– И все же это возможно, как думаете? – мягко спросил Савин. – Быть может, Эмма упоминала о том, что собирается взять в дом помощницу?
– К сожалению, об этом мне неизвестно. Эмма никогда со мной не откровенничала. – Было видно, что Александра Ивановна потеряла интерес к беседе. – Простите, но мне пора возвращаться в палисадник. Кусты сами себя не постригут.
– Но ведь это очень важно, – начал Нырков. – Если мы докажем…
– Спасибо за помощь, Александра Ивановна, – с нажимом произнес Савин, перебив Ныркова. – Если вдруг вспомните еще что-то, позвоните нам в отдел.
Он достал из кармана блокнот, написал номер телефона и, вырвав лист, протянул женщине. Та с неохотой взяла его и спрятала в карман фартука. Савин подтолкнул Ныркова к выходу и сам зашагал следом. Александра Ивановна проводила их до калитки. Уже закрывая засов, она произнесла:
– Вы ошибаетесь, Эмма не тот человек, который стал бы делать что-то противозаконное. Она слишком себя любит, чтобы так рисковать. И муж ее тоже не стал бы марать руки. Скорее они сделали бы вид, что ничего не произошло, если вы понимаете, о чем я.
– Мы это учтем, Александра Ивановна, – заверил Савин.
Какое-то время Александра Ивановна стояла у калитки, провожая взглядом оперативников, затем вернулась к прерванному занятию. Как только дом Александры Ивановны скрылся за поворотом, Савин остановился и сердито посмотрел на Ныркова.
– Говорю один раз и повторяться не буду, – начал он. – Когда мы опрашиваем свидетелей, говорю только я! Ты стоишь и слушаешь. Никаких вопросов, никаких возгласов, даже дыши через раз! Тебе понятно?
– Что я сделал не так? – растерялся Нырков.
– Ты дважды направил беседу не в то русло. – Савин продолжал злиться. – Кто тебя просил высовываться насчет фотографий? Или думал, я не сумею подвести беседу к тому, чтобы женщина сама нам их показала? Ну, отвечай!
– Нет, так я не думал. Только в чем разница? Она ведь все равно их показала.
– Нам просто повезло. На этот раз повезло, но что бы ты стал делать, если бы твое неуместное любопытство настроило свидетельницу против нас? Что стал бы делать, если бы она передумала с нами откровенничать и выставила из дома? Такое право у нее есть, и ты об этом знаешь не хуже меня. Ты повел себя грубо и непрофессионально. Ты должен уяснить раз и навсегда: подобное самовольство недопустимо, – в голосе Савина зазвучали стальные нотки. – Все, закончим на этом. Сейчас у меня нет времени преподавать тебе азы ведения опроса.
– Простите, я не хотел вам помешать. – Нырков искренне расстроился, и Савин немного сбавил тон.
– Проехали, – негромко произнес он. – Пока будем идти до магазина, подумай: что важного мы извлекли из беседы с Александрой Ивановной. Когда придем, будешь докладывать.
– Понял, товарищ капитан, – чуть повеселев, козырнул Нырков.
Но, придя к магазину, они застали там только Митрича. Тот сообщил, что старший лейтенант Якубенко еще не приходил. Прождав минут десять, Савин заявил:
– Больше ждать нельзя. Неизвестно, как поступит Александра Ивановна. Возможно, она уже сидит на кухне у Эммы и выкладывает ей все о нашей беседе.
– Думаете, она к ней пойдет? Мне показалось, Александра Ивановна Эмму недолюбливает.
– Одно другому не мешает. Мы для нее чужаки, люди, вторгшиеся в жизнь поселка. Эмма же, пусть и не слишком любезный человек, входит в круг соседей, а добрососедские отношения подразумевают и своевременное предупреждение о нависшей угрозе. К тому же сама Александра Ивановна не верит в то, что Эмма или ее муж замешаны в чем-то криминальном.
– Значит, Пуляевские и есть наша цель? Тогда мы должны их задержать. – Нырков от нетерпения чуть ли не подпрыгивал на месте. – Мы можем пойти туда вдвоем. Обещаю, я буду выполнять все ваши требования.
– Похоже, так и придется поступить, – подумав, ответил Савин и повернулся к Митричу: – Как только Якубенко появится, гоните к дому Пуляевских. – Он продиктовал адрес водителю. – И будьте готовы к любым неожиданностям.
– Сделаем, Роман, можешь быть спокоен, – заверил Митрич.
По дороге к дому Пуляевских Савин молчал. Ему необходимо было обдумать, как лучше вести разговор с супругами. «Было бы хорошо застать их по отдельности. Для предъявления каких бы то ни было обвинений не хватает фактов, а раскрыв карты, я рискую дать в руки преступникам важные сведения. Более того, узнав о наших подозрениях сейчас, к следующей встрече они будут уже подготовлены, а может, и вовсе попытаются скрыться. Ни Эмма, ни ее муж ранее не судимы, но вряд ли станут дожидаться, пока им вынесут приговор», – размышлял он на ходу. Вести в дом неопытного старшину Савину тоже не хотелось, но и явиться туда одному казалось не слишком удачной идеей. Поразмыслив, он обратился к Ныркову:
– Поступим так: я войду в дом, а ты останешься во дворе. Понаблюдаешь издалека, подстрахуешь нас от непредвиденных действий подозреваемых.
– На случай, если они пустятся в бега? – Нырков внимательно слушал наставника.
– Надеюсь, до этого не дойдет, но лучше перестраховаться, – подтвердил Савин.
Они подошли к дому, и Савин подергал калитку. Как и в прошлый раз, она оказалась заперта. Посмотрев в просвет между калиткой и забором, Савин заметил во дворе мужчину. Он сидел в кресле-качалке, подставив лицо солнцу. «Русые волосы, короткая стрижка, крепкое телосложение, накачанные бицепсы, – машинально отметил Савин. – Судить о росте сложно, но явно не великан». Савин постучал кулаком в калитку и громко произнес:
– Милиция! Хозяева, откройте!
Мужчина вздрогнул от неожиданности и бросил встревоженный взгляд на дом. «Странно, что первая реакция посмотреть на дом, а не на калитку, – снова отметил про себя Савин. – Посмотрим, что будет дальше». И он снова забарабанил по калитке.
– Иду, – чуть повысив голос, произнес мужчина. Он выбрался из кресла, пригладил волосы и направился к калитке. – Добрый день, чем могу служить? – отперев засов, поинтересовался он.
– Гражданин Пуляевский? – Савин заглянул в блокнот, сделав вид, что сверяется с записями.
– Да, это я. Вы по какому вопросу?
– Мы хотим задать вам несколько вопросов по поводу девушки, погибшей несколько месяцев назад, – проговорил Савин.
– Погибшей девушки? – Глаза Пуляевского забегали. – Где-то погибла девушка?
– Да, в поселке. Ее тело было найдено на пляже десять месяцев назад, – терпеливо проговорил Савин. – Вы должны об этом знать.
– Конечно, я слышал об этом. Только в толк не возьму, почему вы решили поинтересоваться об этом сейчас?
– Потому что появились новые факты. Мы уже приходили к вам, беседовали с Эммой, вашей женой. Разве она вам не сказала?
– Новые факты? – Пуляевский снова едва заметно вздрогнул. – Нет, жена мне ничего не сказала.
– Странно. Мне она о вас много чего рассказала, – намеренно неопределенно заметил Савин. – Удивительно, что с вами она наш разговор не обсудила.
– Эмма больна и не всегда в состоянии вести беседу, – попытался защититься Пуляевский.
– Вы позволите нам войти? – Савин нажал рукой на калитку, вынуждая хозяина отойти в сторону. – Много времени мы не отнимем.
Пуляевский вынужден был подчиниться. Нырков, как и условились, остался у калитки, а Савин прошел к крыльцу и собирался войти в дом, но хозяин его остановил.
– Мы можем поговорить здесь. Дело в том, что Эмма отдыхает, этой ночью она плохо спала. Не хотелось бы ее беспокоить.
– Здесь так здесь, – легко согласился Савин. – А с Эммой мы побеседуем позже.
– Зачем? Вы же сами сказали, что говорили с ней вчера? Разве этого мало? – возмутился Пуляевский. – Она и так слаба, и, быть может, именно ваш визит не дал ей отдохнуть ночью.
– Что поделать, такова наша работа, – невозмутимо произнес Савин. – Но ближе к делу. Прошу вас взглянуть на фотоснимки и сказать, узнаете ли вы этих людей?
Привычным жестом Савин достал фотографии и протянул Пуляевскому. Первым оказался снимок Инги. Пуляевский лишь мельком взглянул на него и отрицательно покачал головой.
– Ее я не знаю. Это та девушка, которую нашли на пляже?
– Взгляните на второй снимок, – не отвечая на вопрос, попросил Савин.
Пуляевский послушно перешел к следующему снимку. Савин не сводил с него глаз. На этот раз Пуляевский смотрел на фото гораздо дольше, и Савину показалось, что он боится поднять глаза, чтобы не выдать себя. Наконец он вернул фото и вновь покачал головой:
– Увы, этот мужчина мне тоже незнаком.
– Быть может, взглянете еще? Уверен, вы измените свой ответ. – Савин развернул фото Манюхова так, чтобы Пуляевскому было лучше видно. – Это фотограф, он работал в поселке несколько лет назад. Делал фотографии для семейного альбома. Неужели не слышали?
– Нет, не слышал. – Пуляевский отвел взгляд.
– Странно, ваши соседи пользовались его услугами не раз. – Савин убрал фото. – Что ж, нет так нет. В таком случае вам осталось ответить всего на два вопроса. Простая формальность, но это сэкономит нам время.
– Задавайте свои вопросы. – Пуляевский машинально скрестил руки на груди. – Буду рад вам помочь.
– Скажите, где вы были с девятого по одиннадцатое сентября прошлого года?
– Что? Вы что, проверяете мое алиби? – воскликнул Пуляевский.
– Не нужно так реагировать. Повторюсь, это простая формальность. – Савин сделал успокаивающий жест. – Этот вопрос мы задаем всем жителям поселка. Осмелюсь заметить, никого, кроме вас, данный вопрос не смутил. Или тому есть причины?
– Никаких причин нет, – отрезал Пуляевский. – В начале сентября прошлого года я был в санатории в городе Сочи. Предвосхищая следующий вопрос, отвечу сразу: в санатории я был вместе с женой и детьми. Название санатория «Большевик», путевки выдал отдел профсоюза, сразу на всю семью. Срок путевки двенадцать дней. Вылетели седьмого сентября, вернулись восемнадцатого. Это легко проверить.
– Прекрасно, прекрасно. – Савин старательно записывал в блокнот все, что говорил Пуляевский. – Радует, что вы все так подробно помните. Значит, с седьмого по восемнадцатое? Странно.