— А вот я заранее знал, что он бесполезен, — проворчал актер. — Нечего тебе было с ним возиться…
— Я и не возилась, — обиженно возразила Маруся.
— Ну, водиться. В общем, не нужно было.
— Ты просто ревнуешь, — ласково погладила его по щеке Маруся. — Ну ничего, теперь-то я точно словом с ним больше не обмолвлюсь…
— А как же все-таки Василий Николаевич? — угрюмо спросил Топорков.
— Так ты предлагаешь не бросать пока майора? — изумленно посмотрела на него девушка.
— Что значит «не бросать»? — Топорков выдернул свою руку из Марусиных ладоней.
— Ой, да ничего у меня с ним не было! — простонала Маруся. — Чем хочешь клянусь! Я имела в виду: «не бросать», то есть «не оставлять попыток»… Да, возможно, стоит попытаться еще раз. Все-таки на кону судьба дяди. И даже жизнь…
— Нет, — отрезал Топорков. — Никаких больше майоров.
— Значит, бросим дядю на произвол судьбы? — огорчилась девушка.
— Разумеется, не бросим.
— А что же мы еще можем сделать?
— Что я могу сделать, — поправил Топорков.
— Ну так что ты можешь?
— Известно что, — небрежно пожал плечами актер. — Пойду сдаваться.
— Нет! Нет! — Маруся вновь вцепилась ему в руку, слегка вонзив в нее свои острые коготки. Топорков поморщился, но на этот раз не сделал попытки освободиться.
— Успокойся, Маруся. — Он старался оставаться хладнокровным. — Никакого другого способа нет. И ты сама это прекрасно знаешь.
Из глаз девушки брызнули слезы.
— Но ведь тебя посадят, посадят! — запричитала она.
— По крайней мере, это будет справедливее, чем если посадят Василия Николаевича, — возразил Топорков.
— Но он… прожил… куда больше… чем ты, — уже навзрыд рыдала Маруся.
— Маруся, что ты такое говоришь? — испуганно заговорил Топорков. — Ты хочешь пожертвовать своим дядей?
— Ради тебя — да! — отчетливо выкрикнула Маруся и уткнулась ему в плечо.
— Нет, так не делается! — замотал головой Топорков. — Все, что я доныне совершил, было продиктовано справедливостью… И вот теперь… Нет, я не могу поступить так несправедливо, никак не могу!
— Ты не понимаешь, — вновь заглянула ему в лицо Маруся. — Дядя не возражает. Он нас благословляет. Он согласен пострадать за тебя, за нас… Чтобы мы с тобой были счастливы…
— О чем ты говоришь, Маруся? — Теперь и Топорков всерьез разгорячился. — О каком счастье? Как ты сможешь быть счастлива со мной?! С актером, который за все годы сыграл только одну роль…
— Какое это имеет значение, дуралей ты мой! Я ведь люблю тебя!
— Ничего, еще кого-нибудь полюбишь, — страдальчески выдавил Топорков. — И будешь куда счастливее, чем воображаешь сейчас…
— Да не полюблю я больше никого! — Тут у Маруси как будто в один миг пропали все слезы — она стала говорить резко и убежденно: — Если я за всю жизнь не встретила никого, кроме тебя, значит, никого и не встречу… Мы должны быть вместе. Обязательно.
— Прости. — Топорков ласково отстранил ее руки. — Как бы мне ни хотелось тебя послушать, я должен сдаться. Я не могу иначе.
115
Маруся встречала Лихонина у ворот следственного изолятора.
Уборщик медленно подходил с внутренней стороны и сквозь зарешеченную ограду глядел на племянницу непроницаемым взором. Лишь когда он вышел наружу, приблизился к девушке вплотную, обхватил ее своими большими руками и прижал к груди, на глазах его показались слезы.
Заплакала и Маруся.
— Дядя Вася, дядя Вася… — прошептала она, тщетно стараясь обнять Лихонина с той же силой, с какой он сейчас обнимал ее.
Маруся подняла голову от дядиной груди и снизу вверх посмотрела на него мокрыми глазами.
— Значит, тебе не поверили? — прошептала она.
Лихонин сокрушенно покачал головой.
— Но если бы он не сдался, тебе бы продолжали верить?
Лихонин утвердительно кивнул.
— Ты должен был стоять на своем, — проговорила Маруся, кусая губы.
Лихонин сморщился и изобразил: я стоял до последнего.
— И что помешало? — прошептала Маруся.
Лихонин выразительно проговорил одними губами два слова.
— Очная ставка, — поняла девушка.
Лихонин кивнул.
— И, конечно, он рассказал, что ты был вообще ни при чем, — уже без вопросительной интонации, просто констатируя, произнесла Маруся.
Лихонин вновь кивнул.
— А про меня спрашивали? — еле слышно поинтересовалась девушка. — Его или тебя?..
Лихонин покачал головой.
— Возможно, Жаверов постарался, — задумчиво проговорила она. — Интересно, а сам-то он хоть немного меня подозревает?..
Лихонин изобразил: ну конечно, нет, какие глупости…
— Впрочем, это мне уже все равно, — махнула рукой Маруся. — Ты, слава богу, на свободе, а Пете… ему, видно, уже никто не поможет…
Лихонин поник: увы, так и есть.
— И зачем он только пошел? — простонала Маруся. — Почему меня не послушал?.. И тебя? Он ведь знал, что ты не против, что тебе даже приятно было бы взять все на себя…
Лихонин подтвердил: ради тебя мне было бы это очень приятно.
— Так почему же он так… зачем?..
Лихонин изобразил: он не мог иначе.
— Да, он мне то же самое сказал, — вздохнула девушка. — Как же теперь жить? — посмотрела она на уборщика. — Дядь Вась, как?
Лихонин положил руку ей на плечо: будем жить как прежде.
— Я уже не смогу как прежде, — пробормотала Маруся.
Она взяла дядю под руку, и вместе они поплелись к автобусной остановке.
Вдруг Лихонин остановился, хлопнул себя по лбу и стал что-то изображать племяннице. Та поначалу не понимала.
— Что? Ты о Пете? Что ты имеешь в виду?
Лихонин похлопал себя по карманам, как бы что-то ища, а потом вопросительно посмотрел на Марусю.
— Я не захватила блокнот, — покачала она головой. — Как-то не подумала… Попробуй все-таки так показать…
Лихонин продолжил мимическое представление.
— Так, Петя, Петя — это я поняла… — бормотала девушка. — Значит, они все выяснили? То есть он сам им рассказал?.. Ну конечно, разве эти тупицы могли догадаться…
Лихонин возразил: я тоже не догадался.
— А мне вообще все равно, — отмахнулась девушка. — Так что можешь дальше не рассказывать. Для меня он никогда и не был никаким Призраком. Напротив, он был самым живым и настоящим из всех, кого я встречала…
116
Маруся сидела на скамейке, положив руки на колени и глядя прямо перед собой. Рядом сидел майор Жаверов и увлеченно рассказывал:
— В общем, все выяснилось. Конечно, никакого призрака не было — призраков вообще не бывает…
— Что вы говорите, — усмехнулась Маруся, по-прежнему не удостаивая майора взглядом.
— Конечно, мы с вами это понимаем, — закивал Жаверов. — Но на «Мосфильме» считали иначе. Уж поверьте, я там столько времени провел — со всеми фактически перезнакомился. И большинство, представьте себе, верили во всю эту мистику…
— И даже режиссеры? — выдавила Маруся.
— Да, и они! — воскликнул майор. — Я полагал, что уж режиссеры-то должны быть поумнее актеров… Но в большинстве своем они такие же…
— А что вы имеете против актеров? — наконец повернулась к нему девушка, и глаза ее вспыхнули недобрым огнем.
— Ничего! — испуганно прижал руку к груди Жаверов. — Простите, я все забываю, что у вас дядя — актер… Я уверен, что он-то как раз — умнейший человек…
— …которого вы считали убийцей, — сквозь зубы процедила Маруся.
— Я так не считал, — отрекся майор. — Честное слово, Маруся, никогда не считал. Не верил. Знал, что все обойдется, образуется… И вот — пожалуйста…
— Да если бы не сдался… настоящий убийца, — заставила себя так отозваться о возлюбленном девушка, — вы бы так и засудили дядю Васю…
— На суде бы все выяснилось, — убежденно заявил Жаверов. — Ну так вы хотите дослушать про Топоркова?.. — И, не дождавшись ответа, майор продолжил историю: — В общем, все терялись в догадках: как же, мол, так? Топорков покончил с собой, что было достоверно засвидетельствовано, и вот он же является на студии в виде призрака и убивает людей… Мы-то долгое время полагали, что убийца намеренно выдает себя за покойного Топоркова. Но все оказалось еще занятнее. Оказывается, у Топоркова — вы только представьте себе! — был брат-близнец. То есть их было двое Топорковых. Но они это зачем-то от всех скрывали. С тех пор, как перебрались в Москву. Они же не местные — откуда-то там… Словом, два брата, похожие как две капли воды, приезжают в столицу и поступают в актерский вуз. То есть поступает только один из них, но у них все поровну. Занятия они посещали через день: сегодня — один брат, завтра — другой… И так до самого окончания вуза. То же самое было и потом — когда они стали работать… вернее, пытаться получить работу… Ни у одного, ни у второго так ничего и не выходило. Видно, они были одинаково бездарными. Да и вообще никто ничего не подозревал. И мысли ни у кого не было, что Топорковых двое!.. Маруся, вы слушаете?
— Слушаю, — глухим нервным голосом произнесла девушка.
Майор не обратил на это внимания и так же воодушевленно продолжил:
— И вот так они жили много лет! Ну, полные ведь психи. Никто в Москве никогда не видел их вдвоем. Причем они снимали какие-то комнатушки — всегда одну на двоих, но и там их никто не заставал… Хотя в это трудно поверить… Уж владельцы-то комнат не могли не знать, одному они человеку сдают или двоим… Но если взять последнее место жительства этих Топорковых — где-то у черта на куличках, там старушка-хозяйка и впрямь не знала, что сдавала жилье близнецам. Очень удивилась, когда ей об этом рассказали… Маруся, а вот вы как будто ничему не удивляетесь! Я думал вас поразить, а вы…
— Вы поразили, — глухо отозвалась красавица. — То есть я хотела сказать: вы — паразит.
— Ха-ха! — невесело рассмеялся Жаверов, сочтя услышанное шуткой. — Ну, дальнейшее-то вам, наверно, и так понятно? Вы ведь такая сообразительная…
— А вы — образина, — прошипела Маруся.
— Я вас не понимаю, — наконец осекся майор. — Что с вами сегодня?