– Зачем он вам? – спросил Кларк.
– Затем, что он – зверь, – с нарочитым спокойствием ответил Богданов. – А зверя нужно держать в клетке.
– Все мы звери… – тихо произнес Кларк.
– Зверь зверю рознь, – сказал Богданов. – Это я говорю тебе как охотник.
– Тогда говори точнее, – сказал Кларк. – И прямо. Я человек простой. Если смогу – помогу. А если не помогу, то или не смогу помочь, или не хочу.
– Нам нужно получить от него сведения, – сказал Богданов. – Об этом вашем вампирстве… Думаю, ему найдется что нам сказать.
– А потом? – спросил Кларк.
– А потом, – сказал Богданов, – он выступит свидетелем в суде.
– В каком еще суде? – Кларк удивленно поднял голову.
– Честно сказать, не знаю, – развел руками Вячеслав. – В международном. В котором судят всяких зверей вроде вашего Холлиса. Или хотя бы во вьетнамском. Тоже неплохо. Уж вьетнамцы предъявят ему обвинения и тем, кто стоит за его спиной.
– Проще его пристрелить, чем устраивать представление с судами, – пожал плечами Кларк.
– Нет, не проще, – возразил Богданов. – Именно судить! Суд – это свет. А те, кто за его спиной, боятся света. Поэтому, осудив Холлиса, мы осудим и всех других.
– Понятно, – сказал Кларк.
– Вот и хорошо, – сказал Богданов. – Итак, ты нам поможешь?
– Знать бы еще как, – проворчал сержант.
– Для начала, – вступил в разговор Дубко, – расскажи нам, что ты о нем знаешь. Не упуская никаких мелочей.
– Он мне не отец, не брат и не дружок из пивного бара! – поморщился Кларк. – Что я могу о нем знать? Так, всякие слухи…
– Вот и расскажи о слухах, – потребовал Дубко. – Слухи, знаешь ли, тоже полезны. Они как следы в лесу. Идешь по ним и добираешься до зверя.
Судя по всему, такое сравнение Кларку понравилось, он даже сделал знак пальцами, обозначающий букву «о». А затем сказал:
– Говорили, что за ним стоят какие-то большие люди из правительства. Или, может, из штаба. Откуда мне знать? Я всего лишь сержант, который гниет в этих проклятых болотах… Я и разговаривал-то с ним всего два раза – по рации.
– И о чем же? – спросил Богданов.
– Если ты думаешь, что о девочках, то нет, – ухмыльнулся Кларк. – В первый раз он меня инструктировал, как лучше провести эту чертову операцию «Лунный свет». Сказал, что это дело новое, могут случиться всякие недоразумения и поэтому он будет меня учить, что и как. А во второй раз я отчитался перед ним о проведенной операции. А он в ответ сказал, что это, мол, только начало и что я должен быть готов к третьему, четвертому и черт еще знает к какому разу. Но третьего раза не случилось, потому что я оказался здесь… А мой взвод потрепан и напуган. Не хуже, чем сами вьетконговцы. Ваши вампиры ничем не хуже наших, коль уж это вы взяли нас в плен, а не мы вас. Так что напрасно Холлис надеется еще раз услышать мой голос по рации. Вот будет для него сюрприз! А куда это подевался сержант Кларк? А нет больше никакого сержанта Кларка… – И Кларк еще раз ухмыльнулся.
– То есть ты должен связаться с Холлисом по рации еще раз? – спросил Дубко.
– Если бы не попал в ваши руки, то да, – ответил Кларк. – Так он мне приказал.
– Угу… – практически одновременно произнесли Богданов и Дубко, и притом – одним и тем же тоном.
– Еще что вам от меня надо? – спросил Кларк.
– Еще что? – в задумчивости переспросил Богданов. – Скажи, а почему ты ни разу не спросил, что тебя ожидает? Твои солдаты – спрашивали. Для них, похоже, это самый главный вопрос. А вот ты – не спросил… Почему же?
– Потому что мне все равно, – ответил Кларк и покосился на профессора. – Завтра, может быть, будет и не все равно, а вот сегодня все равно. Хотите стрелять – стреляйте. Хотите отдать меня вьетконговцам – отдавайте.
– Сейчас тебя отведут обратно в яму, – сказал Богданов. – Посиди, подумай. И мы тоже подумаем.
– Что, у нас есть общие темы для размышлений? – криво усмехнулся Кларк.
– Есть, – сказал Богданов. – Лейтенант Холлис. Нам нужно устроить для него ловушку и заманить его туда. Подумай, как это лучше сделать. И мы тоже подумаем. А потом опять встретимся и обсудим то, что надумали.
Кларк ничего на это не сказал, а просто встал. Он понимал, что разговор на этом закончен. Верней сказать, закончена первая часть разговора.
– Уведите его, – сказал Богданов Рябову и Соловью.
– Серьезный парень, – проговорил Дубко, глядя вслед Кларку. – Знает себе цену.
– Скажите, как вам удалось подобрать ключик к этому ковбою? – спросил Дубко у Ильи Семеновича.
– Это не важно, – уклончиво ответил профессор. – К каждому можно подобрать ключик, если постараться. Каждому нужно в чем-то покаяться. А уж этому сержанту особенно. На этом я и сыграл. А больше вам и знать ничего не надобно. Для вас важен результат, а он есть.
– Думаете, он согласится нам помочь? – спросил Богданов.
– Думаю, что согласится, – ответил профессор. – Иначе я ничего не смыслю в людях…
Глава 19
Как только Кларка увели, к Богданову тотчас же явился Ван. Он был хмур и встревожен.
– Скоро ночь, – сказал Ван. – А это значит, что американцы опять пошлют своих вампиров в наши лагеря… Я отправил всех своих людей по ближним лагерям вести разъяснительную работу, чтобы они рассказали, что никакие это не чудовища из джунглей, а обыкновенные солдаты. Отбыли все – и Вуй, и Тин, и Зунг. И еще некоторые, кто понимает, в чем дело. Кроме того – слухи. Они уже разошлись по джунглям, и многие теперь знают, что мы с вашей помощью взяли в плен тех, кого люди называют шетами. Но… – Ван беспомощно развел руками.
– Понимаю, – сказал Богданов. – На этот случай у нас, русских, есть поговорка: «У страха глаза велики».
– Да, – печально согласился Ван. – Так оно и есть. И что будем делать?
– Уже делаем, – ответил Богданов, не вдаваясь в подробности. – Думаю, недолго осталось этим ряженым шастать по ночным джунглям.
– Хорошо, – сказал Ван, потоптался, будто хотел сказать еще что-то, но не сказал и ушел.
– У страха глаза велики… – задумчиво произнес Илья Семенович. – Увы, но это так и есть. Между прочим, у вьетнамцев есть аналогичная поговорка: «У того, кто боится, на лбу десять глаз». Как это наш друг Ван о ней не вспомнил?
– Расстроен он и угнетен, оттого и не вспомнил, – сказал Дубко. – Тут уж, знаете ли, не до народного творчества.
– И совершенно напрасно вы так говорите! – запальчиво возразил профессор. – Как это так не до народного творчества? Да будет вам известно, что народное творчество – наипервейший помощник в трудных жизненных ситуациях! Да-с. Могу привести соответствующий исторический пример…
Привести пример профессору не удалось, потому что вернулись Соловей и Рябов.
– Сидит наш сержант, – доложил Рябов. – Созревает.
На этот раз лейтенант Холлис, явившись к полковнику Маккензи, выглядел хмуро и озабоченно. Это не укрылось от полковника и тотчас же настроило его на саркастически-ехидный лад.
– Я вижу, – сказал полковник, – что вы принесли мне замечательные известия! Просто-таки сногсшибательные новости. Это буквально написано на вашем лице. Ну так не томите меня, выкладывайте скорее.
– Увы, известия не так замечательны, как того бы хотелось, – ответил Холлис. – Произошли некоторые непредвиденные события. Разумеется, ничего особо страшного, и наши специалисты уже работают над устранением проблемы, но пока что ситуация остается довольно-таки двусмысленной.
– Ну коль вы заговорили о наших гениальных специалистах, то действительно… – продолжая ехидничать, сказал полковник. – Насколько я успел вникнуть в ситуацию, у ваших специалистов вообще не бывает однозначных ситуаций. У них все ситуации двусмысленные. Ученый народ, что поделать. Ну а если обойтись без вашего словоблудия? Сможете вы доложить обстановку четко и по-военному, как это и полагается?
– Минувшей ночью мы провели еще несколько актов операции «Лунный свет»…
– Ну-ну… – проворчал полковник. – Уж здесь-то, я думаю, вы добились просто-таки потрясающих успехов!
– Не совсем, – неохотно ответил Холлис.
– Что, и здесь вас тоже встретили вампиры? – простонал полковник. – Как в прошлый раз, когда вампиры разгромили одно из наших подразделений?
– Нет, – ответил лейтенант Холлис. – Здесь нас встретили автоматным и пулеметным огнем. Пришлось отступить. Лишь в одном, самом дальнем вьетконговском лагере нам удалось в полной мере осуществить задуманную операцию.
– А во всех прочих местах, стало быть, вы получили по зубам? – ехидно констатировал полковник. – Ну и как вы все это объясните?
– Пока не знаю, – сказал Холлис.
– Зато я знаю! – полковник Маккензи вновь перешел на повышенный тон. – Да, знаю! Это означает, что вас там ждали! Это первое. А второе, никто не боится ваших дурацких комбинезонов и обезьяньих харь! Вот что это означает! Идите, Холлис, и выясните, почему вьетконговцы вдруг перестали вас бояться, и все такое прочее! Жду вашего доклада!
Лейтенант Холлис молча повернулся и пошел к выходу.
Глава 20
Когда сержанта Кларка вновь опустили в яму, остальные пленники набросились на него с расспросами. Но Кларк отвечал коротко и неохотно. Он лишь сказал, что его допрашивали, задавали ему много разных вопросов – да и все.
– А почему так долго? – с подозрением спросил Хоккеист.
– А это ты спроси у них, а не у меня, – отмахнулся Кларк, подумал и добавил: – Наверно, потому, что я – сержант. Значит, по их мнению, должен знать чуть больше, чем вы.
– И что же, вы все им рассказали? – спросил Коллинг.
– А ты? – Кларк коротко глянул на Коллинга.
– А что – я? – хмыкнул Коллинг. – Я простой солдат. А вот вы сержант. Командир взвода. Значит, знаете больше, чем я. Сами же сказали.
Кларк ничего не ответил, прислонился к стенке и закрыл глаза. Ему надо было подумать. Он не привык много думать, он всегда был человеком действия – и раньше, до армии, и когда стал сержантом. А вот сейчас действовать никакой возможности не было. Сейчас надо было думать. Тем более что он обещал подумать тем, кто его допрашивал. И не то чтобы Кларк горел каким-то особенным желанием сотрудничать с этими ловкими парнями, взявшими его в плен. Как раз таки особого желания и не было. А просто сам Кларк был другим. С того момента, как он попал в плен, а в особенности – когда он пообщался с русскими спецназовцами, он будто бы раздвоился сам в себе. И вот сейчас один Кларк боролся с другим Кларком. Один Кларк был все тем же сержантом американской армии, готовым выполнить любой приказ, не задумываясь о его сути, а вот второй Кларк… А второй Кларк только формировался, но было уже ясно, что он – враг первому Кларку, полная ему противоположность. Это было непривычно, это было мучительно…