С этими словами Савин развернулся и вышел из кабинета. Краем глаза он видел, как следователь Фарафонтов провожает его взглядом. На его лице было написано такое изумление, что, выйдя за дверь, капитан не удержался и расплылся в торжествующей улыбке.
Глава 6
К восьми утра следующего дня капитан Савин готов был идти на доклад к майору Кошлову. Накануне вечером они со старшим лейтенантом Якубенко просидели за бумагами до часу ночи. Перебирали фотографии, составляли пофамильный список проживающих в поселке «Красный бор», отмечая тех, с кем следовало побеседовать в первую очередь, делились впечатлениями о дачниках и высказывали версии о том, что могло привести к гибели девушки и фотографа. Когда закончили, поняли, что все станции метро закрыты и добраться до дома Якубенко не сможет. Как верный товарищ, Савин пригласил друга к себе.
Не успев накануне запастись продуктами, Савин смог предложить другу только холостяцкий ужин, состоящий из яичницы и бутерброда с маслом на черством батоне, но оголодавший Якубенко смел все в один присест. Запив ужин горячим сладким чаем и разомлев от удовольствия, Якубенко завалился на диван и тут же захрапел. В шесть тридцать, когда Савин выходил из квартиры, старлей Якубенко продолжал выдавать носом рулады. Уходя, Савин поставил будильник на семь часов и для верности опустил его в жестяное ведро. Он надеялся, что хитрость сработает и на этот раз Якубенко не проспит.
Сам же он собирался доработать отчет, чтобы предстать перед начальством во всеоружии. Он немного нервничал, не зная, какова будет реакция следователя Фарафонтова на его вчерашний выпад, но о своем поступке нисколько не жалел. На этот раз Фарафонтов перегнул палку: одно дело высказывать недовольство работой опера, но оскорблять подчиненных – совсем другое. «Что-то скажет мне Кашалот, когда узнает, что я угрожал следователю? – размышлял он, сидя в кабинете и расписывая предстоящий доклад. – Кто знает, быть может, я сижу здесь последний раз».
Майор Кошлов прибыл в РУВД без одной минуты восемь, и дежурный, которого Савин просил сообщить о приходе начальства, тут же позвонил оперативнику. Подхватив папку с делом Ильи Манюхова, капитан Савин быстро прошел по коридору, миновал кабинет следователей и остановился у двери майора Кошлова. Постучав, он чуть приоткрыл ее и заглянул внутрь. Майор открывал окно и, оглянувшись на звук, поприветствовал Савина.
– Доброе утро, капитан. Входи, не стой столбом.
Савин вошел, поздоровался и положил папку на стол начальника.
– С добром или с худом? – произнес майор любимую присказку.
– Ни с тем ни с другим, товарищ майор. – Савин облегченно вздохнул, поняв, что начальник находится в благодушном настроении. – Хотел представить отчет по текущему делу и получить разрешение на дальнейшие оперативно-разыскные мероприятия.
– Похвальное желание, – продолжал шутить майор и совершенно неожиданно спросил: – Чай будешь?
– Не откажусь, товарищ майор, – так же неожиданно согласился Савин.
С майором у них никогда не было приятельских отношений, и предложение выпить чаю показалось ему хорошим знаком. «Быть может, Фарафонтов еще не успел нажаловаться, – подумал Савин. – Тогда лучше успеть насладиться доброжелательностью Кашалота, а дальше будь что будет». Майор тем временем прошел в смежную с кабинетом комнату, где он держал архив старых дел и принадлежности для чаепития. Налив в литровую банку воды из кувшина, майор достал из ящика миниатюрный кипятильник, приладил его на край банки и включил вилку в розетку. Пока закипала вода, он отсыпал по паре щепоток чая в граненые стаканы, установленные в металлические подстаканники, добавил кусковой сахар на керамическом блюдце и составил все на поднос. Когда вода в банке пошла крупными пузырями, майор выдернул вилку из розетки и, держа горячую банку с помощью вафельного полотенца, разлил кипяток по стаканам.
– Угощайся. – Майор поставил поднос на стол перед Савиным, сам взял один из стаканов и, добавив кусок сахара, стал медленно помешивать чай алюминиевой ложкой.
Савин сахар добавлять не стал, предпочитая пить чай вприкуску. Откусывая кусочек, он отхлебывал из стакана и с наслаждением глотал горячую подслащенную жидкость. Какое-то время Кошлов и Савин просто наслаждались напитком. Потом майор отставил стакан в сторону и, хитро прищурившись, спросил:
– Говорят, ты вчера буянил?
Савин опустил стакан. «Началось», – подумал он.
– Уже доложили? – Роман решил, что отпираться глупо. – Виноват, товарищ майор, было дело.
– Говорят, Фарафонтову чуть неотложка не понадобилась.
Майор смотрел на оперативника все с тем же прищуром, и Савин не мог понять, сердится тот или смеется.
– Не могу знать, товарищ майор. После инцидента я товарища следователя не видел.
– И чем же ты объяснишь свою несдержанность? Забыл про субординацию? – продолжал допытываться майор.
– Про субординацию не забыл, только… – капитан внезапно смолк.
– Что? – поторопил майор.
– Ничего, товарищ майор. Думал, мы с товарищем следователем разногласия уладили. Если это не так, я бы предпочел обсудить это в его присутствии, – подумав, ответил Савин.
Майор Кошлов пару минут смотрел на капитана испытующе, затем удовлетворенно улыбнулся и произнес:
– Молодец.
– Не понял? – Савин вскинул на майора удивленный взгляд.
– И хорошо, что не понял, – подытожил Кошлов и перешел к делу. – Что у тебя по Манюхову? Есть подвижки?
– И да, и нет. – Савин решил последовать примеру майора и оставить щекотливую тему. – Кое-что удалось выяснить, но особо продвинуться в деле новая информация пока не помогла. Требуется сбор дополнительной информации и определенные оперативно-разыскные мероприятия. Поэтому я и здесь.
– Отлично. Докладывай, – приказал майор Кошлов.
Савин извлек из папки тетрадный лист, исписанный убористым почерком, и приступил к докладу.
– Как вы знаете, погибший, Илья Манюхов, работал в фотоателье «Мечта». Еще, по словам соседки, он подрабатывал на дому. Однако в квартире ни готовых фотопленок, ни снимков мы не обнаружили. В доме Манюхова была найдена записная книжка, с помощью которой нам удалось выяснить, что Манюхов имел связь с уголовным элементом Григорием Зюзиным, по кличке Зюзя-попрошайка. Зюзя подтвердил, что Манюхов действительно работал на дому, только не в том смысле, который вкладывала в свое заявление соседка. Зюзя уверен, что Манюхов занимался незаконной деятельностью, а именно мелким шантажом с целью наживы. Он фотографировал пикантные сцены с участием состоятельных москвичей, после чего предъявлял данные снимки и требовал, чтобы жертва откупилась.
– Этому есть доказательства? – перебил Савина майор.
– Пока только косвенные, – нехотя признался Савин, – но мы над этим работаем. Сложно найти доказательства шантажа, ведь жертвы такового не станут признаваться, чтобы не осложнять себе жизнь. Есть снимки и денежные средства, найденные в квартире убитого в количестве двух с половиной тысяч рублей.
– Ого, приличная сумма для простого фотографа, – протянул майор.
– Мы тоже так подумали. Есть вероятность, что это деньги, которые он выручил с помощью шантажа.
– Хорошо, как рабочая версия сойдет, – подумав, произнес майор. – Продолжай.
– Как я уже сказал, в ходе разыскных мероприятий нами было обнаружено место, где Манюхов хранил пленки и фотоснимки, используемые для шантажа. На снимках изображены мужчины и женщины разных возрастов в момент встречи. На некоторых снимках засняты моменты объятий и поцелуев, но не более того. И все же это дает нам право предположить, что заявление Зюзи насчет шантажа имеет под собой почву.
– Вы уже выяснили фамилии людей, изображенных на снимках? – снова перебил майор.
– Только некоторые. Вчера мы со старшим лейтенантом производили опрос населения поселка «Красный бор», благодаря чему смогли установить три фамилии лиц, заснятых в момент встречи с противоположным полом. Еще двоих опознали по фото, но с ними еще не беседовали.
– Кто именно? – Слова капитана заинтересовали Кошлова.
– На снимках актер Стрельчиков и спортивный комментатор Бабурин. Стрельчиков – актер МХАТа. Его супруга тоже актриса, намного старше по возрасту, и на снимках он запечатлен не с ней. Относительно семейного положения спортивного комментатора необходимо навести справки.
– Это те, с кем вы не общались, так? – Савин кивнул, и майор продолжил: – Что относительно тех, кого успели опросить?
– Пока их трое. Некий гражданин Цыпин, сорока восьми лет, заместитель директора пошивочной мастерской, расположенной в Тверском районе Москвы. На снимке в его объятиях девушка не старше двадцати. У Ципина есть супруга и трое детей, поэтому сомнительно, что на фото с Цыпиным запечатлена она. Следующий кадр: гражданин Арутюнян, сотрудник Министерства внутренних дел, жена также служит в органах, и ее фото есть в архиве МВД. На снимке Арутюнян с блондинкой, ничего общего не имеющей с его супругой. И наконец, гражданин Майков, тридцати четырех лет, служит реставратором в Третьяковской галерее. У Майкова семьи нет, но на снимке он в окружении трех женщин, чья внешность не оставляет сомнений, что они ведут аморальный образ жизни.
– Ты имеешь в виду, что они торгуют своим телом? – Майор предпочел называть вещи своими именами.
– Совершенно верно.
– Только этого нам не хватало! И откуда они только берутся? Начальство за такую новость нас по головке не погладит. – Майор покачал головой. – Как думаешь, мы можем не упоминать данный факт в отчетах?
– Если только гражданин Майков непричастен к убийствам, что вполне вероятно. В случае обнародования снимков из всех перечисленных он пострадал бы больше всех. Он ведь является представителем культурной профессии, и его образ жизни должен соответствовать высоким моральным принципам. Развлечения с женщинами легкого поведения выставляют его в недостойном свете. К тому же данные фото наиболее откровенные, так как снимали не на улице, а через окно дома, принадлежащего гражданину Майкову.