– Именно, Белочка.
– Так не пойдет, Мартен Сомерсет Снейдер.
Сабина миновала часовню, несколько мавзолеев и памятников погибшим в войнах и шла дальше в центр кладбища.
– Почему вы тяжело дышите?
– Потому что меня так возбуждает разговор с вами.
– Я так и думал. – Он помолчал. – Quid pro quo?[5] – спросил он наконец.
Тем временем Сабина добралась до центральной траурной аллеи. Рядом располагался офис управляющего кладбищем. Уже издалека она увидела через окно, что за письменным столом кто-то сидит.
– Согласна. Quid pro quo, – подтвердила она, потому что это был, похоже, единственный шанс что-нибудь выяснить. – Но если вы меня опять подведете, то на этом все кончено.
– Что вы хотите знать?
– Расскажите мне о Франке Айзнере и Томасе Хардковски.
– Не по телефону. Я как раз сижу в такси и приеду на кладбище. Догадываюсь, куда вы направляетесь.
– Хорошо, я жду вас здесь. – Сабина положила трубку, убрала телефон и постучала в дверь управляющего.
Вскоре дверь открылась, и наружу вышла маленькая толстая женщина.
– Добрый день, – сказала Сабина ласковым голосом. – Я хотела бы положить цветы на родственную могилу Франка Айзнера, но забыла, в каком ряду она находится.
– Франк Айзнер? – повторила женщина.
– Да, все верно.
– Секунду. – Она вернулась в офис. – Нет, фу! – Вокруг нее подпрыгивала длинношерстная такса, которую она отгоняла рукой.
Сабина услышала скрип старого вращающегося стула, затем стук по клавиатуре.
– Вы сказали Айзнер? – крикнула из комнаты женщина.
– Да, А-Й-З-Н-Е-Р, – по буквам произнесла Сабина.
Тем временем цветы повяли.
– Участок Д, дорожка номер одиннадцать, в самом конце.
– А, я припоминаю! – прокричала в ответ Сабина. – В самом конце справа?
– Слева!
– Да, я всегда плохо ориентировалась.
– Нет, вы правы, могила действительно справа.
Так что сейчас?
– Мне вас проводить? Нельзя, фу!
– Нет, не нужно. – Сабина направилась к участку Д и, проходя мимо множества могил, в которых лежали известные личности, искала дорожку номер одиннадцать. Вообще-то это кладбище, напоминающее ухоженный парк, было бы идеально для прогулок. Но не в такой невыносимо жаркий день, как сегодня.
Дойдя до конца гравийной дорожки, она наконец нашла могилу под старой сосной. Возможно, в Висбадене было несколько Франков Айзнеров, но она все равно была уверена, что пришла туда, куда нужно.
Перед ней лежала украшенная орнаментами прямоугольная мраморная плита со свежими цветами в вазе и с тяжелым металлическим кольцом в центре. Не запущенная, а очень даже ухоженная могила. На памятнике было выгравировано лишь одно имя.
ИРЕНА АЙЗНЕР
Любимая жена и мать
Мертвы лишь те,
о ком никто не вспоминает.
Мать? Как странно. Айзнер не упоминал детей. Сабина положила цветы на могилу, встала рядом в тени дерева и изучала дату рождения на мраморной доске. Подсчитала в уме. Сейчас Ирене было бы сорок восемь лет. Этот возраст подходил Франку Айзнеру.
Она рассматривала фотографию женщины. Молодая, с приветливой открытой улыбкой, черные волосы до плеч. Прическа соответствовала моде конца девяностых. Лишь сейчас Сабина осознала дату смерти.
У нее перехватило дыхание. Ирена Айзнер была мертва более двадцати лет. Она умерла в тот же год, когда в пожаре погибла семья Томаса Хардковски. Пожар произошел первого июня, а Ирена Айзнер умерла третьего мая, за месяц до этого.
Тут Сабина услышала хруст гравия и приближающиеся шаги. Не оборачиваясь, она знала, кто это – до нее доносился сладковатый запах марихуаны.
Краем глаза она увидела, как рядом с ней встал мужчина.
– Привет, Белочка.
– Привет, Снейдер, – сказала она и взглянула на него.
На Снейдере были костюмные брюки и, несмотря на жару, белая рубашка с длинным рукавом и галстук. Глаза ввалились, а на лице – вопреки летней погоде – была, как всегда, нездоровая бледность.
– Быстро вы приехали.
– Я был поблизости.
«Какое совпадение!»
– Где ваш пес? – спросила она.
– Винсент не мой пес.
– Я знаю, он лишь постоянный гость в вашем доме. Где он, кстати?
– Не захотел ехать со мной на такси, его постоянно укачивает в машине и рвет. – Снейдер затянулся самокруткой.
– У вас проблемы с наркотиками? – спросила она.
– Нет, а вот без них есть.
«Какая пошлость! Отлично! И этот мужчина тебя обучал».
Снейдер взглянул на могилу.
– Почему вы пришли именно сюда?
– Меня привела интуиция.
Он улыбнулся.
– Ваша интуиция? – Это прозвучало почти как издевка.
– Франк Айзнер упомянул о смерти своей жены. Я хотела узнать об этом больше.
Он указал на мраморную доску.
– Дату смерти?
– Именно. – Сабина кивнула. Кроме того, она хотела проверить, в каком состоянии могила, потому что это многое сказало бы об Айзнере. Можно проникнуть в психику убийцы на месте преступления, но то же самое касается и других мест, и людей. А эта могила говорила Сабине, что Айзнер любил свою жену и все еще любит. – У них были дети?
Снейдер кивнул:
– Неродившийся сын. Во время вскрытия выяснилось, что на момент смерти она была на четвертом месяце.
Сабина сглотнула.
– Как она умерла? Самоубийство?
Снейдер помотал головой.
– Передозировка наркотиков?
– Не совсем, – ответил Снейдер. – Ее убили. Я расследовал тогда ее смерть. Жуткое дело. Некий Кржистоф – бывший польский солдат – отсидел за это в тюрьме Бютцов.
– Он знал о беременности Ирены?
– Нет.
– Он отсидел в тюрьме? – повторила она. – А теперь снова на свободе?
Снейдер кивнул.
– Его, случайно, выпустили не одновременно с Томасом Хардковски?
– Нет, Кржистоф получил лишь пятнадцать лет.
– Значит, он вышел пять лет назад. – Это не вписывалось в актуальную временную схему. – Харди и Кржистоф знали друг друга?
Снейдер затянулся и поморщился.
– Думаю, да.
– Смерть жены Айзнера как-то связана с деятельностью «Группы-6»?
Снейдер пожал плечами:
– Я не знаю.
Сабина внимательно посмотрела на него.
– Я знаю, когда вы лжете. – Снейдер молчал. – Я успела взглянуть на небольшую часть актов с пометкой «конфиденциально», прежде чем они сгорели в камине Хесса, – сказала она затем. – Что в них было?
Снейдер удивленно приподнял бровь.
– Хесс сжег эти документы? Я бы сам хотел знать, что в них было.
– И я должна вам поверить? Я думала, мы обменяемся информацией, которую знаем.
– Я сказал вам все, что знаю, – возразил Снейдер.
– Что вы обсуждали вчера вечером в баре с Дирком ван Нистельроем?
– Он хотел получить мой личный номер телефона. Так, а сейчас моя очередь. – Он наклонил голову и устремил на Сабину свой орлиный взгляд, от которого ничто не могло укрыться. – Вы были вчера вечером у Дитриха Хесса. Что вы знаете о попытке самоубийства и что видели в документах?
Сабина уставилась на него.
– Да пошли вы! Пока не будете играть честно и не расскажете мне все, что знаете, от меня не услышите ни слова.
– Официально вы больше не расследуете это дело.
– Это так. В противном случае я бы отправила вас в следственный изолятор до тех пор, пока у вас не начнется ломка и кластерные боли не разорвут вам череп.
– Вы уже не прежняя маленькая Белочка. Вы превратились в дикую кошку, которая показывает когти.
– Я всегда была такой. Итак – последний шанс! – Сабина требовательно взглянула на него.
– Я не знаю, что содержалось в документах.
– Как хотите. – Она подняла позаимствованный букет с мраморной плиты и, не прощаясь со Снейдером, направилась в сторону выхода, где хотела вернуть цветы на прежнее место. Она была уверена, что Снейдер провожает ее вопросительным взглядом. Однако Сабина надеялась, что он крикнет ей что-нибудь в спину и наконец-то заговорит. Но он молчал. Просто стоял и смотрел ей вслед.
«Вот упертый осел!»
Снейдер ни за кем не будет бегать.
Или он и правда ничего не знает? Маловероятно.
Во всяком случае, с блефом у нее ничего не вышло. Тогда план Б! Она должна еще раз поговорить с Айзнером.
Снейдер проводил взглядом Сабину, которая исчезла с букетом в руке.
Тут завибрировал его сотовый. Он вытащил его из кармана и посмотрел на дисплей. Эсэмэс. Этого сообщения он ждал со вчерашнего дня. Оно состояло всего из трех слов: «О’кей. Можешь начинать!»
Несмотря на жару, его бросило в холод.
Первым делом он позвонит в университет.
31
Заходящее солнце окрасило местность в пятнадцати километрах к югу от Франкфурта в темно-оранжевые тона. Навигатор привел Сабину к Лангенскому лесному озеру, на берегу которого жил Франк Айзнер.
На интернет-странице его охранного агентства был указан только адрес офиса, и Сабина не хотела спрашивать кого-то из своих коллег о его домашнем адресе. Поэтому еще раз нанесла визит управляющей кладбищем. Однако та отнеслась к просьбе недоверчиво. Сабина показала ей свое служебное удостоверение и таким образом выяснила, на чью фамилию и какой адрес зарегистрирована могила Айзнер: Лангенское лесное озеро, восточный берег, Форстштрассе, 5.
«Лесное озеро» звучало так идиллически и уединенно, на самом деле это был водоем почти в шестьдесят гектаров, с белыми песчаными пляжами и причалами для лодок. Также имелась площадка для кемпинга, зона нудистов и мостики для рыбаков. В это время в ослепительно-голубой воде было еще полно катамаранов и парусных яхт.
Поверхность озера сверкала в лучах солнца, и Сабине пришлось надеть солнцезащитные очки. Она подъехала к восточному берегу, где густой лес доходил почти до самой воды. И здесь живет Айзнер?
Навигатор действительно повел ее по узкой лесной тропе, которая спускалась к берегу. Там, окруженная деревьями, оказалась небольшая площадка для парковки машин. Рядом находился участок Айзнера. Можно было догадаться, что это единственный дом в окрестностях, потому что разрешение на строительство должно было стоить немало. Высокая цена за спокойствие и уединенность.