— Для сцены, — повторил Жаверов. — А вон за той ширмой мы сейчас обнаружили столик с вином, водкой и закуской… Уж не это ли он приготовлял?
— Об этом я ничего не знаю, — смутилась Ветлугина. — Может, он хотел перекусить… А может, и меня хотел к столу позвать… Но мы же ничего не успели — ни порепи… ничего…
И актрисе снова пришлось прибегнуть к уже насквозь мокрому платку.
27
— Хорошо, хорошо, — терпеливо сказал Жаверов. — Так что было дальше?
— Дальше, — растерянно повторила Ветлугина. И, взяв себя в руки, энергично продолжила: — Дальше я, значит, пошла к зеркалу, но не успела дойти, как потеряла сознание…
— Так, вот здесь давайте приостановимся, — перебил майор. — Вы потеряли сознание. От чего?
— Не знаю, — поежилась актриса.
— С вами такое бывает?
— Насколько я помню, никогда раньше не было.
— Что вы помните перед тем, как потеряли сознание? В самую последнюю секунду?
— Я… — Ветлугина замялась, — я не знаю… Кажется, я чего-то испугалась, вернее, даже не успела испугаться, как отключилась… Может, я просто краем сознания или, не знаю, шестым чувством каким-нибудь ощутила, что в павильон вошел кто-то посторонний, и моментально упала в обморок от страха…
— Вы не производите впечатление женщины, которая вот так запросто может упасть в обморок, — с сомнением покачал головой Жаверов.
— Я ведь актриса, — напомнила Ветлугина. — Мы, актеры, и особенно актрисы, народ чувствительный…
— Так-то оно так, — задумчиво побарабанил Жаверов по своей фуражке, которую держал в руках. — Но очень похоже на то, что вас попросту усыпили хлороформом…
— Чем-чем? — ахнула девушка.
— Хлороформом, — повторил майор. — Преступники иногда его используют, чтобы безболезненно отключить жертву. Вспомните, вы не почувствовали какой-нибудь резкий запах, перед тем как отключиться, как вы сказали?
— Возможно, — наморщила лоб актриса. — Но все-таки не уверена…
— Не исключено, что преступник, — продолжал Жаверов, — подкрался к вам сзади и, простите, заткнул вам рот каким-нибудь платком, смоченным хлороформом… Так это обычно бывает.
— Да, вот что-то такое вроде было, да! — оживилась актриса. — Кто-то меня схватил! Точно, точно, вспомнила — меня кто-то обхватил сзади! Ваша, стало быть, правда…
— Ладно, это выяснили, — кивнул майор. — Что было дальше?
— Дальше я лежала без сознания…
— Точнее, вы просто спали, — поправил Жаверов. — Хлороформ усыпляет, помните?
— Тогда — спала, — не стала спорить Ветлугина. — Спала, значит, а очнулась, когда услышала выстрел! Я вздрогнула, вскочила было на ноги, не понимая в первую секунду, что такое, где я…
— Это было именно там, где вы показали? Вы очнулись вон в том углу? — Майор показал рукой.
— Да, именно там. Я, конечно, хотела вскочить и выбежать из этого угла, из-за этих декораций, но я даже не стала вставать с пола… Потому что я еще в лежачем положении увидела Романа… нашего режиссера… и он… он стоял с подкосившимися ногами, весь в крови и через несколько секунд упал… Прямо лицом вниз… А я зажала себе рот обеими руками, чтобы не завизжать… И еще я хотела зажмуриться, но боялась! Понимаете, боялась всего — шевельнуть пальцем, моргнуть… И в этой лежачей бездвижной позе я в итоге пролежала не знаю еще сколько… Я прекрасно видела убийцу, то есть его фигуру… Лица, как я уже говорила, я не видела… То есть я просто не различила его черты с такого расстояния… Я только видела, как этот самый… ужасный… не знаю как назвать… изверг просто… как он сбросил с себя шляпу и вон ту шубу, — актриса с содроганием кивнула в сторону тела Войномирова, на которое Топорков бросил шубу, — и под шубой он оказался в этом белом костюме… костюме Пьеро, в общем, том самом… и он стал перед зеркалом наносить себе на лицо белый грим — знаете, такие белила… я краем глаза видела… не могла не смотреть, хотя потом только сообразила, что лучше мне было притвориться, что я до сих пор без сознания, а то если бы он меня увидел очнувшейся, мало ли что было бы… Но он не увидел, а спокойно вышел и даже, кажется, что-то насвистывал…
— Что именно? — спросил Жаверов.
— Я не знаю, что это за мелодия, но я запомнила, — сказала Ветлугина. — У меня хороший слух.
— А у меня нет, — с сожалением развел руками майор. — И вообще я в музыке не разбираюсь, так что… О, придумал! Гриша! — крикнул он. Подошел человек средних лет с фотоаппаратом на груди. — Гриша, ты же у нас меломан? — обратился к нему Жаверов. — Вот девушка тебе сейчас напоет, послушай, пожалуйста.
Ветлугина негромко начала петь, и уже через несколько секунд Гриша воскликнул:
— Как же, знаю! Это из Чайковского. Дуэт Онегина и Ленского…
28
Следствие опять зашло в тупик — точно так же, как в случае с убийством Баклажанова.
Пистолет, из которого произвели выстрел, был брошен рядом с телом, но никаких отпечатков на оружии снова не нашлось. На втором пистолете остались только отпечатки Войномирова.
Единственный свидетель — снова женщина, и самое существенное ее показание, как и в прошлый раз, состояло в том, что убийца был в костюме Пьеро…
«Зачем он это делает? — размышлял Жаверов. — Убийство он совершил в костюме, судя по всему, Онегина, а потом переоделся в Пьеро. Кому предназначался этот маскарад? Или он заметил, что Ветлугина очнулась, и проделал это специально для нее?.. Хм, вместо того чтобы поспешно скрыться?.. Хотя он был уверен, что в такой час никто сюда не войдет, а единственный свидетель лежит рядом и боится шевельнуться…
Если же процесс переодевания был не спектаклем, устроенным им для актрисы, то остается одно: убийца — полный псих. Впрочем, это и так почти очевидно…
Ладно, он вымазал себе лицо в белый цвет… И куда он направился в таком виде?.. Да он мог хоть до рассвета гулять так по улицам — вряд ли редкие ночные прохожие стали бы в него всматриваться…
Ну а если этот псих все-таки изображает из себя призрака? Тогда он по-прежнему здесь, на „Мосфильме“!»
Эта версия настолько взволновала майора, что он вскочил со стула и стал мерить шагами помещение.
«Эх, зараза, — продолжал лихорадочно думать Жаверов, — полный обыск этого проклятого „Мосфильма“ все же ой как не помешал бы… Чует мое сердце, в этом был бы огромный смысл. Даже хотя бы для того, чтобы убедиться, что никакого псевдопризрака в белом гриме на студии нет… Но кто мне позволит ради этого перевернуть ее вверх дном?.. Не позволят, конечно, не позволят… Никаких веских доводов в пользу такого мероприятия у меня нет — только интуиция… А мы материалисты и интуицию отрицаем… Впрочем, сомневаюсь, что и в богобоязненных капстранах полицейским разрешают на нее полагаться…»
Утром Жаверов снова нанес визит директору «Мосфильма» Сизову. Это оказалось бесполезным — все сизовские ответы майор и так знал заранее.
Да, Войномиров, как и Баклажанов, был прекрасным человеком, не имевшим врагов. Да, шубу и цилиндр убийца, несомненно, раздобыл в нашем костюмном хранилище, где же еще? Да, пистолеты тоже наверняка из мосфильмовского реквизита…
— У вас среди реквизита хранится настоящее оружие? — настороженно спросил Жаверов.
— Ну а как же, — развел руками Сизов. — У нас вообще богатейшая коллекция исторических артефактов, хотя, конечно, преимущественно это копии. Но копии, выполненные на совесть: даже специалисту подчас затруднительно будет отличить! — с гордостью заключил директор.
— А насчет дуэльного пистолета, из которого произведен выстрел? Он подлинный, не знаете?
— Чего не знаю, того не знаю, — покачал головой Сизов. — Это Войномиров мог бы точно сказать… — Директор глубоко вздохнул. — Он ведь снимал «Евгения Онегина»…
— Судя по всему, убийца разыграл с Войномировым сцену дуэли из этого «Евгения Онегина». Как вы думаете, зачем ему это понадобилось?
— Убийце? — переспросил Сизов. — Я не знаю. Я не разбираюсь в психологии убийц… Это ваша работа, — с легкой укоризной добавил он.
Жаверов не остался в долгу:
— А техника безопасности, товарищ директор, у вас, прямо скажем, хромает…
— Что вы имеете в виду? — нахмурился Сизов.
— Ну как же, целый оружейный арсенал вы, можно сказать, здесь устроили. И старинные пистолеты у вас там с боевыми патронами, и черт знает что еще…
— Раз боевые патроны тоже из нашего хранилища, то это, конечно, непорядок, — мрачно согласился директор.
— Судя по всему, так и есть, — сказал майор. — Если только убийца сам не занимается оружием…
— Простите, — спросил вдруг директор, — если они устроили… то есть этот самый преступник организовал сцену дуэли, то что же получается — Войномиров сам мог убить убийцу?..
— Мог, — сразу ответил Жаверов. — В пистолете с его отпечатками остался боевой патрон.
29
И вновь майору Жаверову встретился артист Носиков. На этот раз он поймал милиционера, когда тот выходил из кабинета директора.
— Товарищ майор, здравствуйте! — отрапортовал подскочивший к Жаверову актер.
— Приветствую, товарищ артист, — вяло ответил тот.
— Судя по вашему виду, от Сизова вы снова ничего не добились, — проницательно заметил Носиков. — Я вас предупреждал…
Майор взглянул на него подозрительно:
— Кажется, такое заключение вы сделали не по моему виду, а потому, что подслушивали. Нет?
— Зачем подслушивал? — оскорбился артист. — Просто случайно услышал… Краем уха… И это был самый конец вашего разговора…
— Ну хорошо, — примирительно сказал Жаверов. — И вы… я, кажется, уже догадался… вы хотите снова предложить свою помощь следствию?
— Я об этом еще в прошлый раз говорил, — заметил Носиков. — За этим и подошел сейчас… Надеялся, что теперь-то вы иначе посмотрите на мое предложение…
— Что конкретно вы можете предложить? — начал майор и сразу махнул рукой. — Впрочем, это сказка про белого бычка… Мы уже все выяснили в прошлый раз.
— Все выяснили, — усмехнулся актер. — А тут — второе убийство! И ведь не последнее, правда же, товарищ майор?