ил, для смеха?
— Что устроили?
— То, что эта девица пришла, — вновь обернулся Шара на Маргариту Николаевну и Шафта, которые по-прежнему не обращали внимания на присутствующих.
— Вы ведь сами ей назначили, — напомнил Жаверов.
— А у нас с вами какой был разговор на той неделе?! — взорвался режиссер. — Вы же мне тут расписывали: возможно, придет девица, поставьте нас в известность… Ну вот я и поставил! И вы же теперь меня в чем-то обвиняете!
— Вас никто ни в чем не обвиняет, успокойтесь, товарищ Шара, — невозмутимо проговорил майор.
— Ну так, может, вы ее допросите? — Режиссер в третий раз махнул рукой в сторону девушки.
— Мы сами разберемся, — строго сказал Жаверов и, покосившись на своих подручных, направился к Маргарите Николаевне. — Гражданка! — громко произнес майор, подойдя к девушке. — Вы слышите?
Маргарита Николаевна вздрогнула и с легким испугом посмотрела на Жаверова. Шафт тоже повернул голову в сторону майора и нахмурился. Только сейчас он выпустил руку девушки из своей ладони.
— Вам придется пройти с нами, — сказал майор девушке.
Негр заволновался:
— Шафт тоже пройдет с вами!
— Как хотите, — небрежно бросил Жаверов.
— Шафт, голубчик, ты что? — подбежал к нему Шара. — Бросишь меня здесь одного? В такой час?
— А вы, товарищ Шара, ехали бы домой, — вместо Шафта ответил ему майор. — Вдруг, как только мы уйдем, пресловутые сообщники за вами явятся… Так что идите-ка лучше с нами. Можем даже подбросить.
— Спасибо, у меня машина, — буркнул режиссер, совершенно забыв в этот момент, что он не умеет водить и что всегда и всюду его возит Шафт.
100
— То есть как это «ни при чем»?! — воскликнул полковник Видов, изумленно глядя на майора Жаверова.
— А почему она обязательно должна быть при чем… — устало буркнул майор.
— То есть как это «почему»?! — практически взорвался Видов. — Девица предположительно травит или помогает отравить одного режиссера, потом заявляется к другому, причем есть веские основания полагать, что этот последний режиссер намечен преступной группировкой в качестве следующей жертвы… И вот ты ловишь эту девицу — и либерализм разводишь! Как это понимать?!
— Товарищ полковник, — чуть не плача, заговорил Жаверов. — Нет абсолютно никаких доказательств, что это та же самая девица… Я даже уверен, что не та.
— Поселил в себе такую уверенность, значит, — усмехнулся Видов, — и отпустил подозреваемую с миром. Даже не попытался ее расколоть, как я понимаю?
— Раскалывать можно преступников, — не выдержал майор. — А обычных граждан мы не раскалываем.
— Ладно. — Полковник постарался взять себя в руки. — Говори по порядку. Может, я с тобой и соглашусь.
— Значит, так, — начал Жаверов. — Во-первых, эта самая вчерашняя девица явно не в себе…
— А та, которая Овчинина ядом напоила, в себе была? — сразу перебил его Видов.
— Вы послушайте, — взмолился майор. — Она называет себя Маргаритой Николаевной, а по паспорту она просто Мария. И даже не Николаевна. Я ей говорю: «Гражданка, зачем вводите в заблуждение милицию?» А она: «Уж и пошутить нельзя». И вообще она очень странная. Манерная какая-то, неестественная…
— Ну так, может, следовало ее на психиатрическую экспертизу направить? — предложил полковник.
— Нет, ну она не до такой степени… Она не душевнобольная. И потом, к чему экспертиза, если она ничего не совершила?..
— Ты почему так в этом уверен? — опять повысил голос Видов.
— Товарищ полковник, — серьезно сказал Жаверов, — если вы хоть сколько-нибудь доверяете моему опыту…
— Это неуместное объяснение, — поморщился Видов. — Факты?
— В том-то и штука, что фактов нет! Нам даже задержать ее не за что было — ни на каких основаниях. Просто какая-то безумная особа случайно встретила на улице известного режиссера, познакомилась… За это арестовывают?
— Случайно ли встретила-то?
— Случайности происходят, — философски произнес майор.
— Извини, в такие случайности я не верю, — покачал головой полковник. — В обоих случаях — режиссер, в обоих случаях — девица…
— Да, но в последнем случае не было ничего похожего на покушение. Эта самая Мария-Маргарита пришла к Шаре с пустыми руками, никого за собой не привела… Что бы она с ним сделала? Заколола шпилькой для волос?
— Не остри только, — раздраженно отмахнулся Видов. — Самого Шару-то допросил?
— Нет еще…
— Вот те на! — всплеснул руками полковник.
— Я допросил его верного подручного, — поспешил добавить Жаверов. — Шафта. Он все рассказал. Но против этой девушки — ни слова…
— А что за Шарф такой?
— Шафт, — поправил майор. — Негр. Африканец. То есть сейчас уже советский гражданин. Артист известный.
— Так, может, и он здесь замешан? — предположил Видов.
— Ну уж ему это вовсе ни к чему.
— Что ж, — выдохнул полковник, — надеюсь, ты знаешь, что делаешь… Если и Шару прихлопнут, я за тебя ни перед кем заступаться не буду.
— Я это учту, товарищ полковник, — быстро согласился Жаверов.
— Свободен, — без интонации произнес Видов, коротко кивнув майору.
101
Топорков, Лихонин и Маруся вновь укрылись вечером в одном из пустующих павильонов, чтобы вернуться к обсуждению расправы над Шарой.
После небольшого ужина и болтовни о пустяках Топорков радостно сообщил Марусе последнюю мосфильмовскую новость:
— Шара остался без телохранителя!
— Любопытно, — улыбнулась девушка. — Что с ним стряслось? Попал под лошадь?
— Еще лучше! — продолжал сиять Топорков. — Шафт отыскал себе какую-то кралю, ну и совершенно плюнул на своего покровителя. В фильме, который Шара сейчас снимает, Шафт уже полностью сыграл свою небольшую рольку и теперь вообще не показывается на съемочной площадке. И Шара сидит там теперь в одиночестве, как в воду опущенный. Над ним уже снова начинают посмеиваться. Опять пошли разговоры о том, какая он на самом деле бездарность и так далее…
— Неплохо, — заключила Маруся.
Тут Лихонин привлек внимание племянницы — сделал выразительное лицо.
— Что это он? — спросил Топорков.
— Он хочет сказать, что Шара уже достаточно наказан, — вздохнула Маруся. — Добрый дядя Вася…
— Мы можем проголосовать, — предложил Топорков, — и так решить участь этого якобы достаточно наказанного.
— Вот я тоже, считаю, что «якобы», — поддакнула Маруся. — Я, разумеется, голосую «за». Два против одного, дядя Вася, — посмотрела она на Лихонина. — Тебе снова смириться придется.
Лихонин изобразил, что он расстроился, но все-таки согласно кивнул.
— Ну, все, — хлопнула в ладоши Маруся, — Шаре не жить. Сколько мы ему еще отведем времени? — обратилась она к Топоркову.
— Да мы можем хоть завтра к нему наведаться, — ответил тот.
Маруся задумалась:
— Нет, давай лучше отложим… А то у меня что-то нехорошее предчувствие… Знаешь, — серьезно посмотрела она на Топоркова, — а вдруг Шара с Шафтом не по-настоящему рассорились?..
— Они вроде и не ссорились, — неуверенно протянул актер.
— Ну, расстались, или как это назвать? Так вот, может, они в сговоре с милицией это сделали? А на самом деле это засада?
— Мне это как-то и в голову не пришло, — простодушно сознался Топорков.
— И что бы ты без меня делал, Петя? — ласково покачала головой Маруся. — Давай не будем пороть горячку. Лучше я сначала разузнаю все как следует у своего майора, а потом уж…
— Он уже «твой»? — недовольно перебил ее Топорков.
— Милый, только не надо ревновать, — умоляющим голосом сказала Маруся. — Ты же знаешь, что я только ради дела с ним вижусь.
— Надеюсь, что так, — сухо согласился актер.
— Обещаю, что после Шары и на сто метров к нему не подойду, — заявила Маруся и, поймав руку Топоркова, чмокнула тыльную сторону его ладони. Девушка уже неоднократно проделывала этот жест, поскольку усвоила, что ее возлюбленного он неизменно приводит в умиротворенное состояние.
Тут Лихонин потрогал племянницу за плечо. Она обернулась к дяде — тот, как сказал бы посторонний наблюдатель, «скорчил рожу».
— Что-что он говорит? — заинтересовался Топорков.
— Он предлагает пойти с тобой к Шаре, — перевела Маруся. — То есть чтобы вы пошли вдвоем, а меня бы там не было.
— Это очень разумно, — поддержал Лихонина Топорков.
— Теперь, значит, голосование большинством против меня? — усмехнулась девушка. — Ну что ж, если оба моих любимых мужчины так дружно на чем-то настаивают, я, конечно, не могу им отказать.
102
Примерно через сутки Маруся прогуливалась с майором Жаверовым по темнеющим улицам.
Разговор сегодня не клеился.
— Мы видимся все реже, — заметил майор после очередной затянувшейся паузы.
Маруся остановилась и выразительно посмотрела на него. Жаверов тотчас прикусил язык.
«Эх, и как это я не удержался? — с досадой подумал он. — Говорил же себе: ни в коем случае никаких упреков или намеков на упреки. И — никаких расспросов. Теперь она, чего доброго, еще вспылит. Скажет: „Ну, если вас что-то не устраивает, мы можем вообще не видеться“. И гордо удалится. Что мне тогда делать? Останется только пойти в другую сторону и повеситься…»
С замиранием сердца майор смотрел на изучающую его лицо Марусю и ждал ее реакции. Однако девушка неожиданно улыбнулась ему и… двинулась дальше. Жаверов с облегчением последовал за ней.
— Как там у вас на работе? — как будто невзначай спросила Маруся.
— Обыкновенно, — пробурчал майор. — Ничего нового.
— Неужели? — с легким оттенком недовольства хмыкнула девушка. — А я вот слышала, что вы там какую-то даму арестовали на «Мосфильме».
— Откуда вы знаете? — спросил Жаверов.
— Товарищ майор, — с напускной строгостью сказала Маруся, — сколько еще вы будете удивляться моей осведомленности? Мой дядя работает на «Мосфильме».
Жаверов, смутившись, хлопнул себя по лбу:
— Да-да, простите… Все время вылетает из головы. Никак до сих пор не могу увязать, что ваш дядя — это ваш дядя. То есть что бывший артист Лихонин — ваш кровный и сравнительно близкий родственник.