Меланхолия же как реакция на потерю близкого человека характеризуется страданием, потерей интереса к внешнему миру, неспособностью выбрать новый объект любви и отказом от всего, что не напоминает горюющему о потере: «При печали, – пишет Фрейд, – обеднел и опустел мир, при меланхолии – само “Я”»[14].
МЕЛАНХОЛИЯ МОЖЕТ ОСЛАБИТЬ САМООЦЕНКУ ЧЕЛОВЕКА И НЕСТИ ДЕСТРУКТИВНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ.
Работу горя психоаналитик видит в том, чтобы человек пересмотрел свое отношение к реальности и освободил либидо от объекта скорби. Преодолев потерю, человек перестает направлять всю свою энергию на утраченное и открывается новым привязанностям.
Стоит отметить, что позднее Фрейд изменил отношение к горю. Вспоминая свою дочь Софи, умершую во время эпидемии испанки в 1920 году, он писал Людвигу Бинсвангеру[15]: «Моей умершей дочери сегодня исполнилось бы тридцать шесть <…> Конечно, острая скорбь со временем утихнет, но все равно мы останемся безутешными и никогда не найдем полноценную замену. То, чем мы заполняем эту пустоту – даже если она будет заполнена полностью, – остается чем-то иным. Так и должно быть. Это единственный способ увековечить любовь, от которой мы не готовы отречься»[16].
ЗАДАЧИ ГОРЯ ВИЛЬЯМА ВОРДЕНА
Философ и психолог Вильям Ворден, возвращаясь к фрейдовскому пониманию работы горя, формулирует четыре задачи, которые предстают перед скорбящим при нормальном течении горя. Эти задачи похожи на процесс сепарации ребенка от матери, что возвращает нас к теории привязанности Боулби – Ворден опирается на нее в том числе. Задачи горя решаются последовательно, и если они не будут выполнены, спустя годы могут возникнуть проблемы.
Первой задачей Ворден называет признание реальности утраты – как на интеллектуальном, так и на эмоциональном уровне. В этот период человек неосознанно стремится войти в контакт с умершим, пытаясь позвонить ему или узнавая его лицо среди прохожих. В норме скорбящий должен осознавать действительность и напоминать себе о том, что умершего уже нет с ним. Если горюющий продолжает отрицать факт смерти, работа горя блокируется.
Отрицание потери может иметь множество вариаций: некоторые люди проводят вместе с покойным несколько дней, не замечая его смерти, что, разумеется, говорит о крайней форме реакции, или же пытаются законсервировать образ жизни в таком виде, словно ожидают его возвращения. Бывает и обратная сторона, когда горюющие сразу избавляются от всего, что хоть как-то напоминает об объекте утраты. Иногда люди отрицают значимость утраты, а не саму ее в целом: они могут утверждать, что не были близки с покойным или находились с ним в плохих отношениях. Считается, что подобные реакции могут быть признаком патологии.
Иногда отрицание способствует выборочному забыванию отдельных черт или событий, связанных с покойным, например, стирается из памяти его внешность. Отрицание необратимости смерти – еще один способ избегания. Как правило, отмечает Ворден, оно обусловлено религиозной верой в загробную жизнь: «Надежда на воссоединение с умершим человеком – нормальное чувство, особенно в первые дни и недели после потери. Тем не менее надежда на такое воссоединение, ставшая хронической, уже не нормальна»[17].
Вторая задача горя состоит в проработке боли, причиняемой им. Ворден считает, что непрожитая боль проявит себя через расстройства поведения или психосоматические реакции. Не все чувствуют боль утраты одинаково: ее интенсивность и тип могут быть разными и зависеть от различных факторов, однако психоаналитик подчеркивает, что невозможно потерять близкого человека и не почувствовать ничего.
ЛЮДИ, КОТОРЫЕ НЕ ЧУВСТВУЮТ СИЛЬНОЙ БОЛИ (ИЛИ ВОВСЕ НЕ ЧУВСТВУЮТ ЕЕ) В СВЯЗИ С УТРАТОЙ, ВЕРОЯТНО, ДЕМОНСТРИРУЮТ ИЗБЕГАЮЩИЙ ТИП ПРИВЯЗАННОСТИ И ПОПРОСТУ НЕ ПОЗВОЛЯЮТ СЕБЕ ПРИВЯЗАТЬСЯ К КОМУ-ЛИБО.
Избегание второй задачи может быть выражено как отрицание боли. Зачастую этому способствуют окружающие люди, которым некомфортно находиться рядом с горюющим. Непосредственное выражение негативных эмоций скорбящим воспринимается скорее отрицательно – как форма деструктивного поведения. Банальные фразы вроде «Не стоит так убиваться» и «У тебя еще вся жизнь впереди», произнесенные сознательно или несознательно, так или иначе способствуют блокированию процесса горевания: «Такие комментарии, сталкиваясь с собственными внутренними защитами горюющего, приводят к отрицанию необходимости горевания, выражающемуся в словах: “Мне не надо так себя чувствовать” или “Мне не надо горевать”»[18].
Попытки оградиться от любых мыслей об умершем и связанных с этим болезненных переживаний могут принимать совершенно различные формы: от непрерывной смены мест и путешествий до алкоголизма и употребления наркотиков. Ворден полагает, что боль обязательно следует прожить, чтобы не нести с собой этот тяжкий груз на протяжении всей жизни.
Третья задача – приспособиться к миру без умершего. Когда уходит близкий человек, теряется не только объект любви, но и весь жизненный уклад. Ворден видит выполнение третьей задачи в трех направлениях:
• Внешнее приспособление, то есть приспособление к тому, как смерть влияет на повседневную жизнь. Человеку приходиться брать на себя (или перераспределять) те роли, которые играл умерший, заново выстраивать рутину и быт.
• Внутреннее приспособление, то есть приспособление к тому, как смерть близкого влияет на представление человека о самом себе, своей ценности, способности любить и быть любимым.
• Духовное приспособление, то есть приспособление к тому, как смерть влияет на мировосприятие человека, на его ценности и убеждения.
Четвертая задача – сохранить связь с умершим, приступая к построению новой жизни. Ворден видит решение этой задачи в перестройке отношения к покойному: человеку необходимо «найти для умершего подходящее место в своей эмоциональной жизни». Горюющим кажется, что, если их связь с умершим ослабнет, это будет равнозначно предательству и оскорблению его памяти. Иногда построению новых отношений мешает страх человека заново столкнуться с утратой и пережить боль. Иногда – негативно настроенное окружение. Нередко переосмыслить утрату и отпустить умершего человеку на дает чувство вины. Выполнение последней задачи Ворден видит в ощущении способности любить другого человека, формировать новые привязанности, продолжая при этом чтить память покойного. Считается, что работа горя завершена, когда человек возвращается к полноценной жизни: осваивает новые социальные роли, испытывает интерес к событиям и впечатлениям, преодолевает эмоциональное дистанцирование[19].
СТИЛИ ГОРЕВАНИЯ ТЕРРИ МАРТИНА И КЕННЕТА ДОКИ
Помимо четырех задач горя по Вордену, в современной психологии также выделяют стили горевания. Считается, что стиль, или способ, горевания – это индивидуальный процесс совладания с потерей, характеризующийся когнитивными, аффективными и поведенческими стратегиями. Психолог Терри Мартин и геронтолог[20] Кеннет Дока в работе «Мужчины в отличие от женщин не плачут: преодоление гендерных стереотипов о горе» (2000)[21] выделяют в качестве полярных интуитивный и инструментальный стили, а между ними – смешанный[22].
ИНТУИТИВНЫЙ СТИЛЬ ГОРЕВАНИЯ выражен через аффект. Переживание утраты у таких людей обостренное, они испытывают сильные эмоции и желают разделить их – выговориться, выплакать – с другими людьми. Выражение горя для них суть самого горевания. Чаще всего интуитивный стиль ассоциируется с женщинами. Люди, тяготеющие к такому стилю горевания, нередко бурно проявляют свои чувства даже спустя длительное время после утраты.
ИНСТРУМЕНТАЛЬНЫЙ СТИЛЬ ПЕРЕЖИВАНИЯ УТРАТЫ прежде всего выражается в интеллектуальном осмыслении утраты. Иными словами, человек больше полагается на разум и контроль сознания, нежели на безудержный поток аффекта и слез. Такие люди ведут себя сдержано, скрывают свои эмоции и пытаются совладать с собой и происходящим. Они ориентированы на будущее проживание горя, верят, что в состоянии справиться с наступившим кризисом. Это не значит, что скорбящие-«инструменталы» остаются равнодушными и не испытывают боли – испытывают. Но интенсивность их переживаний иная, чем у «интуитов»: «Для „интуитов“ чувства имеют насыщенные, яркие оттенки, для „инструменталов“ – пастельные»[23].
Смешанный стиль сочетает в себе характеристики обоих типов. Люди с таким способом горевания могут переходить от интуитивного к инструментальному стилю или наоборот. Большинство людей, по мнению Мартина и Доки, используют именно смешанный стиль[24].
МОДЕЛЬ ДВОЙНОГО ПРОЦЕССА ГОРЕВАНИЯ МАРГАРЕТ ШТРЁБЕ И ХЕНКА ШУТА
Модель показывает, что человек, переживающий утрату, находится между двумя полюсами: с одной стороны, его деятельность направлена на переживание горя (воспоминания об умершем, тоска, выражение чувств к покойному), с другой – на восстановление (подавление воспоминаний, контроль над эмоциями, отвлечение на другие дела)[25] (см. рис. 1).
Рис. 1. Двусторонний процесс преодоления утраты
Ориентация на восстановление помогает человеку адаптироваться, но воспоминания об утрате заставляют колебаться между двумя типами поведения. Авторы считают, что преобладающее поведение и стиль колебания зависят от пола, личностных факторов, культурного бэкграунда. С течением времени горюющий больше времени проводит на стороне восстановления. Такая модель наглядно показывает нестабильное состояние скорбящего человека. Трудности возникают, если человек склоняется только к одной из сторон, тогда развивается хроническое или отсутствующее горе