Поскольку ответа не последовало, Бернли, не слишком внимательно следивший за действиями своего французского коллеги, вынужден был обернуться. Лефарж, стоя на коленях, с помощью увеличительного стекла изучал что-то, обнаруженное им среди густого ворса ковра. Это занятие настолько поглотило его, что он, похоже, не услышал вопроса, заданного ему Бернли. Но стоило тому приблизиться, как он поднялся и издал короткий, но удовлетворенный смешок.
– Взгляни сюда! – воскликнул Лефарж. – Посмотри, и глазам своим не поверишь!
Отступив назад к стене, он сел на корточки и, наклонив голову, рассматривал что-то, находившееся на полу между ним и окном кабинета.
– Ничего не замечаешь? – спросил он.
Бернли также присел и вгляделся в поверхность ковра.
– Нет, – ответил он. – Ничего.
– Это потому, что ты подошел слишком близко. Иди сюда и устраивайся рядом со мной. А теперь посмотри снова.
– Бог мой! – закричал Бернли в сильном волнении. – Бочка!
На ковре там, куда падал яркий свет, отчетливо виднелась вмятина в форме кольца диаметром примерно в два фута и четыре дюйма. Ворс был слегка примят. Такой след могло оставить днище тяжелой бочки.
– Я сразу это заподозрил, – сказал Лефарж, – а потом догадка окончательно подтвердилась.
Он протянул приятелю свою лупу и указал на участок пола, который изучал при увеличении.
Бернли взял лупу, нагнулся совсем низко и принялся пальцами ворошить ковер. Между ворсинками попадалась странная с виду пыльца. Он сумел ее собрать и рассмотреть.
– Опилки! – воскликнул Бернли.
– Вот именно, опилки! – подтвердил Лефарж, напустив на лицо важное и самодовольное выражение. – Теперь видишь? – он описал пальцем круг над полом. – Опилки просыпались по всей окружности там, где стояла бочка. Помяни мое слово, Бернли, мы близки к завершению дела. Именно тут располагалась бочка, когда Феликс или Буарак, а быть может, оба укладывали в нее труп.
– Бог мой! – Бернли не находил сейчас других слов, чтобы выразить свои чувства. – Я нисколько не удивлюсь, если окажется, что ты совершенно прав!
– Разумеется, я прав. Тут все яснее ясного. Женщина исчезает, и ее труп находят в бочке, заполненной опилками. И вот в том самом доме, откуда она пропала, обнаруживаются следы подходящей бочки и крупицы опилок.
– Да, здесь многое сходится. Но мне, например, далеко не все понятно. Если это сделал Феликс, то как он доставил сюда бочку, а потом вывез ее?
– Тогда, по всей вероятности, виновен Буарак.
– А как же его алиби? У Буарака железное алиби.
– Железное? Да, если верить ему на слово. Но откуда ты знаешь, что он говорит правду? Пока у нас нет никаких подтверждений.
– За исключением показаний Франсуа. Если преступление совершили Феликс или Буарак, то Франсуа должен был стать соучастником, а это не кажется мне правдоподобной версией.
– Верно, должен признать, что старик и мне показался слишком честным для такого дела. Но допустим, они не убивали ее, тогда как ты объяснишь следы бочки?
– Быть может, она имела отношение вот к чему? – заметил Бернли, указывая на небольшую мраморную скульптурную группу.
Лефарж обескураженно уставился на нее.
– Но это же, несомненно, то самое, что было отправлено Феликсу! – воскликнул он в изумлении.
– Похоже на то. Но лучше помолчим. Вот идет Франсуа. Давай расспросим его.
Дворецкий в самом деле вошел в комнату с листком бумаги, который он вручил Лефаржу.
– Адрес Сюзанны, господа.
Лефарж прочитал вслух:
– Мадемуазель Сюзанна Доде. Дижон, рю Попо, дом 14Б.
– А теперь посмотрите сюда, Франсуа, – попросил детектив, указывая на скульптуру. – Когда это появилось здесь?
– Совсем недавно, мсье. Как вы могли заметить, хозяин коллекционирует подобные вещи, а эта скульптура из трех девушек – его последнее приобретение.
– Вы можете точно вспомнить день, когда ее привезли?
– Незадолго до того, как устроили званый ужин. Да, теперь я припоминаю отчетливо. Это случилось в тот самый день.
– В чем была упакована статуэтка?
– Она прибыла внутри бочки, мсье, еще в субботу утром. Хозяин сам вскрыл крышку, чтобы вынуть ее. Этого он не доверял никому.
– Стало быть, он часто получал подобные бочки?
– Да, мсье, многие скульптуры доставлялись именно в бочках.
– Понятно. И когда же груз был окончательно распакован?
– Только два дня спустя, мсье. В понедельник вечером.
– Куда потом дели бочку?
– Ее вернули продавцам в магазин. Через два или три дня оттуда специально прислали повозку.
– Постарайтесь вспомнить точнее, в какой день это случилось.
Дворецкий замолчал в задумчивости.
– В точности не припомню, мсье, уж извините. Как мне кажется, это было в среду или в четверг на той неделе.
– Спасибо, Франсуа. Есть еще одна вещь, о которой я хотел бы вас попросить. Буду бесконечно вам признателен, если вы предоставите мне образец почерка хозяйки.
Франсуа покачал головой.
– У меня нет ничего подобного, мсье, – ответил он, – но я покажу вам ее письменный стол, а вы уж, сделайте милость, поищите сами.
Они прошли в будуар, и Франсуа указал на маленький секретер с инкрустацией тонкой резьбой – великолепный образец мастерски изготовленной мебели, почти произведение искусства. Лефарж сел перед ним и начал просматривать бумаги.
– Кто-то успел порыться до нас, – заметил он чуть позже. – Почти ничего нет.
Ему попались старые счета, квитанции, рекламные буклеты, чьи-то чужие письма, не содержавшие ничего важного, обрывки машинописных текстов, но ни клочка бумаги с почерком самой владелицы секретера.
Внезапно Франсуа воскликнул:
– Полагаю, мне удастся раздобыть то, что вам нужно, господа, если вы несколько минут подождете.
– Так и есть, – сказал он, вернувшись гораздо быстрее, чем обещал. – Вероятно, это подойдет. Висело в рамке под стеклом в помещении для прислуги.
Он принес краткий документ, в котором распределялись обязанности между слугами, указывалось время их работы и прочая информация. Список был составлен, насколько могли поверхностно судить сыщики, той же рукой, которая написала прощальное послание к мсье Буараку. Лефарж бережно уложил его в свой рабочий блокнот.
– А теперь хотелось бы осмотреть комнату мадам.
Они провели тщательный поиск в спальне, надеясь обнаружить какие-нибудь давние письма, но безуспешно. Затем допросили остальных слуг, хотя тоже безрезультатно.
– Теперь осталось последнее, – обратился Лефарж к пожилому дворецкому. – Нам нужен список гостей званого ужина. Полный или хотя бы частичный.
– Думаю, что смогу перечислить их всех, – ответил Франсуа, и Лефарж записал фамилии в блокнот.
– Когда вы ожидаете возвращения домой хозяина? – спросил Бернли, закончив с составлением списка.
– Он уже должен был бы вернуться, мсье. Обычно мсье Буарак приезжает около половины седьмого.
Время приближалось к семи часам. Им пришлось лишь немного подождать, как донесся скрежет ключа в замке дверного засова.
– А, добрый вечер, джентльмены! – приветствовал их Буарак, заметив детективов в холле. – Вы, стало быть, уже здесь. Есть успехи?
– Особого продвижения вперед пока не наметилось, – ответил Лефарж и продолжил после небольшой паузы: – Однако есть кое-что, о чем мы хотели получить у вас информацию, мсье. Речь идет вот о той мраморной скульптурной группе.
– Что именно вас интересует?
– Не могли бы вы сообщить, при каких обстоятельствах приобрели ее и каким образом она была сюда доставлена?
– Разумеется. Как вы могли обратить внимание, я коллекционирую подобные вещи. Некоторое время назад проходил мимо салона Дюпьера на бульваре Капуцинок, заметил сквозь стекло витрины эту группу, и она сразу мне полюбилась. После недолгих колебаний я решил купить ее, и скульптуру мне доставили на дом… По-моему, в тот самый день, когда мы устраивали прием. Впрочем, это могло случиться днем раньше – не уверен на все сто процентов. Бочку я попросил внести в мой кабинет, чтобы лично распаковать ее.
Мне доставляет неизъяснимое наслаждение самому первым доставать из упаковки новые приобретения. Однако последовавшие события настолько расстроили меня, что я не находил в себе сил заняться этим. Только в понедельник ближе к вечеру, пытаясь отвлечься и отогнать мрачные мысли, я завершил распаковку. И эта скульптурная группа теперь перед вами.
– Скажите, мсье, – вмешался с вопросом Бернли, – мистера Феликса тоже интересовали подобные произведения искусства?
– Да, интересовали. Он художник, и его основная сфера интересов – живопись. Но при этом он обладал достаточно хорошими знаниями в области скульптуры.
– А он не мог проявлять интерес к этой же скульптурной группе, как вы считаете?
– Не берусь ничего утверждать определенно. Я рассказал ему о ней, детально описал, но, насколько мне известно, сам он ни разу не видел ее.
– Вы упоминали в беседе с ним цену?
– Да. Она стоила мне тысячу четыреста франков. Это ему почему-то особенно хотелось выяснить, как и название фирмы, у которой я приобрел статуэтку. Сказал, что не смог бы сразу позволить себе аналогичное приобретение, но позднее, возможно, захочет купить нечто подобное.
– Что ж, кажется, теперь мы закончили нашу работу здесь, мсье Буарак. Огромное вам спасибо.
– Желаю спокойной ночи, джентльмены.
Сыщики распрощались, дошли до конца авеню, на метро добрались до площади Согласия, откуда по рю Кастильон поднялись к Большим бульварам, где поужинали и скоротали время до очередной встречи в здании Сюрте.
Глава 16Инспектор Бернли в затруднительном положении
В девять часов вечера состоялось ставшее привычным совещание в кабинете шефа полиции.
– У меня тоже есть новости, – сказал мсье Шове, выслушав отчет Бернли и Лефаржа. – Я отправил агента на завод насосов, и он получил сведения, подтверждающие показания мсье Буарака относительно времени его прибытия туда и отъезда ночью, когда произошла авария. Поступил также ответ из Скотленд-Ярда. По получении телеграммы мистера Бернли, они сразу же предприняли расследование относительно бочки, отправленной через Гавр и Саутгемптон. Она, по всей видимости, благополучно прибыла на вокзал Ватерлоо утром следующего дня после отправки из Франции. Как вы знаете, на ней значился адрес в районе Тоттенхэм-Корт-роуд, и железнодорожники собирались, по своему обыкновению, доставить бочку туда на одном из своих грузовиков. Но не успели бочку выкатить из товарного вагона поезда, как появился человек, представившийся ее получателем. Оказалось, он хотел отвезти груз в другое место и с этой целью подготовил собственную повозку с кучером. Это был мужчина среднего роста, с темными волосами и бородой, причем клерк посчитал его иностранцем – как ему показалось, вероятно, французом. Он назвался Леоном Феликсом и предъявил в качестве доказательств несколько писем, адресованных ему по указанному в накладной адресу. Его попросили расписаться в получении, выдали бочку, и он увез ее. После чего никаких сведений о передвижениях незнакомца не имеется. Его след оказался полностью потерян. Работникам товарной станции Ватерлоо показали фотографию Феликса, и хотя клерк и его коллеги признают сходство, никто из них не готов опознать его как получателя груза.