Пока фрау Клемент продолжала говорить, Тина открыла сообщение.
«Мне только что закрыли доступ к архиву».
Тина замерла. «Кто бы это мог быть!» Прислушалась, затем прокрутила сообщение дальше.
«Двадцать лет назад „Группа-6“ ликвидировала наркокартель Томаса Хардковски. Он отправился на двадцать лет за решетку и освободился восемь дней назад. Я буду…»
На этом сообщение обрывалось. Второе не пришло. На всякий случай Тина выключила телефон и сунула обратно в карман.
Хардковски! Эту фамилию она никогда не слышала. Она подняла взгляд и посмотрела в конец прохода. Фрау Клемент все еще говорила.
– Да, спасибо, – наконец оборвал ее Тимбольдт.
Затем Тина услышала, как оба покинули архив и закрыли дверь. Она вытерла пот со лба и глубоко вздохнула. «Ладно, дальше!» Она отодвинула следующую папку в сторону.
Восемьдесят восемь.
Она уже хотела вытащить следующую папку, как озадаченно уставилась на номер.
Девяносто.
Не может быть! Где номер 89? Она лихорадочно просмотрела все папки еще раз – в надежде, что искомый акт расположен не по порядку. Но она знала, что это не так.
Кто-то забрал папку и из этого архива. Таким образом, у Хесс был единственный экземпляр документов. И они по большей части сгорели в камине.
Это был классический тупик.
Но посещение архива оказалось не напрасным. Теперь она знала, что Тимбольдт пытается всеми способами выяснить, чем они с Сабиной так интересуются, и одновременно помешать им узнать больше.
29. Понедельник, 30 мая
Нора встала и открыла балконную дверь. Ветер надувал занавеску, и она развевалась голубым парусом посреди вездесущей душной жары.
– А после того, как количество умерших от наркотиков возросло, была образована «Группа-6», – закончил Харди свой рассказ. Он налил себе уже второй бокал «Бейлиса» и сидел рядом с Норой на диване. Твинки, с минуту потоптавшись на бедрах, урча, опять свернулась клубком у него на коленях.
– А кто входил в эту группу?
– Фамилии всегда держались в секрете. – Он кивнул на ноутбук у Норы на коленях. – Теперь мы можем начать?
– Еще секунду. Кто этот мужчина в доме?
– Антуан Томашевски. Один мой старый друг.
– Это он разбил тебе нос? – улыбаясь, спросила Нора и провела пальцем по губам Харди.
Это должна была быть шутка, но Харди не улыбнулся.
– Да, он.
– Правда? – Нора убрала руку. – Отличные у тебя друзья.
– Это было необходимо. От него я получил ключ к сейфу.
– Почему ты не спросил его, от чего он?
– Его дом прослушивается. Телефон, вероятно, тоже, а я не хотел, чтобы кто-то нашел этот сейф до меня.
– Понимаю. – Она кивнула. – А кто эти мужчина и женщина перед его домом?
– Геральд Рорбек и Анна Хагена. Два сотрудника БКА.
– Откуда тебе это известно?
– Я знаю их по прежним временам.
– Бывшие коллеги?
Харди кивнул.
– Они тебя ищут?
Харди помотал головой.
– Я отсидел свой срок и теперь свободный человек.
– О’кей. – Больше Нора ничего не сказала.
Очевидно, теперь она выяснила все, что хотела знать.
– Сколько ты смогла разобрать? – спросил он.
– Большую часть. Я научилась уже хорошо читать по губам франкфуртский диалект. Об остальном – когда лиц не видно в фас – я догадалась. – Она включила видео и начала озвучивать его, произнося слова, которые разобрала по движениям губ. – Привет, Антуан, как у вас дела?
– …И как прошла вчера вечеринка? – спросил Рорбек и бросил взгляд за спину Томашевски в дом.
– Спасибо, хорошо. Моя жена отмечала пятидесятилетие. Почему вы не зашли?
– Избавьте нас от этих любезностей! – оборвала его Хагена. – Вы знаете, почему мы здесь.
Томашевски попытался улыбнуться.
– Нет, почему?
Рорбек сделал шаг к нему.
– Хардковски был вчера вечером у вас. Чего он хотел?
Томашевски пожал плечами:
– Без понятия, у меня с ним больше нет дел.
– Чего он хотел? – резко повторила Хагена.
– Он болтал что-то о какой-то сумке. Вероятно, хотел денег. Но я понятия не имею, о чем он говорил.
– Какая сумка?
– Очевидно, он недавно вышел из тюрьмы. Полагаю, хотел получить свои вещи. Но я уже много лет не поддерживаю с ним никаких контактов.
– Он упоминал «Группу-6»? – спросил Рорбек.
– Что? Какую группу? Нет.
Тут на улицу вышла и жена Томашевски и встала рядом с мужем.
– Что вам нужно?
– Чего хотел от вас Томас Хардковски вчера вечером?
– Мой муж раньше работал на Харди, этого мерзавца.
– Мы это знаем, но…
– Я еще не закончила! – перебила Кристиана Томашевски сотрудницу БКА. – Но с тех пор, как мой муж отсидел свой срок, мы не имеем больше ничего общего с ним и его делами. Это больной убийца женщин и детей, и, хотя он отсидел свое, как и мой муж, – для нас он навсегда останется таким. Антуан вышвырнул его из дома, и я сомневаюсь, что он появится снова. – Она взяла мужа под руку. – Этому подонку здесь нечего делать. Так что вам от нас нужно?
– Если вы еще раз его увидите, немедленно позвоните нам.
Жена Томашевски взяла визитную карточку.
– Хорошо. А вы в будущем можете не утруждаться и не следить за нашим домом.
– Мы не ведем наблюдения за вашим домом, – сказала Хагена.
– Конечно, – вмешался в разговор Томашевски. – Тогда это, вероятно, совпадение, что ваши коллеги Тимбольдт и Ломан время от времени катаются вверх-вниз по улице, с тех пор как Харди выпустили?
– Об этом мы ничего не знаем, – сказал Рорбек.
– Расскажите это своей бабушке.
– Эй, здесь мы задаем вопросы! – перебила Хагена. – Позвоните нам, как только Харди снова появится у вас.
– А почему?
– Потому что мы хотим это знать.
Хагена и Рорбек развернулись и пошли к своей машине.
Томашевски с женой остались стоять у входа и смотрели им вслед.
– Они оставят нас в покое? – спросила она.
– Не думаю.
– Тогда пусть они хотя бы лучше договариваются со своими коллегами.
– Они исправятся, не беспокойся.
Томашевски и его жена вошли в дом и захлопнули за собой дверь.
Харди разочарованно посмотрел на Нору.
– И это все?
– Да. Не похоже, что этот Томашевски и его жена твои друзья.
– Они должны дистанцироваться от меня. Иначе БКА не отстанет от них.
– Почему?
– Именно этого я и не знаю.
– О’кей, и что ты теперь скажешь об этом разговоре?
– Рорбек и Хагена в отчаянии, – пробормотал Харди. – Причину я смогу назвать тебе, когда заберу свою сумку из сейфа.
– То есть сейчас ты знаешь не больше, чем раньше, – сказала Нора.
– Не совсем. – Он наморщил лоб. – Теперь я знаю, что в это впутаны не только эти двое, но еще Тимбольдт и Ломан.
– Их ты тоже знаешь?
Харди кивнул:
– Еще с прежних времен.
– О’кей. – Нора отодвинула ноутбук в сторону и положила нога на ногу. – Знаешь что? Я помогу тебе.
– Ты уже помогла, больше тебе ничего не нужно делать.
– Если они следят за тобой, то наверняка знают, что ты сейчас у меня. Поэтому я уже все равно влипла – хочу этого или нет.
Харди посмотрел в сторону.
– В этом вся Нора, – пробормотал он.
Нора постучала по его плечу.
– Что ты сказал?
Он взглянул на нее.
– Что я очень ценю твою помощь.
– Лжец!
– Ты не должна этого делать.
– Я хочу. Но при одном условии.
– Я слушаю.
– Я помогу тебе – из симпатии и потому, что верю, что Лиззи и твоих дочерей убили, а ты оказался козлом отпущения. Но я должна спросить еще кое-что… – Она сделала паузу. – Ты хочешь мести или справедливости?
Он долго думал над этим вопросом.
– Справедливости, – наконец сказал он.
– Это хорошо. Месть тебя просто разрушит.
– Верно, – ответил Харди. «Месть меня разрушит».
– Обещаешь?
– Обещаю, – сказал он. Но все зависело от того, какая правда обнаружится.
30
После разговора с Франком Айзнером в банке «Клементони» Сабина тут же поехала к Старому кладбищу в Висбадене, однако нашла там не то, что искала.
Теперь она была на пути к Бибрихскому кладбищу, третьему по величине в Висбадене, которое располагалось на юге города на возвышенности. Без доступа к системам БКА и реестру актов гражданского состояния Сабина была отрезана от всей информации, которая могла бы ей помочь. Справок по телефону ей тоже не дадут, но у нее была идея, как узнать по крайней мере еще несколько фактов, прежде чем она будет преподавать в академии с завтрашнего дня и до тех пор, пока Тимбольдт не доверит ей других заданий. Однако наверняка не в архиве, потому что она могла получить доступ к тому, что ей не положено знать. Такое ее не устраивало, потому что не для этого она два года надрывала задницу в академии.
Только она припарковала машину, как зазвонил ее телефон. «Мартен С. Снейдер» отобразилось на дисплее, и она ответила.
– Вы уже собрали ваш телефон? – едко заметила она, выходя из машины.
Снейдер не ответил.
– И пришли в себя? – спросила она.
– Вчера вечером я выкурил всего три косячка.
– Надеюсь, вы переживете ломку. – Она заперла машину. – Чего вы хотите? Я тороплюсь.
– Где вы?
Она направилась к входным воротам.
– На кладбище в Бибрихе.
– Ищете подходящую могилу для Дитриха Хесса?
Сабина сглотнула. Хотя Снейдер и Хесс враждовали несколько десятилетий, он мог бы воздержаться от этого бестактного замечания.
– У вас столько же чувств, как у ротвейлера. Хесс еще жив! Откуда вы знаете о его попытке самоубийства?
– После того как я дал вам вчера его адрес, я просто хотел узнать, как прошел разговор, – сказал Снейдер. – Хесс не из тех, кто пускает себе пулю в голову.
– Это я сама знаю.
Она дошла до первых могил и вытащила вполне свежий букет из одной из ваз. «Ненадолго одолжила!»
– Какие у вас предположения? – спросил он после ее молчания.
– Это уж слишком! – не сдержалась Сабина. – Вы отмалчиваетесь, ничего мне не говорите, а я должна делиться с вами своими предположениями.