«Самооборона?» Сабина посмотрела на Айзнера. Он держал в руке ее пистолет, который до этого улетел в подвал. На столе стояли стаканы и кувшин с водой, где плавали дольки лайма. Рядом лежал телефон Сабины.
– Можно я позвоню? – Она потянулась к телефону.
Но Айзнер в тот же момент поднял пистолет.
– Нет, нельзя.
– Что это значит? Вы мешаете…
– Закройте рот! – прикрикнул он на нее. – В настоящий момент вы для меня преступница, которая незаконно проникла в мой дом.
Сабина потрогала пальцами поврежденное запястье, которое опухло и посинело.
– Вы серьезно считаете, что я вырвала сигнализацию из стены? А что с этим? – Она подняла руку. – Это я тоже сама сделала?
– Запястье не сломано.
– Как хорошо, тем не менее можно мне пузырь со льдом?
– Нет.
– Большое спасибо. И что теперь?
– Датчик открытия подвальной двери имеет выдержку времени тридцать секунд, за которые нужно ввести код. За это время вы или ваш сообщник вырвали из стены сирену сигнализации, утопили ее в ведре, а затем вытащили кабель стационарного телефона из гнезда. Правда слишком поздно! Датчик уже отправил сигнал на центральное устройство, и тревожный звонок был сделан.
– Зачем вы мне это рассказываете?
– Потому что полиция тоже получила сигнал тихой тревоги. Вообще-то им давно пора быть здесь.
– Я и есть полиция!
– Тогда вы знаете, что находитесь в трудном положении.
О господи! Сабина сделала глубокий вдох и выдох. Казалось, что голова в любой момент разорвется.
– Можно сделать глоток воды?
– Нет!
Она проигнорировала его ответ и наклонилась к стакану.
Айзнер поднял пистолет.
– Я неясно говорю? Сидите спокойно и не двигайтесь!
Сабина поверить не могла. Какой идиот!
– Ладно, – наконец сказала она, потому что не хотела тратить силы на длительные дискуссии. – Опустите оружие.
Айзнер играл с ее пистолетом, перекладывая его из руки в руку.
– «Глок-17». Хорошая модель. Когда я служил, у нас тоже был «глок». – Он рассматривал затвор.
Сабина знала, что пистолет все еще заряжен.
– Пожалуйста, не направляйте ствол на меня.
– Я не новичок. – Оружие тяжело лежало в его ладони, и ствол по-прежнему смотрел в ее сторону. – Теперь мы будем вместе ждать полицию.
«Проклятье!» Она поехала к Франку Айзнеру и проникла в его дом без соответствующих полномочий. У нее даже не было официального задания расследовать одно из дел, которыми они с Тиной занимались. Тимбольдт с нее три шкуры спустит.
– Вы должны наконец начать отвечать на мои вопросы, – пошла в наступление Сабина.
– Я не собираюсь отвечать. Вы решили, что раз визит в банк ничего не дал, то вы просто немного осмотритесь здесь.
– Ваш сейф открыли.
– Я знаю.
– Преступник сбежал со спортивной сумкой. Вы его видели?
– Нет.
– Рядом с домом в лесу стоит белый минивэн «фольксваген»?
– Нет.
Сабина подвинулась вперед на край дивана.
– Послушайте, я его видела. Я знаю, кто это.
– И кто же?
– Скажите, что было в сейфе.
Айзнер молчал.
– Почему Кржистоф убил вашу жену?
Айзнер удивленно посмотрел на нее. Затем сделал глубокий вдох.
– Меня это тоже интересует – вы что-то об этом знаете?
– Нет. Над чем вы работали с «Группой-6» двадцать лет назад? – не отступалась она. – Почему против «Группы-6» проводили расследование и что было на допросах службой ведомственного надзора?
Айзнер долго смотрел на нее.
– Что вы знаете об актах с пометкой «конфиденциально»?
Сабина подумала о мнимой попытке самоубийства в загородном доме Дитриха Хесса и об открытом сейфе.
– Этого я не могу вам сказать.
– Почему?
– Вы больше не работаете в БКА, так с какой стати я должна вам что-то рассказывать? В настоящий момент вы для меня такой же подозреваемый, как и другие члены «Группы-6».
– Тогда поговорите с другими, они все-таки ваши коллеги.
– Двое из них мертвы, один тяжело ранен, а два других… ну, это не так просто. Итак? – Сабина подождала.
Но Айзнер молчал.
– Проклятье! – выругалась Сабина. «Как можно быть таким упертым?» – Послушайте, – резко сказала она, но закашлялась, потому что в горле у нее по-прежнему першило. – Когда я была у вас в банке, предупредила, что с вами может что-нибудь случиться. Так и произошло. Но мы мог ли бы это предотвратить.
Айзнер задумался.
– Что вы предлагаете?
– Сотрудничество со мной. Вместе мы можем пролить свет на это дело и схватить преступника.
– Кто это был?
Сабина протянула руку.
– Сначала, пожалуйста, верните мой пистолет! Айзнер ослабил галстук и провел рукой по щетине. Затем перевернул пистолет, взял его за ствол и передал Сабине.
– Спасибо. – Она вытащила магазин, отодвинула затвор и достала патрон. Проверив магазин, вставила патрон обратно. Теперь он был полон, на все семнадцать выстрелов. Она убрала пистолет в кобуру. – Теперь мне можно сделать глоток?
– Пожалуйста.
Она налила себе стакан воды и жадно выпила.
– Не так быстро, – предупредил он ее. – У вас сильная гематома на шее.
Она поставила стакан и лишь теперь заметила, как сильно у нее опухла шея.
– В ваш дом проник Томас Хардковски.
– Харди? – повторил Айзнер.
– Значит, вы его знаете.
– Да, – буркнул он. – В конце 80-х и начале 90-х мы были коллегами, но никогда не пересекались по работе. В то время в отделе по международной борьбе с наркотиками БКА было около тысячи человек.
– Он взломал ваш сейф и, предположительно, сейф Дитриха Хесса. Что он искал?
Айзнер пожал плечами:
– Понятия не имею.
– Черт! Подумайте!
– И так думаю, – успокоил он ее. – Но я не знаю, что он мог искать. Он сумасшедший, понимаете? Живет в мире фантазий, которые сам выдумывает, при этом настолько убедителен, что манипулирует другими. Поэтому – и из-за приступов агрессии – его уволили из БКА.
– Его уволили? Я думала, он сам ушел.
– Нет. – Айзнер рассмеялся. – Работа в отделе по международной борьбе с наркотиками – специализация кокаин – сильно его затянула. Не каждый создан для такой среды. Он познакомился с парой жуликов, и они сбили его с пути. Харди не сдал ежегодный психологический тест и был переведен в другой отдел. Там он стал агрессивным, угрожал коллегам, после чего его отстранили от службы, а потом уволили. Он нуждался в деньгах, у него была молодая семья. Однажды я услышал, что он якобы хочет замутить собственный наркобизнес, что он потом и сделал.
– Хорошо, а что было дальше?
Айзнер откинулся на стуле.
– Двадцать лет назад Хесс, Тимбольдт, Ломан, Рорбек, Хагена и я служили в департаменте по борьбе с наркотиками. «Группа-6», работа под прикрытием в Гессене и окрестностях. Мы были еще относительно молоды, очень мотивированы и за год провели много успешных и сложных операций. Затем несколько конкурирующих наркобанд подожгли склад Харди. Во время взрыва газа было уничтожено полтонны наркотиков.
– Харди работал на одну из этих групп?
Айзнер помотал головой.
– У него был собственный бизнес. Правда, он быстро разросся, и некоторым это не понравилось. Первого июня, после взрыва, сгорели и его нарколаборатории.
– И при этом погибла его семья, – добавила Сабина.
Айзнер снова помотал головой.
– Это произошло во время пожара в его доме, который он якобы сам и устроил.
– Вы в это верите?
Айзнер шумно вдохнул.
– Честно говоря: я не знаю. Тест на детекторе лжи, который мы проводили, говорит «Нет». Но есть свидетель, который видел, как в это время он выходил из своего дома, и психологическая экспертиза подтверждает, что он мог совершить этот поступок, но просто забыл все детали.
Сабина знала об этом заключении, но прикинулась неосведомленной.
– То есть смерть семьи не была запланирована, домочадцы оказались сопутствующими потерями?
Айзнер кивнул.
– Видимо, он не рассчитывал на то, что кто-то будет дома, а когда огонь вспыхнул, уже не успел спасти жену и детей. Некоторые утверждают, что он специально убил жену, потому что она слишком много знала, и только смерть детей была несчастным случаем. Девочки должны были гостить у друзей.
– Вы знали его жену?
Айзнер почесал бороду, задумчиво провел пальцами по шраму на горле и наконец помотал головой:
– Нет, я не был с ней знаком.
– О чем шла речь на допросах, которые проводила служба ведомственного надзора?
– Так как Харди работал в департаменте по борьбе с наркотиками и к тому же был коллегой Хесса, «Группе-6» приписывали связи с наркобизнесом Харди. Эти слухи и подозрения держались долго. Представьте себе: кто-то уходит из БКА и начинает свой бизнес. – Он изменил голос. – «Наверняка, у него есть контакты с бывшими коллегами. Наверняка в этом замешаны сотрудники БКА. Конечно, иначе быть не может». Такую чушь несли. Вот об этом шла речь на допросах.
– Были какие-то последствия?
Айзнер помотал головой.
– В итоге нет. Но нас подозревали в коррупции, на всякий случай начали дисциплинарное преследование, и УК взяли нас за яйца.
– УК? – повторила Сабина.
– Убийцы коллег. Так мы тогда называли службу ведомственного надзора. Расследование продолжалось год. За нами следили, то и дело допрашивали, проводили обыски в личных квартирах и на рабочих местах. В это время на нас давили все. Прокуратура, служба внутренней безопасности, служба ведомственного надзора и даже собственные коллеги.
– И Снейдер тоже? – спросила Сабина.
– Он нет.
– Это меня удивляет, хотя бы из-за его многолетней ненависти к Хессу. Если бы Снейдер почуял возможность насолить Хессу, он, как бультерьер, впился бы в его икру и больше не выпустил.
– Возможно, он отказался от личной мести потому, что тем самым втянул бы в неприятности и других, а с Ломаном они большие друзья.
Сабина задумалась.
– Возможно.
– Как бы то ни было, мы не прикрывались обязанностью соблюдать служебную тайну, и допросы проходили без адвокатов. В конце концов улик и результатов расследования оказалось недостаточно. Никого из нас не отстранили от службы, не уволили и не привлекли к судебной ответственности.