Прокрутив в голове сведения, полученные от Катьки-бобылки, Савин остановился у калитки. Подергал ручку, калитка, как и предполагалось, оказалась заперта. Он постучал, на стук во дворе громко залаяла собака. Савин выждал и постучал снова. Собака залаяла громче. Откуда-то издалека до него донесся женский голос:
– Фу, Альба, фу! Чего разворчалась?
– Хозяйка, уделите пару минут! – крикнул Роман, пытаясь перекричать собачий лай.
Во дворе послышались торопливые шаги, затем раздался лязг засова, и, наконец, калитка открылась. На Савина смотрела женщина лет сорока пяти. Каштановые волосы до плеч слегка растрепались, кожа казалась неестественно бледной, а фигура чересчур худой. Она куталась в домашний халат с длинным рукавом, несмотря на то что на улице стояла жара.
– Вам кого? – вместо приветствия спросила женщина.
– Милиция. – Роман показал женщине удостоверение. – Капитан Савин. Мне необходимо задать вам несколько вопросов.
– Мне? – Женщина удивленно изогнула тонкие брови.
– Да, вам. Мы опрашиваем всех жителей поселка, – не вдаваясь в подробности, ответил Савин.
– Что ж, если это необходимо, – протянула женщина и открыла калитку шире. – Проходите в дом, у меня анемия, даже легкое дуновение ветра вызывает озноб, поэтому будет лучше, если мы поговорим в помещении.
Женщина втянула Савина во двор, заперла калитку и зашагала к дому. Капитан следовал за ней. Дом за глухим забором оказался точно таким, как и представлял себе Савин: двухэтажное строение с узкими, похожими на бойницы, окнами, крыльцо с четырьмя колоннами и остроконечная крыша с башенками по углам, намек на готический архитектурный стиль, только без присущей ему легкости и элегантности. К дому вела широкая дорога, вымощенная натуральным камнем, и Савин успел подумать о том, что хозяин дома изрядно потратился на строительство.
Через высокие двустворчатые двери женщина ввела Савина в дом и махнула рукой в сторону двери-арки:
– Проходите сразу в столовую, я приготовлю что-нибудь попить.
Савин послушно прошел в комнату, которую хозяйка назвала столовой, и огляделся. Комната поражала размерами, вычурной мебелью и тяжелыми для глаз сине-желтыми обоями. Вдоль стен стояли диваны и кресла, рядом с которыми заботливая рука установила что-то вроде маленьких столиков из резного дерева. Одну из стен занимал громадный камин, судя по следам сажи, его часто использовали по назначению. На окнах висели портьеры из бархата того же сине-желтого цвета. На потолке – трехъярусная люстра со множеством хрустальных подвесок. «Дороговато для дачи, – рассматривая люстру, поймал себя на мысли Савин, – особенно если учесть, что хозяйка здесь почти не бывает».
– Любуетесь «Эдной»?
Савин повернул голову на звук. Хозяйка стояла в дверях с подносом в руках и улыбалась.
– Что, простите? – переспросил Роман.
– «Эдна», – женщина кивком указала на люстру. – Богемское стекло, производство Чехословакия. Муж подарил на годовщину нашей свадьбы. Невероятная вещь, правда?
– Да, красиво, – вынужден был похвалить Савин.
– Он меня балует. – Блаженная улыбка играла на губах хозяйки, но не затрагивала глаз.
– Вам повезло. – Савин принял из рук хозяйки поднос и поставил на один из столиков.
– Присаживайтесь, я принесла холодный чай и сухое печенье. Угощайтесь. – Хозяйка разлила чай по чашкам, взяла одну и сделала глоток. – Обожаю английский чай. Да, да, вы не ослышались. Чай привезен из Англии. У мужа, знаете ли, друг дипломат, так он его время от времени эксплуатирует, просит привезти для меня милые безделицы вроде чая или шоколадных конфет.
– Простите, вы не представились. – Савин изобразил смущение. – Неловко принимать угощение от хозяйки, имени которой не знаешь.
– Не стоит смущаться. – Хозяйка мягко тронула Савина за рукав. – Я Эмма, в девичестве Розеншталь. Фамилия мужа Пуляевский. Можете называть меня просто Эмма… Как вам чай?
– Чай отличный, – похвалил Савин и отставил чашку, намереваясь перейти к делу.
– Отличный. – Эмма рассмеялась. – Нет, молодой человек, это слово не подходит для описания элитного сорта чая. Видимо, вы еще не ощутили весь букет. Подлейте себе еще.
– Простите, Эмма, но я на службе, – напомнил Савин.
– Да, да, вопросы. – Эмма откинулась на спинку кресла. – Знаете, мой муж должен приехать вечером, не могли бы вы прийти позже? Право, я плохо представляю, как общаться с милиционером.
– В этом нет ничего сложного, – начал Савин, но Эмма его перебила.
– Для вас все легко, – заметила она. – Я же за многие годы брака привыкла, что все вопросы в этом доме решает муж. Раньше я не думала о том, как мне повезло, но с годами начинаешь ценить такие мелочи. Муж заботится о том, чтобы мне не приходилось задумываться о бытовых вопросах. Самая большая моя проблема – какое платье выбрать для ужина. Вы меня понимаете?
– Не совсем, – честно признался Савин. – Какое отношение к нашему разговору имеет платье?
– Нет, конечно, никакого. Какая же я неловкая. – Эмма чуть нахмурилась, но тут же ее лоб разгладился. – Ну вот, – расстроенно произнесла она, – вы заставили меня нахмуриться, а от этого на лице появляются морщины!
– Простите, я этого не хотел. – Романа начал утомлять разговор. – Давайте я просто задам вам несколько вопросов, а вы на них ответите, и покончим с этим.
– Хорошо, я попытаюсь, – едва слышно выдохнула Эмма.
– Скажите, вы живете в поселке постоянно? – задал первый вопрос Савин.
– О, ваши вопросы так невинны? – В голосе Эммы чувствовалось облегчение. – Да, мы с мужем живем здесь весь сезон. Примерно с середины апреля и до самых холодов. В городе у нас просторная квартира, но мы предпочитаем дышать свежим воздухом, а не городским смогом.
– Значит, с апреля и до октября вы живете здесь. – Слова Эммы удивили Савина, так как он ожидал иного ответа.
– Разумеется. Я так и сказала, – повторила Эмма.
– Отлично. – Савин решил не настаивать. – Тогда вы должны помнить, что произошло в поселке прошлой осенью.
– Что вы имеете в виду? – Тон Эммы резко изменился.
– В середине октября на пляже был найден труп, – начал Савин, но Эмма резким движением руки заставила его замолчать.
– Прошу вас, ни слова больше! Меня это не касается, – быстро проговорила она. – В это время я была на курорте. В Туапсе, кажется.
– Так в тот год вы ездили отдыхать?
– Чему вы удивляетесь? Муж печется о моем здоровье. Иногда мы отдыхаем на курорте. Сочи, Туапсе, Ялта. Я уже говорила, у меня анемия, и муж старается отправить меня погреться на южном солнце.
– Погреться в октябре?
– Не только. – Эмма проигнорировала сомнение в голосе оперативника. – Курорт хорош в любое время года, уж я-то знаю. За сезон я бываю в разных санаториях не меньше трех раз.
– Согласен, отдых это всегда приятно. Особенно когда отдыхаешь с семьей, – заметил Савин. – Семь-восемь дней на море способны сотворить чудеса.
– За семь дней здоровья не наберешься, – заявила Эмма. – Если мой муж берет путевку, то сразу на двадцать один день.
– У вашего мужа такой длинный отпуск? – удивился Савин.
– Разумеется, нет. – Эмма раздраженно фыркнула. – Мой муж – директор часового завода, это гигантская ответственность. Если он вырывается на море, то максимум на пару дней. Мы женаты двадцать семь лет, и лишь в прошлом году он сумел провести в санатории целую неделю.
– Значит, в октябре вы оба были на отдыхе? – уточнил Савин.
– Не в октябре, а в сентябре. Октябрь я провела у матери в Павлодаре.
– Ваша мать живет в Казахстане?
– Да, уже много лет. Поселок небольшой, уютный. Обычно я живу у матери в мае и июне, но с прошлого года мы с мужем решили, что я должна бывать там чаще. Мама стареет, ей нужна помощь. Да и мне несколько недель рядом с матерью идут на пользу.
– Как называется поселок? – неожиданно для себя спросил Савин.
– Ямышево, – машинально ответила Эмма и, спохватившись, добавила: – Какое это имеет значение?
– Абсолютно никакого. Просто любопытство. – Савин поспешил исправить ситуацию. – У моего друга теща под Павлодаром живет, вот и спросил.
– Там красивые места. – Эмма немного расслабилась. – Будет возможность, обязательно побывайте.
– Приму к сведению. – Савин немного помолчал, затем продолжил: – Простите, Эмма, но мне нужно показать вам фото той девушки. Возможно, вы видели ее в поселке.
– Фото девушки? – Голос Эммы задрожал. – Но я же уже сказала вам, что ничего о том убийстве не знаю. Меня с середины июля не было в поселке, я просто не могу быть с ней знакома.
– И все же взгляните, – Савин достал фото и протянул Эмме.
Она взяла его двумя пальцами, будто боялась испачкаться. Бросила быстрый взгляд и собиралась отдать, но вдруг передумала. Вместо этого она встала и подошла к окну. Теперь она стояла спиной к Савину, и он не мог видеть выражения ее лица. Так она простояла минут пять, потом повернулась и протянула снимок.
– Нет, эта женщина мне незнакома, – резко произнесла она. – Как вы только могли предположить, что в моем окружении может оказаться женщина такого типа!
– Что вы имеете в виду? – опешил Савин.
– Вы прекрасно меня поняли, – парировала Эмма. – Эта женщина из тех, кто охоч до чужого счастья. Если с ней произошла беда, то лишь по ее собственной вине! А теперь уходите! Я плохо себя чувствую, мне нужно прилечь!
Не говоря ни слова, Савин убрал снимок и вышел из комнаты. В семнадцать двадцать он вернулся на пляж. Якубенко уже ждал его. Сидя на поваленном дереве, он лениво жевал травинку.
– Как успехи? – спросил он. – Много домов успел обойти?
– Примерно половину. – Роман присел рядом.
– Есть что-то интересное?
– Пока не понял. А у тебя?
– Есть один интересный факт, но он скорее к происшествию на Звенигородском шоссе относится, чем к убийству на пляже, – выдал Якубенко и расплылся в улыбке, увидев, как загорелись глаза капитана.
– Выкладывай, – потребовал тот.