– Я бы хотел заявить ходатайство! Мне необходим адвокат.
– Вы хотите перейти в ранг потерпевшего? – несколько удивленно спросил судья. – Но ведь на прошлом судебном заседании вы отказались от признания вас потерпевшим и согласились с тем, что будете лишь свидетелем на данном процессе.
– Все верно, ваша честь, – кивнул Якушев. – Однако хочу вам напомнить, что согласно действующему законодательству услугами адвоката могут воспользоваться не только обвиняемые и потерпевшие, но и свидетели.
– Вы правы, – после короткой паузы сухо произнес судья, которого немного покоробило напоминание Якушева о некоторых нюансах российского законодательства и тот момент, что сам он о возможности свидетеля обратиться к услугам адвоката как-то подзабыл. – Но мне бы хотелось понять причины, по которым свидетелю понадобился адвокат, не бывший ему нужным во время прежних слушаний.
– После первых слушаний мне очень не понравились некоторые статьи в средствах массовой информации.
– Вы хотите потребовать удаления журналистов из зала?
– Боже упаси! – вскинул руки Якушев. – У нас свобода слова и гласность судебного процесса, а потому каждый может беспрепятственно высказывать свое мнение о том, чему был свидетелем. Но в то же время этот «каждый» должен иметь в виду, что публично распространенная ложная информация является уголовно наказуемым преступлением. Ну и средства массовой информации обязаны отвечать за то, что они публикуют на своих страницах или вываливают в эфир. После прошлого моего выступления мне стало абсолютно ясно, что мне придется судиться со многими изданиями, чтобы обелить собственное имя, изгаженное некоторыми участниками и зрителями процесса. Но это уже дело гражданского судопроизводства, и им занимаются другие мои адвокаты.
– А у вас что, несколько адвокатов? – ехидно поинтересовался Афонин.
– Именно, – спокойно кивнул Якушев. – И один из них как раз ожидает решения суда за дверьми этого зала.
– Я протестую, – вновь влез Афонин. – Несмотря на свои заявления, свидетель явно пытается затянуть процесс. Ведь пока его адвокат будет знакомиться с материалами дела…
– Он не будет знакомиться с материалами дела, – перебил его Сергей. – Я еще раз повторяю, что не собираюсь переходить в ранг потерпевшего, а потому моему адвокату нет нужды изучать все дело. И вообще я не понимаю вашего протеста. Согласно действующему законодательству, если свидетель требует адвоката, то суд просто не имеет права не пойти ему навстречу, иначе свидетель имеет полное право отказаться давать показания.
– Что-то вы слишком хорошо ориентируетесь в уголовном законодательстве, – как можно более ехидней произнес Афонин.
– Хочу вам напомнить, что у меня высшее юридическое образование, – парировал Якушев. – А до того, как стать журналистом, я долгое время работал в милиции. Или вы считаете, что милиционеры не должны знать уголовного законодательства?
Афонин, хоть и смутился, но собирался дать достойный ответ, однако судья прекратил начинающуюся перепалку.
– Я удовлетворяю ходатайство свидетеля, – поспешно заявил он. – Пригласите адвоката в зал, – обратился судья к приставу.
В зал вошел седовласый мужчина, лет пятидесяти, одетый в явно дорогой, но не броский костюм. Он подошел к своему клиенту и поднял небольшую папочку. Судья жестом попросил его приблизиться. После чего папочка перекочевала к судье. Тот открыл ее и впился взглядом в документы. Через несколько мгновений он поднял взгляд на адвоката и удивленно спросил:
– Эдвард Беренс? Лондонская королевская гильдия адвокатов?
– Именно так, ваша честь, – с небольшим акцентом ответил адвокат.
Взгляды почти всех присутствующих скрестились на английском адвокате. Большинство из этих взглядов были изумленными. Что же это значит – у этого пьяницы, продолжающего стоять на свидетельском месте, английский адвокат?
– Я изучал русское уголовное право в Московском государственном университете и имею разрешение на ведение адвокатской практики в вашей стране от Верховного суда России и Адвокатской палаты России.
– Да, я вижу, – все еще не отойдя от удивления, произнес судья. – Но, насколько я знаю, ваша гильдия ведет только дела королевского дома Виндзоров.
– Это не совсем так, – качнул головой Беренс. – Но я думаю, что у меня имеются все необходимые разрешения, чтобы участвовать в процессе.
– Несомненно, – опомнился судья. – Я думаю, участники процесса не будут против этого?
Гособвинители энергично кивнули. Адвокаты посмотрели на Афонина, который явно играл первую скрипку в их команде. Но и тот не нашелся что сказать: видимо, еще не отошел от шока, вызванного известием о том, что у Якушева адвокат из гильдии, представляющей интересы королевского дома. Он даже не предполагал, что это далеко не первый неприятный для него сюрприз на этом процессе.
– Ну раз возражений нет, я удовлетворяю ходатайство свидетеля, и адвокат Беренс может принять участие в процессе, – констатировал судья. – Защита подсудимых, вы готовы задавать вопросы свидетелю?
Этот вопрос заставил Афонина собраться. Он встал из-за стола, бросил взгляд на Беренса, расположившегося напротив него, и обернулся к Якушеву.
– Чем вы занимались последние два года? – спросил Афонин.
– Да пьянствовал в основном, – пожал плечами Якушев. – Вы же сами твердите об этом на каждом углу.
Этот ответ вызвал смешки в зале и среди присяжных. А вот адвокат побагровел. Он явно ощущал, что Якушев постепенно начинает все больше нравиться присяжным и некоторым журналистам.
– Свидетель, – постучал молоточком судья, – я бы попросил вас отнестись к процессу серьезней и не ерничать.
– Ваша честь, я не понимаю, зачем защите подсудимого понадобилось узнать подробности жизни свидетеля ПОСЛЕ совершения преступлений, которые рассматриваются в данном судебном заседании, – приподнялся со своего места государственный обвинитель из Москвы.
– Это необходимо для понимания психологической составляющей свидетеля, показания которого могут оказаться решающими на этом процессе, – тут же отреагировал Афонин. – Его показания слишком важны, а потому нам надо понять, с кем мы имеем дело.
– Отвечайте на вопрос, – кивнул судья, соглашаясь с доводами защиты.
– Вы намекаете, что я сумасшедший? – поинтересовался Якушев у Афонина.
– Я не делаю никаких намеков, я задал простой вопрос, на который жду ответа.
– Я не могу ответить на этот вопрос, – спокойно ответил Якушев.
– Почему? – удивленно спросил судья.
– Потому что тогда я нарушу закон «О государственной тайне».
– Хочу заметить, что назвав свои истинные фамилию, имя и отчество, вы практически вышли из программы по защите свидетелей. В любом случае, если вы и дальше будете пользоваться защитой государства, то вам присвоят новое имя. И теперь вам нечего скрывать. Или все-таки есть?
– При чем тут программа по защите свидетелей? – сделал удивленное лицо Якушев. – Говоря о государственной тайне, я имел в виду совершенно другое.
Афонин несколько замешкался, чем не преминул воспользоваться англичанин.
– Ваша честь, – вступил в допрос Беренс, – я вижу, что мой коллега немного в тупике, а потому просил бы предоставить мне десять минут и возможность задать моему клиенту несколько вопросов, которые многое прояснят и прольют свет на то, почему сэр Сокольский не желает отвечать на вопрос господина Афонина.
– Пожалуйста, – торопливо согласился судья. Похоже, его самого заинтересовало то, что происходит на этом слушании. Афонин явно подводил к тому, чтобы извлечь некий козырь, а Якушев демонстрировал уверенность и спокойствие.
– Благодарю, ваша честь, – коротко поклонился Беренс, затем повернулся к адвокатам подсудимых и произнес, – я прошу вас не перебивать меня, какими бы странными ни показались вам мои вопросы. Сэр Сокольский, – повернулся он к Якушеву, – имеете ли вы государственные награды?
– Да имею.
Несмотря на просьбу английского адвоката, Афонин чуть было не влез в допрос и хотел было поинтересоваться, к чему отвлеченные вопросы. Но так как и сам вроде задавал вопрос на отвлеченную тему, решил промолчать.
– Назовите их, пожалуйста.
– «Военная медаль» республики Франция, орден «Георгиевский крест Великобритании», медаль «За героизм» государства Израиль, орден «Мужества», Россия, медаль «За отвагу», Россия, медаль «За отличие в охране общественного порядка», Россия. Кроме того, я посвящен в рыцари королевства Великобритании королевой Елизаветой Второй, с вручением именного холодного оружия. А также имею наградное огнестрельное оружие от израильской разведки МОССАД, Министерства обороны России и французской тайной полиции Сюрте.
– Когда вы были удостоены этих наград? – продолжал Беренс, не обращая внимания на поднявшийся в зале изумленный ропот.
– Медалью «За отличие в охране общественного порядка» – в 1996 году. Всеми остальными орденами и медалями, а так же наградным оружием и посвящением в рыцари, я был удостоен за последние два года.
– Вы можете показать нам наградные листы?
– Да, конечно.
Сергей обернулся назад, и от двери отошел некий мужчина в гражданском костюме, с дипломатом в руке, которому спецназовцы в форме выказывали явное уважение. Он открыл дипломат и передал Беренсу несколько папок. Тот демонстративно открыл одну из них, вгляделся и произнес:
– В этом наградном листе я читаю следующие строки: «…награждается за предотвращение террористического акта и спасение людей…» Значит ли это, что вы работали на спецслужбы?
– Скажем так, я участвовал в одной из их операций.
– А это операция была секретной?
– Она будет секретной еще лет пятьдесят, – усмехнулся Якушев. – Чтобы рассказать об этой операции, потребуется разрешение высших судов четырех стран.
– Надеюсь, уважаемые присяжные уже поняли, что мой клиент провел минувшие два года отнюдь не на курорте, – обратился Беренс к присяжным. Он подошел к ним и раздал массивные папки. – Как вы понимаете, подобные награды не вручаются просто так. А борьба с терроризмом – слишком специфическая сфера, чтобы о ней говорить открыто.