— Вы хотите сказать, что ее подняли и положили на кровать?
— Даже если так, — рассуждала Хелен, — это не так уж важно. Люди инстинктивно кладут умерших или раненых на кровать, хотя для умерших это все равно, а раненым иногда вовсе не нужно и даже вредно.
— Да, — согласилась мисс Трапп. — Верно.
— Но этот белый саван…
— Это было просто ее кимоно, Лео. Она, видимо, переоделась в него после купания.
— Да-да, — медленно проговорил Лео. — Они просто втащили ее на кровать, сдвинули ноги вместе, считая, видимо, что это будет выглядеть естественно. А ее руки… да, ее руки лежали на рукоятке ножа!
’ Английский начальник.
— Может, она пыталась вытащить его, — снова вздрогнув, предположила Хелен.
Инспектор Кокрилл слушал и посматривал на них с мрачной улыбочкой. «Да-да, у вас все так просто получается, — думал он, — ни савана, ни катафалка, ни аккуратно уложенного тела, ничего пугающего, ничего необъяснимого, ничего вопиющего…» Одним глазом он незаметно наблюдал за комнатой, где начальник полиции продолжал халтурный осмотр. Внезапно инспектору захотелось кинуть камушек раздора в прудик почти полной успокоенности своих попутчиков. И он это сделал не без злорадного удовольствия.
— А про шаль вы не забыли? — спросил он.
Про шаль они действительно забыли.
— Почему вы думаете, что это так важно? — тотчас откликнулась Хелен. — Разве это не может быть очередным совпадением? Как и в случае с кроватью под балдахином. — Тем не менее она нахмурилась и сказала: — Только это была не ее шаль. Это была…
Лео Родд что-то жестко шепнул ей уголком губ.
— Это была моя шаль, — сказала Лули.
Шаль действительно принадлежала Лувейн. Та самая скатерть тонкой шерсти, которую всего месяц назад она выпросила у своей тети, старой модницы. Та самая алая шаль с веселыми белыми помпончиками была ровно расстелена на постели мисс Лейн, и на ней покоилось тело убитой.
— Это моя шаль. Я думала, вы все это поняли. — Лули подвинулась ближе к Сесилу, выразив этим свое доверие его пресной бесполой дружбе — единственному, что он мог ей предложить. — Признаюсь, мне от этого делается дурно.
— Извините^ — расстроенно сказала Хелен. — Я была не очень тактична.
— Понимаю, милая моя, не переживайте, — поспешила загладить неловкость Лули и повторила: — Я думала, что вы все узнали мою шаль.
— А что это она делала в комнате мисс Лейн?
— Ее там не было, — ответила Лули. — Она была в моей комнате. Значит, они… то есть убийца, взял ее оттуда. Я повесила ее на спинку стула. Моя комната соседняя с номером мисс Лейн, номер четыре. Я поселилась там, чтобы не быть по соседству с миссис «Тошни».
Как понимал ее мистер Сесил!
— Но как же они проникли в ваш номер? — удивился он.
— Да просто через дверь, — ответила Лувейн. — Дверь в коридор я не запирала, я этого никогда не делаю. А балконная дверь была открыта настежь.
— Ничего больше не тронули?
— Нет, ничего больше. Я заходила к себе, чтобы переодеться, и заметила бы.
Все молча обдумывали новые подробности. Наконец мисс Трапп сказала:
— У мисс Лейн тоже была шаль, если им просто нужно было покрывало. Во всяком случае, пушистая накидка у нее была, такая бело-голубая.
— Примерно такого же размера, как шаль мисс Баркер?
— По-моему, у нее была скорее настоящая накидка, — сказала Лули. — Мне мою приходилось сворачивать, она квадратная. К тому же на самом деле это скатерть, а вовсе даже не шаль.
Предположили, что убийца, пожелавший уложить свою жертву в соответствии с выдуманным ритуалом, мог быть щепетильным и в выборе цвета и размера шали, мог даже усмотреть особую устрашающую значимость в покрывале из скатерти. Но тогда он должен был знать, где можно найти такую вещь.
— Лули, все мы видели твою шаль. — Лео Родд так сосредоточился на мысли о преступлении, что забыл называть ее в обществе других на «вы» и «мисс Баркер». — Мы видели ее в Милане, и в Сиене ты ее надевала позавчера. Но здесь…
— Нет, здесь я ее не надевала, — после недолгого раздумья ответила Лувейн. — Вообще-то, глупость неимоверная с моей стороны брать такую шаль сюда: в ней безумно жарко.
— То есть персонал гостиницы не знал о ней? И другие постояльцы? Не могли же они знать, что у тебя в комнате висит такая вещь?
— Горничная могла бы, — вступила в разговор мисс Трапп, не оставившая своего предположения о том, что убийцей был кто-то из персонала.
— Так или иначе, — подытожил Лео, — это все же немного сужает круг вопросов.
В десять вечера тело убитой Ванды Лейн завернули в кусок черной ткани для флагов, ранее никогда в таком качестве не использовавшейся, и унесли без лишних церемоний в тюрьму. Тюрьма, по всей видимости, сочетала в себе функции морга и полицейского участка, а также место заседания уголовного и гражданского судов и темницу, где обычно оказывались все попавшие под суд.
Инспектор Кокрилл присоединился к трапезе за столиком на балконе, когда Фернандо освободили под гласный надзор инспектора. Полиция главным подозреваемым наобум считала гида. Фернандо притих и надеялся теперь только на ручавшегося за него инспектора.
— Вы уже все поели? — спросил Кокрилл.
— Пока баловались закусками. Диреторе стряпает нам паэлью или что-то в этом духе.
Возможно, аппетит у всех был порядком подпорчен, но вот принесли паэлью — горячую, дымящуюся, с луком и чесноком, рыбой, курицей и маленькими кусочками рубленых моллюсков, щедро приправленную гвоздичным перцем и томатным соусом.
— Глаз тритона, — Лули выловила резиноподобный кончик щупальца, — это одно дело, а вот лягушачьи лапки я просто не… Вы слышали, инспектор, что персонал хотел сбежать, узнав об убийстве?
О том, что весь персонал гостиницы собрался на террасе, самовольно бросив дела, Кокрилл не знал. Он в то время был в номере убитой, тщетно пытаясь убедить начальника полиции призвать кого-нибудь, кто мог бы хотя бы приблизительно определить время наступления смерти.
— Весь персонал, инспектор, — стала объяснять Лули, — сбежал скопом со своих рабочих мест, никому до нас не было дела, но полиция всех заставила вернуться. Они строем прошагали обратно, просто громыхая ложками и вилками — их же оторвали от еды.
Запоздавшую из-за этого паэлью подозреваемые туристы с аппетитом съели, и официанты, как ни в чем не бывало, принесли маленькие чашечки с густым горьким шоколадом и кувшинчики с легкими сладкими сливками. Когда английские путешественники остались одни, их напускная веселость тотчас испарилась.
— Расскажите же нам, инспектор, что нас ожидает.
Над ними темнел купол неба, усыпанный яркими звездами и походивший на расшитый блестками занавес. Под ними море светилось похожими на жуков-светлячков огнями рыбацких лодок, шедших на промысел. Их окружал
воздух, напоенный сладкими ароматами мимозы, жасмина и роз… Но инспектору Кокриллу так отчаянно хотелось назад в Англию: пусть будет тихий прохладный сырой июльский вечер, а он будет чинно отдыхать в пансионате у пролива Па-де-Кале в своем милом Кенте.
— Что ж, раз вы хотите, — неохотно начал Кокрилл, неуклюже наклонился набок, порылся в кармане и извлек сигаретную бумагу и табак. — Только мне кажется, что лучше было бы задуматься, перед чем мы оказались. — Он набил и зажег сигарету. — Ладно, опишу вам, что видел. Выводы делайте сами. Итак, начнем с комнаты.
— Она такая же, как наши?
— Такая же, как все. С одной стороны коридора в этом углу здания десять комнат. Ее комната под номером пять, как вы знаете. Маленькая прямоугольная комнатка, из мебели — только кровать, поставленная изголовьем к середине одной из стен; вдоль стены напротив — встроенный платяной шкаф. По обе стороны балконной двери — по небольшому окошку, высоко над полом. У окошка ближе к кровати стоит туалетный столик, у другого — тот самый квадратный стол, что вы упоминали, мистер Родд, и простой деревянный стул. Ковров на полу нет, он деревянный и просто покрашен, как и вся мебель, в белый цвет. Занавески на окнах и кровати, а также покрывало — из белого хлопка. Комната похожа на монашескую келью, надо полагать, чтобы в ней чувствовались прохлада и чистота. Напротив балконной двери в комнате есть отсек, разделенный на крошечную ванную и узкий холл перед дверью в коридор. Насколько я понимаю, у вас комнаты в основном такие же? У меня да.
Оказалось, что все комнаты: одноместные и двухместные — примерно одинаковы. В некоторые, правда, была втиснута двуспальная кровать «матримона», а в остальном различий не было.
— Понятно, — продолжал инспектор. — В ванной помещаются только раковина и душ — просто укрепленный наверху разбрызгиватель; внизу ободок водостока, все занавешивается шторкой.
— И кто только развозит эти душевые по всей Италии? — беззаботно заговорила Лувейн. — Наверняка шустрый малый. Они просто повсюду. Правда, вчера вечером я забыла надеть купальную шапочку, и моя краска для волос полилась по мне ну прямо реками крови…
— Так или иначе, именно такую душевую установили и в номере мисс Лейн, — слегка улыбнулась Хелен, возвращая слушателей к теме разговора.
Муж, слегка усмехнувшись, кивнул ей.
— Спасибо, дорогая. Ты всегда все понимаешь верно — о чем бы ни шла речь.
Инспектору Кокриллу тем не менее показалось, что усмешкой Лео пытался скрыть искреннюю благодарность за неожиданную защиту его пассии: Лувейн откровенно сглупила, допустив легкомысленную болтовню в самый неподходящий момент, а жена тем самым защищает его самого от первого острого удара разочарования и сомнения.
— Так о чем, простите, вы говорили, инспектор?
О мебели инспектор уже все сказал.
— Перейдем теперь к ее вещам, — продолжил он. — Они — как я полагаю, никто не сомневается — все в идеальном порядке, все на своих местах. Вещи отличного качества, никаких сомнений на этот счет. Я, правда, очень бегло осмотрел комнату. Но я заметил, что платье, в котором она была сегодня утром, аккуратно повешено в шкаф. В углу ванной было сложено нижнее белье, видимо для стирки. Купальник, шапочка и