[9]. Томашевски сделал звук тише, затем налил всем воды в стаканы. Снейдер и Томашевски сделали по глотку, Кржистоф проигнорировал стакан.
– Откуда вы знаете про жучки? – начал разговор Томашевски.
– Я нашел один в боксерском клубе Микки. Там… – Вдруг Снейдер весь сжался. На лбу выступил пот, но он знал, что напиток тут ни при чем. Это дала о себе знать очередная атака кластерной головной боли, которая десятком бормашин долбила его мозг.
– Все в порядке?
– Да, – прохрипел Снейдер.
– То же самое и у нас в доме. Пять штук! – Томашевски откашлялся. – Но, прежде чем отвечу на ваш вопрос, я должен быть уверен, что могу вам доверять. Кроме того, у нас есть только пятнадцать минут времени, пока моя жена не вернется домой.
– Если мы поторопимся, десяти минут будет вполне достаточно. – Снейдер помассировал виски. – Что вы хотите знать?
– Мартен, я мог бы… – вмешался в разговор Кржистоф, но Снейдер коротким жестом заставил его замолчать. Сейчас был неподходящий момент строить из себя мачо.
– Вы больше не работаете в БКА, – сказал Томашевски. – Почему вас интересует Харди?
– Я хотел бы выяснить правду о том, что случилось в тот день, когда сгорел дом Харди. Кто был причастен к этому и виновен в смертях.
– Если БКА этого не знает, то кто тогда?
Снейдер вытер пот со лба. Несмотря на летнюю жару, его знобило.
– Полагаю, это знает только настоящий убийца.
– В худшем случае вы со своим расследованием выступите против собственных коллег. Но почему лишь сейчас, двадцать лет спустя?
Скажем так… у меня есть три причины. – Снейдер достал из пиджака футляр с акупунктурными иглами, открыл его и воткнул одну иголку между большим и указательным пальцами в тыльную сторону ладони. Легкая электризующая боль сняла напряжение в его голове. – Недавно я потерял любимого человека, который до сих пор мешал мне задавать эти вопросы. Во-вторых, я разыскиваю свою бывшую коллегу, которая расследовала последние убийства и теперь пропала. А третья причина вас не касается. Больше я вам ничего не могу раскрыть.書
Томашевски с недоумением уставился на иглу, которую Снейдер то и дело крутил, при этом его веко болезненно дергалось.
– То, что вы делаете, полезно?
– Нет, но это помогает.
– Не хотите таблетку от головной боли?
– Если бы он хотел, то давно бы уже попросил! – вмешался Кржистоф. – У меня весь фургон ими забит. Мы можем теперь продолжить, пока мадам Томашевски не вернулась домой и ей не пришлось смотреть, как я топлю вас в бассейне?
Томашевски раздраженно взглянул на Кржистофа.
– Хорошо, что вы хотите знать?
Снейдер воткнул себе вторую иглу в другую руку.
– С каких пор вы знаете о жучках в вашем доме?
– У дочери Надин Поллак есть радиоуправляемая полицейская машина с рацией. Месяц назад сработала обратная связь и в доме раздалось пронзительное пищание. Так она обнаружила два жучка и предупредила Отто и меня. После этого я установил приложение для телефона, с помощью которого нашел эти прослушивающие устройства.
– Установил? – повторил Снейдер. – В AppStore?
Томашевски не ответил.
– Почему вы не предприняли никаких правовых шагов? – спросил Снейдер.
Томашевски громко рассмеялся.
– Вы серьезно?
– Когда я буду шутить, вы заметите.
Томашевски махнул рукой.
– Против кого я должен предпринять шаги? Государства? БКА? Прокуратуры? Моя жена знает лишь то, что БКА следит за нами, что связано с моим прошлым и тюремным сроком. Но она не в курсе, что нас прослушивают. Если она это узнает, то сойдет с ума.
– СМИ?
– Конечно, – фыркнул Томашевски. – Я мог бы устроить скандал в СМИ. «Кристиана и Антуан Томашевски на прицеле у следователей!» Это просто отлично сказалось бы на нашем бизнесе недвижимости.
– Поэтому такая ситуация для вас лучше? – спросил Снейдер.
– Поверьте, в БКА есть люди, которые знают, как нас уничтожить. Если я раскрою рот, уже на следующий день всплывут десятки фейковых негативных отзывов на нашей интернет-странице и в соцсетях. Сегодня чертовски легко дискредитировать публичного человека и уничтожить его злонамеренной клеветой. Из-за моей судимости мы и так уязвимы и…
– Да, понятно, – перебил его Снейдер и снова вытащил жучок из своего кошелька. – Прослушивающие устройства в вашем доме выглядят так же?
– Да.
Снейдер убрал жучок.
– Не верю, что это технология БКА.
– А чья тогда?
– Я не знаю. – Снейдер не мог представить себе, что БКА прослушивало телефоны Отто и Томашевски или перехватывало их мейлы. На это они никогда не получили бы судебного постановления.
Томашевски взглянул на свои наручные часы и сделал глоток воды.
– Итак, теперь к вашему вопросу. Полагаю, вы не шутили.
– Нет.
– Я понятия не имею, где сейчас Харди. И это правда!
Сейчас! Снейдер задумался.
– Когда вы видели его последний раз?
Томашевски замялся, и Снейдер бросил взгляд на Кржистофа, который хрустнул пальцами.
– Восемь дней назад, – наконец сказал Томашевски.
– Чего он хотел?
– Информации.
– Черт, говорите же! – прошипел Снейдер.
– Я достал для него папку с документами о тех событиях, которая уже должна быть у него.
– Акты службы ведомственного надзора? – уточнил Снейдер, но Томашевски промолчал, что Снейдер расценил как «да». – Они же конфиденциальны! Как вы их раздобыли? Подкупили кого-то из службы ведомственного надзора и получили копию?
– Я пытался, но не получилось. – Томашевски вздохнул. – Затем я подкупил одного молодого комиссара-стажера, который учился в Академии БКА.
– Когда?
– Два года назад.
Снейдер прищурился.
– Во-первых, акты были изъяты из архива более двенадцати лет назад, а во-вторых, у студентов нет доступа к архиву.
Томашевски улыбнулся.
– Верно, актов в архиве не было. Но в судебном архиве находились копии документов, которые были отправлены в суд девятнадцать лет назад.
Снейдер уважительно поднял бровь. «Действительно хитроумно!»
– Кто был этот комиссар-стажер? Один из моих студентов?
Томашевски посмотрел на свои ногти.
– Его звали Гомез.
Гомез! Снейдер его помнил. Но наказание было уже не нужно, потому что Гомез погиб на службе девять месяцев назад.
– Вы ознакомились с документами?
Томашевски молчал.
Снейдер придвинулся ближе.
– Предлагаю вам сделку. Я знаю наверняка лишь то, что в дело каким-то образом были вовлечены Рорбек, Хагена и Хесс. Возможно, также Тимбольдт. Других фамилий я не знаю. – Он подумал о визите Сабины Немез на могилу Ирены Айзнер на Бибрихском кладбище в Висбадене. – Среди участников был также Франк Айзнер?
– В чем заключается ваша сделка? – спросил Томашевски.
– Я выясню, кто установил в вашем доме жучки, раскрою правду, и вы сможете вести нормальную жизнь.
Томашевски взглянул на часы. Еще пять минут, и его жена придет домой.
– Снейдер, я знаю, что вы негодяй, самовлюбленный высокомерный говнюк…
– Вообще-то он совсем другой, – перебил его Кржистоф, – но таким редко бывает.
Снейдер ответил на замечание легкой улыбкой.
– Но я слышал, что вы держите слово, – продолжил Томашевски.
– Так и есть.
– По рукам! – Томашевски протянул руку.
Снейдер вытащил иглы из ладоней и ответил рукопожатием.
– Итак, оставшиеся фамилии!
– Вообще-то я не собирался смотреть документы, но потом все же взглянул. Тимбольдт, Айзнер и Ломан.
Снейдер кивнул. Тимбольдта он подозревал – из-за его странного поведения в последние дни. Как и Айзнера. Но Ломан! Он спрятал иголки в футляр.
– Спасибо.
Кржистоф и Снейдер едва успели дойти до красного «форда-транзита» на противоположной стороне улицы, как к дому Томашевски подъехал элегантный кроссовер. Из него вышла красивая женщина, бросила на них недоверчивый взгляд и вошла на участок.
Хозяйка дома вернулась.
– Куда теперь? – спросил Кржистоф.
– Я скажу тебе через пять минут. – Снейдер встал в тени машины, достал из кармана телефон и набрал номер IT-отдела БКА. После двух попыток ответил коллега из отдела скрытого наблюдения. – Алло, это Снейдер, я…
– Черт, Мартен, ты уже слышал? Хесс умер. Я задаюсь вопросом…
– Да, я знаю, но сейчас меня интересует кое-что другое, – перебил его Снейдер. – И я спешу.
– Спешишь? Ты отстранен от службы и…
– Вы используете для прослушки черные прямоугольные жучки, размером меньше ногтя? Никаких обозначений, лишь по краю написано «3BYK», похоже на кириллицу.
– Это русский и означает тон или звук, – объяснил ему коллега. – Совершенно новая технология. Следующее поколение. Меньше, мощнее, хотя такие жучки еще можно обнаружить с помощью нелегального приложения-детектора. Это единственное слабое место. Поэтому мы их не используем. Пока не используем! Но, возможно…
– Если технология такая новая, – раздумывал Снейдер, – кто ее использует? Военные?
– Я тебя умоляю, с точки зрения технологии они далеко позади нас.
– Разведывательные службы? Контрразведка? Ведомство по охране конституции?
– Я такого не знаю. Это российский продукт. Возможно, спецслужбы России.
Нет, это вряд ли.
– Кто еще?
– Частные предприятия, занимающиеся слежением, частные детективы или охранные агентства, если у них есть деньги, чтобы позволить себе такое.
Снейдер прижал телефон к уху. Другой рукой он массировал болевую точку на виске. Проклятые головные боли! К тому же он ненавидел эту жару.
– Охранные предприятия должны получать разрешение на их оборудование и программное обеспечение. Ты можешь посмотреть, использует ли «Айзнер секьюрити электроникс» эти жучки?
– Я мог бы, но…
– Сейчас?
– Ты знаешь, что это…
– Знаю, не будь это срочно, я бы не стал тебе звонить, а лежал бы в такую жару со льдом на лбу в подвале своего дома.
– Услышу ли я «пожалуйста»?