Бернли вновь обрел уверенность в правильности взятого направления в расследовании. Потом его осенила еще одна идея. Если лошадь распрягали и она провела ночь в конюшне усадьбы, то какие-то следы обязательно остались. Он вернулся во двор и снова провел поиски, но на этот раз удача больше не улыбнулась ему. Пришлось признать, что лошадь на территории участка не держали очень давно.
Он допустил, что кучер оставил повозку, а лошадь увел с собой. Но такой вариант представлялся едва ли реальным, и инспектор решил пока оставить этот вопрос открытым.
Бернли вернулся в Скотленд-Ярд, где шеф выслушал его отчет с большим вниманием и тоже оказался под впечатлением от находок, сделанных инспектором. Он высказал свое мнение в пространном комментарии, закончив так:
– Мы, конечно, отправим булавку в Париж для опознания горничной. Но если разобраться, опознает она ее или нет, не столь уж важно. Мне кажется, нам удалось собрать против Феликса достаточно улик, чтобы передать дело в суд. Между прочим, совсем забыл упомянуть. Я отправил нашего человека к нему в фирму – в компанию, выпускающую рекламные плакаты. Там сообщили: Феликс брал отпуск как раз на ту неделю, когда бочка путешествовала из Парижа в Лондон и обратно. Разумеется, я не считаю этот факт еще одним доказательством против него, но он прекрасно вписывается в нашу версию.
Через два дня от мсье Шове пришла телеграмма:
«Сюзанна Доде опознала в булавке вещь, принадлежавшую мадам Буарак».
– Это окончательно решает вопрос, – сказал шеф и выписал ордер на арест Феликса, который следовало провести, как только тот почувствует себя достаточно здоровым для выписки из больницы.
Часть 3Лондон и Париж
Глава 21Защитники Феликса
Среди миллионов людей, развернувших утром газеты, у многих загорелись от возбужденного любопытства глаза при виде заголовков типа: «Тайна бочки. Леон Феликс взят под арест». Хотя полиция обнародовала далеко не все известные ей факты, в печать просочилось достаточно информации, чтобы вызвать живой интерес у широкой публики. Трагические обстоятельства дела, как и окружавшие его загадочные события, захватили воображение общества. Хотя считалось, что полицейские располагают всеми необходимыми доказательствами для ареста подозреваемого, однако никто, за исключением узкого круга официальных лиц, не имел реального представления, какого рода обвинения будут представлены против Феликса.
Но ни один человек из миллионов читателей газет не воспринял новости с таким глубоким изумлением и ощущением шока, как уже знакомый нам доктор Уильям Мартин из усадьбы «Вязы» близ деревни Брент по Грейт-Норт-роуд. Напомним, доктор Мартин был тем человеком, который на глазах притаившегося за деревьями констебля Уолкера пришел в «Сен-Мало» и пригласил Феликса в себе домой на партию в бридж. Они были давними приятелями. Много дней провели они вместе на берегу соседней речки за ловлей форели, много вечеров скоротали, играя на бильярде. Члены семьи Мартина тоже воспринимали Феликса как родного человека. Все они с радостью привечали его у себя в усадьбе, доверяя ему порой самые сокровенные мысли.
Поначалу доктор Мартин попросту отказывался верить попавшимся ему на глаза громким заголовкам в прессе. Феликс, его близкий и верный друг, арестован? И притом по подозрению в убийстве! Это представлялось совершенно невероятным, вселяло такой ужас, что он долго не мог осмыслить прочитанного. Он был готов принять случившееся за кошмарный сон, но в отличие от дурных сновидений реальность не исчезала, и хотя мысли доктора находились в некотором беспорядке, они то и дело возвращались к этим жутким событиям.
Поневоле он стал припоминать подробности жизни друга. Тот неизменно проявлял скрытность, не слишком откровенничая о себе, но доктору он всегда виделся человеком очень одиноким. Жил отшельником, и Мартин не вспомнил ни единого случая, чтобы к нему приезжали гости и оставались ночевать в его доме. Феликс ни разу не упоминал о каких-либо своих родственниках. «Кто же, – думал он, – придет ему на помощь сейчас?»
У такого доброго и отзывчивого человека, как доктор Уильям Мартин, подобный вопрос не мог долго оставаться без ответа. «Я должен навестить его, – размышлял он. – Нужно выяснить, кто будет представлять его интересы. И если больше никого нет, то эту миссию должен взять на себя я, делая все, что в моих силах».
Но возникали сложности практического свойства. Как получить разрешение на свидание с заключенным? Доктор не знал этого. Для мужчины своего возраста и общественного положения доктор Мартин был невежествен в юридических вопросах. Но стоило ему столкнуться с одним из них, как он неизбежно прибегал к самому простому выходу из положения – советовался с Клиффордом. Вот и новую проблему надо решать так же – посоветоваться с Клиффордом.
Клиффорд, носивший полное имя Джон Уэйкфилд Клиффорд, был старшим партнером в адвокатской конторе «Клиффорд и Льюишем» почетного судебного общества Грейс-Инн, а для Мартина стал доверенным лицом и закадычным другом. Случайно познакомившись в отпуске, они затем поддерживали тесные связи, часто бывали в гостях друг у друга. При этом внешне Клиффорд разительно отличался от веселого и беззаботного доктора. Низкорослый, уже в почтенных летах, умудренный жизненным опытом, он неизменно одевался с тщательной элегантностью, бережно ухаживал за седой шевелюрой и усами – словом, мог служить живым воплощением порядка во всем. Его манеры отличала сдержанность и даже холодность, но природное чувство юмора не давало ему окончательно превратиться в сухого и скучного педанта.
Юристом он был первоклассным. Те, кто восхищался им, называя адвокатом от бога, знали, что не только ум, проницательность и опыт делают его столь грозным оппонентом в любом суде. В основе всего этого лежала скрытая от поверхностного взгляда бесконечная доброта этого человека.
Неотложные дела продержали Мартина на работе всю первую половину дня, но после обеда, около трех часов пополудни, он уже поднимался по ступенькам к дверям фирмы «Клиффорд и Льюишем».
– Мартин! Как поживаешь? Очень рад тебя видеть. Чему обязан неожиданным удовольствием?
– Спасибо, дружище, – сказал доктор, принимая предложенную хозяином сигару и опускаясь в удобное кожаное кресло. – Боюсь только, что мой визит не доставит тебе удовольствия. Я пришел по довольно неприятному делу. У тебя есть несколько свободных минут?
Его собеседник с серьезным видом кивнул в ответ.
– Разумеется, – сказал он. – Я в твоем распоряжении.
– Речь идет о моем соседе Леоне Феликсе, – продолжил доктор, перейдя без долгих предисловий к сути. – Ты, вероятно, читал, что вчера вечером его арестовали по обвинению в убийстве женщины, чей труп был обнаружен внутри некой бочки? Тебе известно об этом?
– Я видел публикации в утренней прессе. Так, стало быть, Феликс – твой сосед?
– Да, и близкий друг. Он так часто бывал в моем доме, что стал восприниматься нами как член семьи.
– В самом деле? В таком случае весьма прискорбно знать, что с ним стряслось.
– Я много думал о нем и до крайности расстроен. Мы все огорчены. И потому мне нужен твой совет. Можно ли хоть чем-то помочь ему?
– Ты имеешь в виду юридическую защиту?
– Да.
– Вы встречались после его ареста?
– Нет, и как раз об этом я хотел в первую очередь спросить тебя. Мне не известен порядок получения разрешения на свидание.
– Его можно добиться, если в заявлении указать достаточно уважительную причину. Как я догадываюсь, ты пока даже не знаешь, имеется ли у него собственный план защиты?
– Верно. Если честно, моя идея заключалась в том, чтобы побеседовать с ним, и если он не успел нанять для себя другого адвоката, просить тебя стать им.
Клиффорд медленно кивнул. Предложение Мартина выглядело для него привлекательным с любой точки зрения. Если даже оставить в стороне вопрос о денежном вознаграждении за услуги, дело столь драматического и необычного свойства обещало стать одним из самых громких процессов года. И он решил, что если обвиняемый согласится, нужно засучив рукава, не оставить камня на камне от обвинений и добиться оправдания.
– Если ты уговоришь его передать дело нам, – сказал он после продолжительной паузы, – то можешь быть уверен: мы сделаем для твоего приятеля все, что в наших силах. Но должен предупредить, что обойдется это недешево. Мы соберем группу защитников – вероятно, из двух или трех адвокатов, – а их гонорары весьма высоки. Как ты понимаешь, – он улыбнулся своей суховатой улыбкой, – нам тоже надо зарабатывать на жизнь. Возникнут расходы, связанные с поисками свидетелей, для чего может потребоваться частный детектив. Короче, защита в любом крупном деле связана с не менее крупными издержками. Способен ли твой друг оплатить их? Каково его материальное положение?
– По-моему, он не испытывает финансовых затруднений, – ответил Мартин, – но в любом случае все денежные вопросы я беру на себя. Феликс заплатит, сколько сможет. Я покрою остальное, если возникнет необходимость, из собственных средств.
Клиффорд пристально посмотрел на собеседника.
– Должен признать, это благородно с твоей стороны, Мартин. – Он снова замолчал, словно собираясь развить тему, но потом передумал, сменил тон и продолжил: – В таком случае тебе следует встретиться с Феликсом и обсудить его намерения. Если ты располагаешь временем, я готов сейчас же отправиться с тобой на Боу-стрит, чтобы попытаться немедленно получить разрешение на свидание. В ходе разговора с ним ты выяснишь положение. Мы охотно возьмемся за его защиту при условии, что он в ней нуждается. Но пусть чувствует себя совершенно свободным: он может обратиться к услугам любых других адвокатов. Договорились?
– Спасибо, Клиффорд. Да, я принимаю твои условия. Меня все вполне устраивает.
Представив своего приятеля и теперь почти клиента начальству знаменитого полицейского участка на Боу-стрит, юрист извинился и отправился по другим делам. А Мартин в одиночестве стал дожидаться формального ордера на посещение заключенного, выдача которого потребовала гораздо больше времени, чем он предполагал. И только около пяти часов вечера дверь камеры Феликса открыли, чтобы впустить к нему старого друга.