– Как интересно, – перебил его Снейдер. – А вы можете сконцентрироваться, когда десяток людей с фотоаппаратами и кистями для удаления пыли топчется вокруг в свете вспышек? Можете вжиться в ситуацию и выяснить, что произошло?
– Ну, – промычал Вуди, – раньше всегда было так.
– Тогда сегодня впервые будет по-другому.
Снейдер открыл дверь в спальню и повел врача в комнату. Занавески были задернуты, кровать смята, а стул с одеждой перед окном опрокинут.
Снейдер тут же заметил маленький разорванный пластиковый пакетик и белый порошок на прикроватной тумбочке. Он натянул латексные перчатки и отрыл ящик. Между книжками и женскими безделушками лежал набор для употребления героина. Как правило, ему не нужно было пробовать белый порошок, чтобы понять, что это, но сейчас его смутил желтоватый оттенок. Снейдер осторожно опустил послюнявленный палец в порошок и попробовал его на вкус. Это был не чистый героин, как он сначала предположил, а смесь героина и кокаина, «спидбол». Эта штука успокаивала и будоражила одновременно – и могла довести до сумасшествия.
Доктор Вуди обратился к Снейдеру.
– Можно занавеску?..
– Нет! Все должно оставаться, как есть. Меня интересуют только два факта, – сказал Снейдер. – Как умерла эта женщина и когда приблизительно наступила ее смерть.
Вуди стоял перед гардеробной и всматривался через раскрытые двери в темноту.
– Я не ясновидящий.
– Этого я от вас и не ждал, но у вас сорокалетний опыт врача, – кроме того, я сказал приблизительно. Вы домашний врач этой семьи и знаете умершую и историю ее болезни. Так что не говорите, что не справитесь!
– Я могу вас кое о чем спросить?
– Если это необходимо.
– Вы не боитесь нажить себе врагов среди коллег? – спросил доктор Вуди.
– Я уже это сделал. – Снейдер включил свет в гардеробной и увидел узкое помещение, в котором слева и справа до самого потолка располагались полки с одеждой. Посередине, в свете потолочного светильника, висела Ирена Айзнер.
Она была в одном нижнем белье, а ее ноги немного не доставали до стула, который стоял под ней. Она повесилась. Ее тело свисало немного под углом, вокруг шеи был затянут пояс халата, который другим концом крепился к крюку для лампы. На полу валялись вытащенные из ящиков галстуки.
– О боже! – вырвалось у доктора Вуди.
Снейдер сглотнул. Неудивительно, что уборщица с криком выбежала из дома. Руки женщины были уложены на полки по обе стороны, отчего появлялось сходство с распятым Иисусом. Крюк или узел пояса могли не выдержать в любой момент, тогда труп упадет на пол.
– Я такого еще никогда не видел, – прошептал врач.
«Я тоже, но все бывает в первый раз».
– Полагаю, что она сама себя задушила, – пробормотал врач. – Залезла на стул, связала галстуки и пояс, продела голову в петлю и повисла. Петля пережала вены и артерии, и кровоснабжение прервалось. Мозг Ирены получал слишком мало кислорода. Она потеряла сознание и задохнулась. В целом, все это похоже…
– …На типичное самоубийство, – закончил предложение Снейдер.
Вуди кивнул.
– Видите эту царапину на щеке? Когда человек в последний момент инстинктивно пытается высвободиться из петли, он обычно в предсмертной агонии повреждает себе щеку или шею. Однажды я даже видел палец в петле.
И тем не менее Снейдера кое-что смущало. Во-первых, женщины, прежде чем совершить самоубийство, всегда вытаскивали свои длинные волосы из петли. А волосы Ирены находились в петле, что указывало на несчастный случай.
Значит, все-таки не преднамеренный суицид?
Снейдер вошел в гардеробную и рассмотрел локтевые сгибы Ирены. В вене все еще торчал шприц. Поршень был вдавлен до конца, в цилиндре виднелась кровь.
– Похоже, она шпиганулась, – пробормотал он.
В последние годы Снейдер часто видел Ирену Айзнер – на корпоративах и в столовой, когда она заезжала за своим мужем, – но Ирена никогда не производила впечатление наркозависимой. Наоборот. Это была жизнерадостная умная женщина, обычно в хорошем настроении. Возможно, немного разочарована, что не могла иметь детей, насколько Снейдер знал от Франка Айзнера. Но смесь героина и кокаина? Где она вообще взяла эти наркотики? Ирене было всего двадцать восемь лет – на четыре года младше своего мужа, – и год назад они начали процедуру по усыновлению ребенка.
– Можно ли в состоянии наркотического опьянения невольно покончить с собой подобным образом? – спросил Снейдер.
– Это возможно… но невольно? – Доктор Вуди помотал головой. – Я был врачом еще у матери Ирены. Она покончила с собой, когда Ирене было семь. Повесилась. Насколько я знаю, до этого проходила психиатрическое лечение.
Снейдер нахмурился. Непростая ситуация для маленькой девочки. Он подумал о спидболе.
– Наркотики могут вызвать психоз? Возможно, что у Ирены возникло желание поступить, как ее мать, чтобы быстрее воссоединиться с ней?
– Не исключено, но эти наркотики… Я не знаю. – Доктор рассмотрел локтевой сгиб со шприцем, затем другую руку. – Точек вколов больше нигде нет, ни на шее, ни на тыльной стороне ладони.
Снейдер присел на корточки.
– Между пальцами ног тоже нет. Значит, она не наркозависима.
– Не похоже. – Доктор Вуди задумался. – Вы хотели знать, когда наступила смерть. – Он вышел из гардеробной. – Судя по первым трупным пятнам – здесь и здесь, – которые уже соединились между собой, потому что кровь в трупе отлила вниз, а также по помутнению радужной оболочки и застывшим векам я сказал бы… – Он вяло помахал рукой. – Между восемью и одиннадцатью часами.
«Какая бесценная помощь!»
– Уборщица пришла в десять часов, – сказал Снейдер. – Так как она не слышала никаких звуков из спальни, полагаю, Ирена Айзнер к этому моменту была уже мертва.
– Тогда между восемью и десятью, – сказал доктор Вуди.
– Франк Айзнер покинул дом в половине девятого.
– Значит, это должно было случиться между девятью и десятью часами, – в очередной раз исправился врач.
Снейдер кивнул. «Видимо, так и было».
– А сейчас оставьте меня ненадолго одного!
– Конечно. – Доктор Вуди вышел из спальни.
Снейдер выключил свет в гардеробной. Длинные черные волосы Ирены блестели в матовом свете, который проникал в комнату через щель между занавесками. На полу прямо под ее головой собралась маленькая лужица слюны, которая уже наполовину высохла.
Коллеги из криминалистического отдела возненавидят его за это, но Снейдер все равно взял опрокинутый стул, поставил перед трупом и сел. Снейдер поднял голову и взглянул в черные зрачки Ирены. Он долго смотрел на нее, пока все вокруг само собой не исчезло.
«Почему ты это сделала?»
Неожиданно ему захотелось поговорить с Иреной. Сказать ей что-нибудь, прежде чем ее душа навсегда покинет это помещение. А он знал, что ее душа еще здесь. К тому же у него было чувство, что она могла его слышать, словно лишь ждала, чтобы кто-то обратился к ней с добрыми словами, прежде чем она навсегда покинет это холодное безжизненное тело – это помещение, этот дом и эту землю.
«Ты такая красивая. Даже сейчас. – Снейдер коснулся перчатками ее щеки. – И я знаю, что не ты сделала себе этот укол. Ты, наверное, даже не знаешь, как управляться с таким шприцем. В твой дом кто-то проник?»
«Мартен, ты видел следы взлома?»
Его сердце забилось сильнее. На мгновение ему даже показалось, что ее губы зашевелились. И он услышал этот вопрошающий голос в своей голове. Постепенно сердцебиение успокоилось.
«Следов взлома нет. Уборщица все вычистила, сделала свою работу и, лишь когда поднялась в спальню, обнаружила твой труп. Если бы кто-то незаконно проник в дом, уборщица заметила бы следы взлома. Разбитое окно, сломанный замок или взломанную дверь. Но ничего такого не было.
Значит, убийца спокойно вошел в дом через входную дверь, – продолжал размышлять Снейдер. – Получается, ты должна была его знать. Ты его знала, Ирена?
„Подумай, Мартен, кто бы это мог быть?“
Да, кто?
Твой муж, с почти двумя десятками коллег, служит в отделе по борьбе с наркотиками. Сотрудники РПН работают под прикрытием. И вот ты умираешь от передозировки спидбола.
Нет! Не от этого! Тебе сделали укол, а затем ты сама себя задушила. Это был проклятый несчастный случай.
Но зачем все это? Из мести?
Какие здесь есть наркокартели? Албанцы, русские, армяне или чеченцы? И дело Хардковски, который пять лет назад вошел в этот бизнес. Кто из них это был?»
Все части пазла были в наличии. Лежали перед ним. Он должен был просто собрать их в правильном порядке.
Снейдер вернул стул в его изначальное положение и покинул дом. Между тем коллеги из криминалистической службы уже час работали в доме.
Тем временем Снейдер стоял на берегу, смотрел на гладкое, как зеркало, озеро, курил самокрутку и наблюдал за солнцем, медленно клонящимся к горизонту. Тут зазвонил его телефон. Он немедленно ответил.
– Да?
– Мы нашли Томаса Хардковски, – сказал коллега из уголовной полиции Франкфурта. – У него есть алиби на всю первую половину дня.
Дьявол! Снейдер заскрежетал зубами.
– Проверьте алиби, возможно…
– Уже проверили, алиби железное.
– Но, возможно, он…
– Снейдер! Мы его проверили! – Коллега начинал раздражаться. – В девять утра Томас Хардковски находился в Таможенном криминальном ведомстве в Кёльне. Коллеги допрашивали его там на протяжении часа.
Проклятье! Снейдер положил трубку. Убрав телефон, он услышал, как к нему кто-то подошел. Не оборачиваясь, по запаху мужского парфюма он узнал доктора Вуди.
– Закончили? – спросил Снейдер.
– Да, закончили. Ничего нового не выяснилось, – пробурчал врач. – А вы что-нибудь обнаружили?
– Проблема в том, что вы видим вещи, следы и места преступлений не такими, какие они на самом деле, – пробормотал Снейдер и задумчиво затянулся. – Мы видим их такими, какие мы есть.
– Простите?
Снейдер посмотрел на него.
– Мы должны абстрагироваться от собственных эмоций и взглянуть на место преступления абсолютно нейтрально.