.
Желтоватое в отблеске фонаря лицо Нарыва потемнело от злости. Сержант хмуро скомандовал Пальме искать, и собака снова повела нас по следу.
Метров пятьсот спустя, Пальма заволновалась, побежала быстрее, залаяла. Мы тоже, даже Иванов — все ускорили шаг.
Впереди за низкорослой стеной можжевельника, страшно шумело. Рык, лай, возня звучали где-то там, в зарослях.
— Шакалы! — Испугался Иванов и стал отчаянно звать: — Наташа!
— Тихо! — Борясь с дыханием, крикнул Нарыв прямо на бегу, — тут шастают нарушители! Так вы демаскируете наряд!
— Наташа! — Будто бы и не услышал его Иванов.
Пальма шмыгнула между плотными кустами. Мы грудью налетели на них и стали продираться вперед. Шум от звериной драки все возрастал.
Пройдя ограду кустарника, я нахмурился, когда, наконец, увидел источник этого шума. Большая собака дралась с несколькими шакалами разом. Все они сбились в клубок и катались по земле, под большим деревом. При этом чудовищно рычали, лаяли и визжали. Пыль, которую подняла свора, блестела в свете моего фонаря.
— Наташа… — прошептал я и щелкнул предохранителем автомата.
Девушка, прижавшаяся к стволу, и не отрываясь следившая за дракой, обернулась. Бросила на нас полный ужаса и тревоги взгляд.
Глава 10
Сосчитать шакалов было сложно, но пса драли не меньше пяти штук. Собака отчаянно отбивалась.
Когда я осветил их драку, пара шакалов тут же прыснули в разные стороны, боясь фонаря. Еще несколько вцепились в шкуру на лапах, груди и спине… Булата.
Да, совершенно точно это был Булат. Он беспощадно рвал одного из мелких хищников, попавших ему в пасть, и казалось, совершенно не замечал остальных, ранивших его в этот момент. Желто-черная плотная шкура пса покрылась грязными красно-бурыми пятнами крови.
— Папа! — Крикнула Наташа.
— Девочка моя!
Иванов, как глупый баран, несмотря на риск, кинулся было к девушке, но я его остановил.
— Куда? — Холодно бросил я, перекрывая ему дорогу рукой, — будьте здесь.
— Там Наташа!
— Не влезайте! — Схватил его за руку Нарыв.
Видно было, что сержант и сам опешил немного. Слабо представлял он, что делать в такой ситуации. Стрелять? А как же пограничный пес? Да и Наташа тоже оказалась слишком близко к драке. Применять оружие в таких условиях было нельзя. Тогда что? Лезть самому? Отбивать шакалов?
Я был уверен, что именно эти мысли и кр