– Я поднялся по служебной лестнице. Поставляю врачам, аптекам и больницам медикаменты, шприцы и марлевые бинты.
– И бизнес идет хорошо?
– Как никогда. – Кржистоф отбросил мокрую футболку в сторону. – Сегодняшняя медицина настолько развита, что здоровых людей почти не осталось.
«Это правда!»
– Твоя машина стоит перед дверью?
– Да, это мой служебный автомобиль. Современный охлаждаемый минивэн. У меня договор с аптеками и одной фармацевтической компанией.
– Надо же. – Снейдер удивленно кивнул.
– Это допрос? – спросил Кржистоф. – Я слышал, ты больше не работаешь в БКА. Ищешь работу? Мне как раз нужен практикант.
– Спасибо, я обязательно подумаю.
– Или ты сейчас работаешь на другую организацию?
Снейдер помотал головой.
– Я никогда не вступил бы в организацию, которая принимает в свои ряды таких, как я.
Кржистоф оскалился и обнажил сломанный зуб.
– Все тот же старый Снейдер.
– За исключением зубов ты еще в хорошей форме, – заявил Снейдер, оглядев мышцы Кржистофа, которые проступали под черной футболкой.
Поляк кивнул и провел языком по сломанному зубу.
– Трое подростков думали, что смогут вломиться сюда и стащить кое-какие лекарства, – грубая ошибка. – Он открыл термос, налил в чашку кофе и сделал глоток. – Но все равно замечаешь, что стареешь, когда трахаться получается только в одном положении – на боку.
– Я знаю, – вздохнул Снейдер. – Секс в твоем возрасте – это как пытаться играть в бильярд канатом.
Кржистоф снова усмехнулся.
– Ты все еще гей?
Снейдер кивнул.
– В настоящий момент лишь в теории.
– О черт! – Кржистоф громко рассмеялся; это прозвучало немного злорадно. – Мне даже не жаль тебя. Вообще, почему ты голубой? Недолюбливаешь женщин?
Снейдер не ответил.
– В определенном смысле я тебя понимаю, – пробурчал Кржистоф. – Ты никогда не думал, почему метеорологи дают ураганам женские имена? Именно! Вот тебе и ответ.
– Мы можем закончить светскую беседу?
Кржистоф сделал еще глоток и поставил чашку на стол.
– О’кей, теперь я проснулся. Чего ты хочешь?
– Мне нужно найти одну женщину.
Кржистоф уставился на него.
– Серьезно? Тебе?
– Мою бывшую коллегу. Она пропала.
– У тебя была коллега? Во всяком случае, здесь ее нет. – Кржистоф ухмыльнулся, но его улыбка тут же пропала. – О’кей, похоже, тебе не до шуток. И ты пришел именно ко мне? Ты ведь сам упрятал меня в тюрьму двадцать лет назад.
Снейдер промолчал.
– Понимаю, больше тебе не к кому обратиться, – продолжил Кржистоф. – Может, ты по уши увяз в дерьме?
– Речь идет о Харди.
Кржистоф медленно кивнул.
– Харди позвонил мне за три дня до своего освобождения, хотел моей помощи, но я сказал, что вышел из дела. Эти времена давно прошли. Если ему нужен кто-то для грязной работы, пусть ищет другого.
– Харди жаждет мести и сметает все, что встает на его пути. Я должен остановить его.
– Удачи.
– Шесть человек уже мертвы, один тяжело ранен, а моя коллега исчезла.
– Тогда она, вероятно, тоже мертва.
– Я не шучу!
Кржистоф задумался.
– Ты можешь остановить его лишь одним способом: если расскажешь правду.
– Это я и собираюсь сделать.
– Думаешь, я помогу тебе в этом лишь потому, что ты регулярно меня навещаешь, нашел мне жилье и работу?
– Не поэтому, – пробурчал Снейдер. – Я приходил к тебе после освобождения потому, что хотел защитить от тебя общество.
– Очень милая формулировка – и почему же ты сейчас здесь?
– Потому что полагаю, тебе есть что искупить. Подумай об Айзнере, его жене и всем, что случилось после.
– Да, черт возьми, я и так часто об этом думаю – и спасибо, что снова напомнил. – Кржистоф поднял голову, почесал щетину и кивнул. – Наверное, ты прав.
– Конечно, прав. – Снейдер подумал о татуировках Кржистофа в форме крестов. – Рассматривай это как покаяние.
– Хватить уже трындеть, я и так помогу тебе.
– Хорошо. Сначала мне нужны патроны для «глока», – сказал Снейдер. – У меня лишь три штуки в магазине.
Кржистоф убрал длинные седые пряди за ухо.
– И этого не хватит?
– Для того, что мы планируем, нет.
39
Снейдер и Кржистоф вышли из квартиры бывшего паромщика наружу.
– Черт, как душно, – пробурчал Кржистоф, вытер пот с затылка и посмотрел через реку на горизонт, где собирались темные облака. – Скорее бы уже дождь пошел. Как ты думаешь?
– Я пришел сюда не для того, чтобы говорить о погоде. – Снейдер вставил патроны, которые получил от Кржистофа, в магазин. – Когда ты обычно развозишь медикаменты по больницам?
– По понедельникам, средам и…
– Я имею в виду, в какое время?
– В обед.
Снейдер взглянул на часы. Было почти одиннадцать.
– Поехали!
На Кржистофе были кожаные полуботинки, черные джинсы, черная футболка в рубчик, а на запястьях черные кожаные браслеты. Из кармана джинсов торчала рукоятка малокалиберного пистолета. Снейдер ничего на это не сказал. Кржистоф сам знал, что делал.
Поляк повертел на пальце связку ключей.
– Как ты вообще попал ко мне в дом?
– С помощью отмычки.
– Ты это умеешь?
– Не особо хорошо. Я мог бы выстрелить в замок, но у меня было только три патрона.
– О черт, разговаривать с тобой очень утомительно. – Кржистоф бросил ветровку за сиденье и сел за руль своего минивэна. Снейдер забрался на пассажирское сиденье рядом.
– У тебя все еще нет водительских прав? – спросил Кржистоф.
– Нет, – солгал Снейдер. – Сначала мы поедем в Висбаден в клинику «Асклепиос Паулинен».
– Кого будем навещать?
– Дитриха Хесса. Он лежит в реанимации с пулей в голове.
Кржистоф удивленно посмотрел на него.
– Ну ты, однако, переборщил со своей ненавистью к нему!
Кржистоф вкатил тележку с медикаментами через восточный вход в клинику «Паулинен», Снейдер следовал за ним на расстоянии десяти шагов.
Кржистоф проследовал мимо отсека, который вел к операционным залам, повернул к реанимационному отделению и вошел в коридор, в конце которого справа и слева от двери стояли двое полицейских. Снейдер понял, что они нашли правильный отсек.
Кржистофу это тоже было ясно, потому что он замедлился. Снейдер тут же развернулся, сделал крюк через отделение непрерывного наблюдения за состоянием больных и вошел в реанимацию с другой стороны. По пути схватил с вешалки белый халат, который надел на ходу. Датчик движения открыл дверь, и Снейдер в халате вошел в коридор, в котором стояли полицейские. Они быстро взглянули на него, затем снова повернулись спиной, потому что Кржистоф как раз устроил суматоху.
Он громко спорил с медсестрой, которая объясняла ему, что, во-первых, он перепутал день доставки, во-вторых, привез не те медикаменты и что к тому же это не вход для поставщиков.
– Я сам это знаю, но меня отправили сюда! – протестовал Кржистоф. Заметив, что Снейдер вошел в коридор, он специально выронил свою папку с накладными. Листки разлетелись по всему проходу. – Черт, еще и это! – выругался он.
Оба полицейских отвлеклись. Они сделали несколько шагов к Кржистофу. Один даже нагнулся, чтобы помочь собрать накладные. Прежде чем кто-то из них успел обернуться, Снейдер уже проскочил за их спиной в палату.
Через закрытую дверь он слышал препирательства в коридоре. Кржистоф продолжал скандалить. В следующий момент Снейдер абстрагировался от постороннего шума и осмотрелся. В затемненной одноместной палате действительно лежал Хесс – подключенный к нескольким монотонно попискивающим аппаратам.
Снейдер быстро поставил ширму перед кроватью и сел рядом с Хессом на стул. Если кто-то случайно заглянет в палату, Снейдера за ширмой не будет видно.
– Дьявол! – вырвалось у него, когда он взглянул на лицо Хесса.
Передняя половина лица запала. На челюсть была наложена шина, голова обрита и забинтована. В горле Хесса торчал катетер, к нему были подключены несколько тонких трубок, по которым поступали успокоительные и обезболивающие средства. Хесс находился без сознания. Что, вероятно, было для него лучше.
В папке на столе лежали рентгеновские снимки. Снейдер по очереди поднимал их и подносил к окну. Через ламели жалюзи проникало достаточно солнечного света, чтобы разглядеть изображения.
Пуля вышла с левой стороны и повредила передний отдел головного мозга. Такое ранение никому не пережить. Удивительно, что Хесс вообще еще дышал. Снейдер открутил трубки от катетера, опустил их под кровать, чтобы жидкость капала на пол, и подождал.
Между тем суматоха за дверью улеглась. Спустя минуту веки Хесса задрожали, и он вышел из состояния неподвижности.
– Мы оба знаем, что ты умрешь, – прошептал Снейдер и взял Хесса за руку. На мгновение ему показалось, что он почувствовал ответную реакцию. Хесс пытался пожать его руку, чего вообще-то не могло быть.
– Тот, кто заметает мусор под ковер, не должен удивляться, когда споткнется о него и набьет шишку, – пробормотал Снейдер. – Что бы вы тогда ни сделали, я предупреждал вас не замалчивать это.
Гудел аппарат искусственного дыхания. В горле Хесса торчала трубка – из-за этого он не мог произнести даже глухого звука. Снейдер сомневался, что Хесс слышал его слова. А если и слышал, то понимал ли их смысл? Но он все равно продолжал говорить.
– Однако я пришел сюда не умничать, хотя ты мог бы от меня этого ожидать. Легко судить, когда не был в вашей ситуации, поэтому ты не услышишь от меня больше никаких упреков.
Снейдер немного помолчал.
– Почему я здесь? А ты сам не догадываешься? – пробормотал он. – Кржистоф привез меня сюда. Да, он! Я тоже не думал, что он станет мне помогать. Но, видимо, его все еще мучают угрызения совести из-за того, что он сотворил с Иреной Айзнер и ее ребенком. Мы должны остановить Харди. И мы выясним, что вы совершили и кто был к этому причастен. Какая бы правда ни всплыла, молчать мы не станем. Диана мертва, и у меня больше нет причины притворяться, будто я ни о чем не знаю. – Он поднял голову и посмотрел на мониторы приборов.