Андрей посмотрел Соболеву в глаза. Тот приветливо улыбался.
— Здравствуй, Андрюша. Поговорим?
— Поговорим, Толян, — процедил Андрей.
Он не знал, откуда в нем столько бесстрашия, сил и упрямства, но они его не покинули. Отлично. Значит, поборемся.
— Себя тебе не жалко, я вижу, — заговорил Соболев, беспрестанно поскрипывая табуретом. — Уважаю. У тебя сильный характер.
— Ты для этого меня сюда упрятал? — спросил Андрей, переступая с ноги на ногу и выбирая позу поудобнее. — Чтобы комплименты расточать?
— Нет, конечно. Я просто хочу посмотреть, как ты отреагируешь, если на твоих глазах станут пытать твою боевую подругу… Кит! Слон! Тащите сюда нашего юриста.
Андрей сместился левее, упершись плечом в холодное колено радиатора.
— На чувства станешь давить, Толян? — беспечно спросил он. — Зря стараешься. Виткова меня подставила. Я за нее не в ответе.
Улыбка Соболева не исчезла, но на миллиметр уменьшилась и как бы застыла на губах.
— А вот мы проверим, — сказал он.
— Проверяй…
Андрей выругался и сделал вид, что хочет присесть на корточки. Это понадобилось ему, чтобы проверить, насколько длинна цепь наручников. Сидеть он долго не стал, чтобы не затекли ноги и поднятая рука. Но успел заметить, что один штырь, замурованный в стену, все же поддерживает радиатор. К счастью, железяка эта была загнута совсем чуть-чуть.
Вставая, Андрей повел рукой, подтягивая браслет, с лязганьем проехавшийся по трубе.
— Ты как пес на цепи, — прокомментировал Хряк, ухмыляясь.
— Кабан на поводочке, — по-детски парировал Андрей в его сторону.
Кит бросился к нему, но был остановлен хозяйским окриком.
— Он нам целый нужен, — сказал Соболев и снова улыбнулся. — Не холодно, Андрюша? По-моему, у тебя штаны мокрые.
Андрей нахмурился и промолчал. Интересно, какой длины штырь? Насколько прочно сидит в бетоне? Удастся ли выдернуть? Нет, лучше не рисковать. Придется сначала слегка приподнять чугунную махину, а уж потом качнуть вперед, срывая трубы с резьбы. Только бы силенок хватило.
Но Андрей знал — он справится. Ненависти в нем скопилось столько, что впору горы двигать!
Шаркая ногами, братки внесли в подвал Людмилу и пристроили в углу, с безвольно раскинутыми ногами. Она была такая грязная и измордованная, что Андрей больше не винил ее в предательстве. Здорово же ее обработали! Словно через мясорубку пропустили, а потом вываляли в пыли.
— Андрей, — произнесла она едва шевеля распухшими губами.
— Молчи, — сказал он. — Я все понял.
— Если понял, то пообещай быть хорошим мальчиком, — заговорил Соболев, вальяжно закидывая ногу на ногу. — Ты толкаешь небольшую речь, и мы оставляем вас в покое. Даю слово, что не дам видео ход. Оно нужно мне только для подстраховки. Как гарантия моей безопасности.
— Слово? — переспросил Андрей.
— Слово, — подтвердил Соболев. — Ты ведь не хочешь, чтобы я отдал Людочку на растерзание своим хлопцам?
— Не верю я тебе.
Андрей сказал это, чтобы дать понять: он уже созрел и готов торговаться. А сам отвернулся и положил руки на радиатор. Как будто вознамерился их погреть, хотя на ощупь чугун был ледяным.
— А у тебя нет другого выхода, Андрюша, — задушевно сказал Соболев. — Только поверить мне. Зато больно не будет никому. Ни тебе, ни твоей подруге.
— Или будет очень больно, — вставил Кит. — Взвоете оба.
— Так? — спросил Андрей и вдруг действительно заорал во всю силу легких и голосовых связок: — А-А-А-А-А-А-А!!!
Присутствующие оцепенели, услышав этот рык, преисполненный ярости и натуги. Они увидели, как Андрей всем корпусом раскачивается возле радиатора, и решили, что он просто свихнулся от страха и безысходности. И никому из братьев Рамзаевых не пришло в голову ни пистолет выхватить, ни воспользоваться помповым ружьем, прислоненным к противоположной стене.
— Взять его! — выкрикнул Соболев, сорвавшись на пронзительный дискант, которым не изъяснялся с детства.
Один только Слон шагнул к пленнику. В эту секунду раздался страшный скрежет, на пол хлестнула ржавая вода. Не переставая рычать, Андрей с перекошенным лицом оторвал радиатор и развернулся вместе с ним к бандитам. Слону вдруг вспомнился батя, который до того, как спиться, вечно шатался по округе с баяном, растягивая меха во всю ширину рук. Это была последняя картинка, мелькнувшая в его мозгу перед тем, как там упала черная шторка, погасившая изображение.
Толкая радиатор перед собой, Андрей припер Слона к стене с такой силой, что проломил ему грудную клетку, сплющив находящееся внутри сердце.
— А-А-А-А-А-А-А!!!
Развернувшись, Андрей протаранил Кита, повалил его на пол, а сверху припечатал радиатором. Поднатужился, опять подхватил свою ношу и попер на Хряка, по-бычьи вращая покрасневшими глазами. Пустой браслет, сорвавшийся с обломленной трубы, болтался при каждом шаге, словно какой-то дурацкий брелок. Из-под второго браслета, вгрызшегося в запястье Андрея, сочилась кровь, но боли он не чувствовал — только неимоверную тяжесть, рвущую мышцы и сухожилия.
— И-и-и-э-э-э-э-х-х-х!!!
Радиатор всеми своими металлическими ребрами рухнул на ноги Хряка, который, попятившись, наткнулся на лежащего брата и упал на пол. Парень дико взвыл, но собственный голос показался ему не таким громким, как хруст ломаемых коленных чашечек. Он попробовал столкнуть с себя тяжесть и не смог.
— Сиди, — прохрипел Андрей, осматриваясь.
Кит слабо ворочался на полу, не желая признавать, что перебитые руки ему больше не подчиняются. Чуть дальше валялся Слон, судорожно выталкивая изо рта кровавые сгустки. Соболев замер на табурете, такой белый, что почти сливался со стеной. Людмила дрожала, обхватив голову руками.
Андрей перевел взгляд на Хряка, который единственный в этой компании представлял собой опасность. Его правая рука дергалась под радиатором, явно намереваясь дотянуться до пистолета.
Андрей сделал два шага к помповику и столько же обратно. Приклад взмыл в воздух. От размашистого удара в левый висок голова Хряка безвольно упала на плечо, потому что поддерживали ее уже не шейные позвонки, а только хрящи и сухожилия. Можно было не повторять, но Андрей не стал отказывать себе в удовольствии. Он бил врага до тех пор, пока в глазах того не застыло последнее удивление мертвеца, вычеркнутого из жизни.
— Андрюша, — пролепетал Соболев, вставая. — Андрей…
— Отдыхай пока, — велел ему Андрей, бегло знакомясь с принципом спускового механизма. — Люда, — позвал он, не оборачиваясь. — Что они с тобой делали?
— Ничего, — сказал Соболев, послушно опустившийся на табурет. — Мы ее пальцем не тронули, правда, Людочка?
Девушка не ответила, раскачивая вперед и назад головой, зажатой в ладонях.
— Она с коня упала, — подал голос Кит, умудрившийся встать на колени.
Его руки висели по бокам, как перебитые крылья.
Андрей передернул затвор, сдвинул пальцем флажок и выстрелил ему в голову. Кита швырнуло на бок. Все затраченные им усилия оказались напрасными.
Людмила отняла ладони от ушей, дико посмотрела по сторонам и попросила:
— Андрей, не надо. Хватит…
— Не хватит.
Он остановился над скулящим Китом и выстрелил ему в глаз. Фактически в упор. Потом повернулся и опять посмотрел на Соболева, которому ужасно захотелось сделаться маленьким и незаметным.
— Ты отомстил, — сказал прокурор. — Со всеми расправился. Я дам показания. Любые. Мы можем сказать, что они меня похитили, а ты спас. Тогда тебе не будет никакого наказания.
— А тебе? — спросил Андрей.
— Что?
— Тебе какое наказание полагается, Толян?
— Я готов понести любое, — быстро сказал Соболев.
— Тогда на.
Последний, третий, заряд Андрей выпустил в голову прокурора. Бывшего. Потому что после этого его не стало.
— Ты зверь, — прошептала Людмила из своего угла.
— Пришлось им стать, — сказал Андрей. — Идти можешь?
— Мы должны вызвать полицию.
— Если ты сделаешь это…
Он не договорил. Просто посмотрел Людмиле в глаза, и она почувствовала, что у нее останавливается сердце.
— Я не буду звонить, — пролепетала она.
— Правильно. Я рад. — Андрей осмотрел разбросанные по полу тела. — Сейчас мне понадобится твоя помощь. Не возражаешь?
— Не… — Людмила сглотнула, преодолевая сопротивление пересохшего горла. — Нет.
— Мы приберем за собой, приведем себя в порядок, а этих, — Андрей кивнул на трупы, — предадим аутодафе. Ты подчистишь следы нашего пребывания, а я займусь дровами и горючим. Годится?
Он очень изменился со времени их прошлой встречи. Так изменился, что казался совсем чужим. Стал чужим.
— А потом? — спросила Людмила с опаской.
Он пожал плечами.
— Наверху стоят наши машины. Можно поехать в одну сторону. Можно в разные. Ты как предпочитаешь?
— Не знаю, — призналась она. — Пока не знаю.
— Я тоже, — кивнул Андрей. — В таком случае давай займемся делами. Что дальше — жизнь покажет.
И в этом он был прав. Жизнь всегда что-нибудь да показывает. В отличие от смерти.